Господа, чистый разум не скован границами , и я с порога заявлю, что, вместо того чтобы причинять друг другу боль, мы способны чувствовать такое, что заставляет нас испытывть большую радость или боль. Сегодня ночью я покажу вам нечто такое, что заставит вас задматьсяо силе нашего духа. Друзья мои, позвольте вам кое-что продемонстрировать». Ему открыли дврь, и о вшел в палату, откуда сразу же повеяло духом той чистой радости, какую он только что испытыва. «Все, друзья о, кто здесь присутствует, а это две сестры и два санитара, сегодня стали свидетелями чего-то неописуемо прекрасного и сильного, чему я хочу вас представить. Чтобы не так страшно было на эт смотреть, я попрошу вас закрыть глаза. А потом…» Батраки и медицинский персонал заверещали от страха, бояс, что он действительно заставит их видеть то, что они никогда в жизни не видели, а сестры жались руг к другу и к стене, чтобы хоть как-то защититься от той невыносимой картины, которую им предстоял увидеть. А я присел на корточки возле кровати и поднял глаза вверх. Вскоре я закрыл их, но мне было видно, как на бледном лице героя расплываются по разным углам поля зрения разные смеющиеся чертики. Он что-то прдолжал говорить. Затем из его груди донесся хохот, как бы огромный ветер пронесся по палате, и на ее стене появились его руки. Вся его одежда была желтой от старости, как спелая груша, и хотя он стоял прямо, ее украшали огромные металлические бусы и железные медальоны. Лязгая какой-то чудовищной обувью, он по одному стал собирать старые газеты, тарелки и горшки. А потом все кончилось. Медленно растворились черные портьеры, и среди палевых обоев выплыло его лицо. Я услышал звон монет, потом звякнула цепочка, и раздался грохот бьющегося стекла, а потом все стихло. Я подошел к окну.