Колокольчик на двери вежливо сообщает о новом покупателе, и Анечка откладывает нерешенный кроссворд под прилавок. В цветочный магазин уверенно заходит парень лет двадцати, оценивающе оглядывает ассортимент и чем-то неуловимым отличается от привычных клиентов, но девушка пока не может понять, чем именно.
— Что-нибудь подсказать? — Анечка заученно улыбается, но парень даже не дергается, осматривая бесконечные хризантемы и розы, будто экспонаты в музее.
— Кому букет выбираете? — снова пытается она, — Маме? Девушке?
Парень впервые оборачивается, словно только что заметил ее присутствие, и осматривает продавщицу так же изучающе, как и товар. Темные кошачьи глаза мимолетно покачиваются вверх-вниз, а уголки губ дергаются в улыбку, но вопрос остается без ответа.
— Я возьму эту?
Он аккуратно выуживает из общей кипы одну ярко-синюю розу.
Девушка кивает.
— Как вам упаковать? Бумага, пленка?
— Не надо, — отказывается он.
И спокойно направляется к выходу мимо кассы.
— Извините, — продолжает каменно улыбаться Анечка во все зубы, — Вы не оплатили.
— Я знаю, — кивает тот. Настолько просто и уверенно, что у девушки брови ползут на лоб.
— Оплатите, пожалуйста? — запнувшись, просит она, внезапно сомневаясь в своей правоте.
— Почему?
Парень продолжает стоять посреди магазина и не торопится ни оплачивать, ни сбегать, честно ожидая ответа на свой вопрос.
— Потому что, — неуверенно тянет Анечка, — Вы находитесь в магазине…
Цветочный вор задумчиво дует губы и шагает к выходу. Пока девушка пытается восстановить свой разорванный шаблон, тот уже стоит двумя ногами на улице, придерживая дверь.
— А так? Теперь я не в магазине.
Та лишь открывает и закрывает рот на такой железный аргумент и беспомощно глядит через окно витрины, как парень весело машет ей розой на прощание и пропадает в потоке людей.
В их следующую встречу он тоже не собирается ничего покупать, но, к счастью, и не крадет. По крайней мере, не у Анечки.
Она уже отсчитывает минуты до конца рабочего дня и принимается за уборку, как вдруг знакомое лицо забегает в магазин, игнорируя табличку «Закрыто» и усаживается на пол между вазонами, держа в руках какой-то пакет. В ответ на вопросительный взгляд парень лишь поднимает палец к губам и прислушивается к уличному шуму.
Щурясь от закатного солнца, отраженного от окон и бьющего прямо в глаза, Анечка пытается определить, от чего прячется этот шизик. Двое обычных и совсем не агрессивных на вид мужчин незаинтересованно шатаются между людей, высматривая кого-то, чтобы почти сразу же махнуть на это рукой и вернуться в хлебобулочный ларек к крайне раздосадованной старенькой продавщице.
Между вазонами раздается хруст, и девушка замечает, что в прозрачном одноразовом пакете у беглеца лежат обычные крекеры, которые он, не стесняясь, затачивает прямо здесь.
— Ты украл крекеры? — неверяще уточняет она.
Странный вор вместо ответа пригласительно протягивает пакет, на что девушка со вздохом качает уставшей головой и возвращается к уборке. Парень задумчиво наблюдает за ней, периодически хрустя.
— А где синие?
— Закончились. Не всегда бывают, — не глядя отвечает Анечка, — Можешь украсть вон те, если хочешь.
— Но мне нравятся синие.
«Ну извините!» — про себя хмыкает она.
— Ты крадешь только то, что тебе нравится?
Парень смотрит на нее, как на несмышленого ребенка.
— А в чем тогда смысл? — искренне удивляется он.
Анечка начинает по-странному привыкать к тому, как ответы этого чудика выбивают ее из колеи.
— Ну, — невольно подключается она к обсуждению, — Обычно же крадут то, что подороже.
— Кто сказал?
Девушка закатывает глаза, прослеживая определенную тенденцию в его фразах.
— Разве нет? Иначе риск не оправдан, — пожимает она плечами, — Не от хорошей же жизни люди решаются на воровство.
Последняя фраза звучит чуть более грустно, чем ей хотелось бы, и парень сочувственно протягивает пакет снова, неправильно распознав интонацию.
— Да сдались мне твои крекеры! — отмахивается она, — Я про тебя говорю, вообще-то.
— Что именно про меня? — парень насмешливо поднимает бровь, — Думаешь, мне плохо живется?
— Разве нет? — случайно повторяется Анечка и замечает, что уже давно забила на уборку и просто перекладывает подарочную упаковку с места на место.
— Откуда ты знаешь? Может, я неприлично богат?
Та лишь иронично смотрит в ответ.
— Или, — не сдается он, жуя крекеры, — Знаменитость, например.
— Рекламное лицо мази «Календула»?
— Как вариант.
Его имя Анечка узнает лишь на третий раз, когда чудик заваливается поболтать, хвастается безвкусными солнцезащитными очками из соседнего магазина и капает на прилавок мороженым — очевидно, тоже краденым.
— Я Лёха, кстати, — вдруг заявляет он без каких-либо предпосылок и вопросов со стороны Анечки.
— Анна, — холодно пожимает она протянутую руку.
— Я в курсе. У тебя написано.
«Лёха» пропадает на две недели. Или три, Анечка не считала. Потому что была слишком занята ежедневным высматриванием дурной черной головушки среди остальных людей на рынке.
Снова завозят синие розы, и она откладывает последнюю под прилавок в надежде, что кто-нибудь за ней придет. Лёха действительно приходит: спокойно, словно только вчера заходил, с аппетитом вгрызаясь в какую-то булку.
— Где ты был? — с ходу спрашивает девушка вместо приветствия и удивляется обиженной ревности в своем же голосе.
— В смысле? — не понимает тот, — Где надо, там и был.
Лёха крадет только то, что хочет, и приходит только тогда, когда хочет. Такое примитивное понятие о собственной свободе одновременно раздражает и завораживает.
Девушка протягивает отложенный подарок прямо к его носу.
— Что это?
— Роза, — в его манере коротко отвечает Анечка, — Не видишь?
Парень с подозрением забирает цветок и неодобрительно щурится.
— Ты меня на свидание приглашаешь?
— Что? — теряется она, — Нет, просто… Их завозили недавно, а ты говорил, что тебе нравится…
— Пошли, — соглашается Лёха на свой же вопрос.
Анечка поднимает брови еще выше и очень хочет вырвать из рук проклятую розу и выпихать парня из магазина.
— Пошли, — упорно повторяет тот и смотрит на часы на стене, — У тебя пять минут до конца дня. Давай, пошли прямо сейчас.
Девушка настороженно снимает рабочий фартук и почему-то не пытается спорить.
— Я краденое есть не буду, — вдруг невпопад предупреждает она, не зная, что еще сказать.
Лёха удивленно пожимает плечами.
— Я и не предлагал, — он вертит в руках розу и хмыкает, — Такая ты странная, конечно.
— Я? — едва не кричит девушка, не веря в услышанное.
— Ну не я же.