За много лет работы на Кавказе я понял закономерность: если кто-то пишет о «развенчивании стереотипов» – жди унылого лубка и замены одних клише другими, не менее надоевшими. Стереотипов о регионе хватает, однако во многих есть зерна правды. Поэтому их честный разбор не сводится к простому развенчиванию. Порой это долгий, вдумчивый разговор, так что для углубленного знакомства я разместил в материале ссылки на подробные статьи.
На этот раз список стереотипов для меня составили коллеги. Если у вас есть, что к нему добавить, пишите комменты, и в следующий раз я разберу интересующие вас клише.
Правда, что они все хотят отделиться?
Сепаратистские разговоры мне доводилось слышать по всей России. Не только на Кавказе, но и на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке. Вообще, выражение «у вас, в России» звучит на большей части территории страны. Я бы не сказал, что на Северном Кавказе сепаратизм особенно силен. Вдобавок, его уровень различается от республики к республике и меняется в зависимости от политических событий. Так, в Северной Осетии он практически нулевой, а в Ингушетии был почти нулевым до подавления протестов. В целом, здесь более уместны слова, приписываемые Расулу Гамзатову: «Мы добровольно в Россию не входили, и добровольно из нее не выйдем».
На Кавказе женщину за человека не считают, она там на вторых ролях, подай-принеси
Женская тема на Кавказе – крайне сложная и неоднозначная. Действительно, права женщин часто нарушаются – при этом нет достоверной статистики, что это происходит чаще, чем в других регионах России. Как и везде, на Кавказе много замечательных дружных семей, но есть и несчастные, где супруги изводят друг друга. Специфика региона скорее в культуре стыда, из-за которой преступления против личности в семье часто замалчиваются, а жертве затыкают рот. Об этом я уже писал подробнее в другом материале. Воспевание «настоящих женщин» (то есть, полностью соответствующих ожиданиям мужчин) сочетается с площадной бранью и угрозами в отношении живых, реальных женщин.
Однако представлять кавказскую женщину безвольной рабыней нельзя. Во-первых, Кавказ разный, и даже в рамках одного селения могут быть различные сценарии поведения женщин. Во-вторых, даже в самых консервативных республиках женщины ярко проявляют себя в экономике и политике. Они создают успешные предприятия и оказываются в первых рядах гражданских активистов. Так, во время ингушских протестов 2018 года при звуках автоматных очередей женщины бросились вперед – они считали, что в них, скорее всего, стрелять не будут, и спешили закрыть собой мужчин. Когда мы слышим о вопиющих преступлениях против женщин, полезно помнить, что помогают им другие кавказские женщины, которые отнюдь не ограничиваются ролью подай-принеси. А в Чечне во время войн мужчинам даже выходить на улицу было небезопасно, поэтому самые ответственные задачи брали на себя женщины. Такие прошедшие войну горянки крепче железа. Нередко мужчины работают «витриной», а решения принимают женщины. В любимом мною музее «Донди-Юрт» все знали замечательного Адама Сатуева, а директором была его жена Совдат – и торговаться с ней, поверьте, было очень непросто.
Правда, что все дагестанцы ходят на единоборства с детства?
Конечно же, нет. Так же, как не все аргентинцы – футболисты. Однако борьба крайне популярна в Дагестане. Некоторых мальчиков родные заставляют ей заниматься. Есть и такие, кто говорит тренеру: «Или сделай из него мужчину, или убей». Девушки-чемпионки в республике тоже есть. Рассказывают, что не так давно группа ловких дагестанцев за скромную плату ломала всем желающим уши шахматной доской, чтобы вполне мирные парни походили на суровых борцов. Причем чаще ломали левое ухо – оно заметней снаружи, когда мужчина за рулем.
Почему, если на Кавказе культ мужественности, они могут напасть толпой?
Это явление социологи называют коалиционным клинчем. Подробно я разбирал его в этой статье.
На Северном Кавказе вроде бы пить не принято, но многие пьют из чайничков, типа чай
Прежде всего, стоит повторить, что Северный Кавказ очень разный. В Северной Осетии и Кабардино-Балкарии, в Южном Дагестане и на Ставрополье пить очень даже принято. Однако с ростом исламизации многие районы формально становятся свободными от алкоголя. В Ингушетии «неизвестные» просто сжигали ларьки со спиртным, в Чечне владельцы магазинов «добровольно» сдали лицензии, в Дагестане продажа алкоголя в отдельных селениях запрещается решением джамаата – общины. Многие, особенно молодежь, действительно приходят к религии и полностью бросают пить, другие выкручиваются, как могут. Чайничек с водкой я видел только однажды, на свадьбе. За спиртным часто ездят к соседям: ингуши – в Северную Осетию, чеченцы – в Дагестан, дагестанцы из «безалкогольных» селений – в соседние аулы и города. Подробнее о производстве вина на Северном Кавказе можно прочитать здесь.
Если ты гость, то тебя не тронут, что бы ты ни делал, или есть какие-то нормы?
Гостю на Кавказе прощается многое, что не осталось бы без последствий для местного жителя. В том числе и потому, что он может не знать локальные нормы. Но это, конечно, не повод оскорблять всех направо и налево и вести себя, как свинья. Мне неизвестны случаи, когда гость реально огреб, но уверен, что терпение хозяев – по крайней мере, некоторых – не безгранично. Бывало, водитель высаживал туриста в чистом поле за неоднократные оскорбительные высказывания о его народе, и такая реакция не вызывает у меня осуждения.
Там коррупция, и на работу можно устроиться только по блату
Степень коррупции в разных регионах Северного Кавказа разная, однако, по крайней мере, в некоторых республиках для государственных служб этот стереотип, к сожалению, верен. В Дагестане порой и уборщицей в госучреждение надо устраиваться за взятку, а уж чтобы парень попал в силовые структуры, скидываются десятки родственников. У знакомой, работавшей директором школы в Чечне, требовали полмиллиона, чтобы оставить ее на должности. Она просто вынуждена была или уйти, или собирать не меньшую сумму с родителей. Также весьма распространен непотизм, когда начальник пристраивает на хорошие должности родственников и друзей. В коммерческом секторе правила другие, но государственный на Северном Кавказе гипертрофирован, так что у многих кавказцев, особенно в селениях, просто нет выбора.