Мы поднимаемся?
– Нет! Напротив! Мы опускаемся!
– Хуже того, мистер Сайрес: мы падаем!
– Выбросить балласт!
– Последний мешок только что опорожнен!
– Поднимается ли шар?
– Нет!
– Я как будто слышу плеск волн!
– Корзина – над водой!
– До моря не больше пятисот футов
[1]
!
В воздухе раздался властный голос:
– Все тяжелое за борт! Все!…
Эти слова слышались над безбрежной пустыней Тихого океана 23
марта 1865 года, около четырех часов дня.
Все, разумеется, помнят жестокую бурю, разразившуюся в этом году
во время равноденствия. Барометр упал до 710 миллиметров. Страшный
норд-ост дул, не утихая, с 18 по 26 марта. Он произвел невиданные
опустошения в Америке, Европе и Азии, на территории в тысячу восемьсот
миль – между тридцать пятой параллелью северной широты до сороковой
южной параллели.
Разрушенные города, вырванные с корнем леса, берега, опустошенные
нахлынувшими горами воды, сотни кораблей, выброшенных на берег,
целые области, разоренные смерчем, все сметавшим на своем пути, тысячи
людей, раздавленных на суше или поглощенных водой, – вот последствия
этого неистовствовавшего урагана. Он произвел больше опустошений, чем
бури, уничтожившие Гавану и Гваделупу 25 октября 1810 года и 26 июля
1825 года.
В то самое время, когда на суше и на воде происходило столько
ужасных бедствий, в воздухе разыгрывалась не менее страшная драма.
В два часа дня аэростат находился на высоте каких-нибудь четырехсот
футов.
И в эту минуту раздался мужественный голос человека.
Ему отвечали не менее решительные голоса.
– Все ли выброшено?
– Нет. Остались еще деньги – десять тысяч франков золотом.
Тяжелый мешок тотчас же полетел в воду.
– Поднимается ли шар?
– Да, немного, но он сейчас же снова опустится!
– Можно еще что-нибудь выбросить?
– Ничего.
– Можно. Корзину! Уцепимся за веревки! В воду корзину!
В самом деле, это было последнее средство облегчить шар.
Канаты, прикрепляющие корзину к шару, были перерезаны, и аэростат
поднялся на две тысячи футов. Пассажиры забрались в сеть, окружающую
оболочку, и, держась за веревки, смотрели в бездну.
Известно, как чувствительны воздушные шары ко всякому изменению
нагрузки. Достаточно выбросить из корзины самый легкий предмет, чтобы
шар тотчас же переместился по вертикали Аэростат, плавающий в воздухе,
ведет себя с математической точностью. Понятно поэтому, что если
облегчить его от значительной тяжести, он быстро и внезапно поднимется.
Это и произошло в данном случае.
Но, покачавшись, некоторое время в верхних слоях воздуха, шар снова
начал опускаться. Газ продолжал уходить в отверстие оболочки, которое
невозможно было закрыть.
Воздухоплаватели сделали все, что было в их силах. Ничто уже не
могло их спасти. Им оставалось рассчитывать только на чудо.
В четыре часа шар был на высоте всего лишь пятисот футов. Внезапно
раздался звонкий лай.
Воздухоплавателям сопутствовала собака. Она вцепилась в петли
сетки
До земли оставалось всего два кабельтовых
[3]
, когда раздался
страшный крик, вырвавшийся одновременно как бы из одной груди. В шар,
которому, казалось, уже не суждено было подняться, ударила огромная
волна, и он сделал неожиданный прыжок вверх. Словно еще более
облегченный от груза, аэростат поднялся на тысячу пятьсот футов и, попав
в боковой воздушный поток, полетел не прямо к земле, а почти
параллельно ей… Две минуты спустя он приблизился к этой полоске суши
и упал на песчаный берег. Волны не могли уже его достать Пассажиры
шара, помогая друг другу, с трудом высвободились из веревочной сети.
Облегченный шар снова подхватило ветром, и он исчез вдали, словно
раненая птица, к которой на мгновение вернулась жизнь.
В корзине были пять пассажиров и собака. А на берегу оказалось
только четыре человека. Их пятого спутника, видимо, унесла волна,
обрушившаяся на сетку шара. Это и позволило облегченному аэростату в последний раз подняться на воздух и несколько мгновений спустя
достигнуть земли. Едва четверо потерпевших крушение – а их вполне
можно так назвать – почувствовали под ногами твердую землю, как тотчас
же закричали, думая об отсутствующем товарище:
– Быть может, он попытается достигнуть берега вплавь! Спасем его!
Спасем его!