Посвящается дедушке Геннадию
и бабушке Валентине
***
Старики часто говорят внукам, что жизнь проходит очень быстро. Это нам, молодым, кажется, что она чуть ли не бесконечная, и всё успеется. А она и впрямь коротка. Но всё же пока живы, есть шанс успеть.
Тане было лет пять. Жили они с мамой и бабушкой в маленькой деревне на берегу Вятки. Отец ушел на фронт. Однажды вернувшись с улицы, Таня увидела, как бабушка, подперев лицо рукой, молча сидит с печальными глазами. Напротив сидела мама, вся в слезах и с письмом с фронта. А вернее, с документом с красной печатью. Читать Таня еще не умела, но поняла, что папа больше не вернется домой.
Жизнь у них была нелегкая, как и у всех простых людей в те времена: есть было особо нечего, хлеб пекли из картофельных очисток, вместо муки добавляли землю. Получался он тугой и очень черствый. Но и такой был в радость. Часто приходилось есть всякие побеги и любой подножный корм, а что такое конфеты, Таня и вовсе не знала. Голодное и холодное время. Время детства для одних и время смерти для других. Время, когда вся тяжесть легла на женские плечи, на матерей и бабушек, которые и колхозы поднимали, и семью старались обустроить.
Шестилетнюю Таню мама и бабушка послали работать в поле вместе с другими деревенскими бабами. Там они пололи: каждая шла по своей борозде и дергала траву. Таня старалась двигаться наравне со всеми. А когда попадался осот, большой и колючий, с нее ростом, бабы то справа, то слева помогали ей выдернуть злой сорняк. В общем, толку от Танюшиной прополки было немного, и вечером бабы сказали, чтоб она больше не шла на поле, ведь совсем дитя еще.
В 46-ом вернулся с фронта Степан Соловьев. И как-то сразу попалась ему Дунька. Стал он часто захаживать к ней, а она и рада была. Со Степаном вместе они выпивали и не только. Любовь ли, страсть ли, вскоре Степан с Дунькой надумали пожениться. Но дело это ответственное, и Стёпа решил посоветоваться с дядькой. Тот был человеком умным и мудрым, повидавшим жизнь. И дядька сказал:
- Знаешь, Стёпка, коли женишься на Дуньке – и две недели не проживешь. Потому как баба она такая – ни нашим, ни вашим. Ты бы лучше вон на Клавдии женился. Она женщина смирная и порядочная, и по дому хозяйственная.
Так Степан стал Танюшиным папой.
Однако Дуньку он забыть не мог. Да и она не могла. Часто они встречались где-нибудь, Дунька уговаривала его бросить Клавдю и вернуться к ней. Она возненавидела Клавдию, считая её разлучницей и соперницей. Всё звала её «сухоплечая», так как у нее от природы были маленькие узенькие плечи. А Степан всё не возвращался, на два фронта жил. Часто ночевал у Дуни, и всегда они напивались.
В Тихонов день по обыкновению в соседнем селе устраивалась ярмарка. После всенощной весь многочисленный люд, приезжавший на престольный праздник, из храма растекался по селу, что и привлекало торговцев. Были и балаганчики, и передвижные лавки, и много всякого разного, на что поглазеть можно. Вот и Танюша с девчонками сговорились отправиться на ярмарку. Таня шла навстречу подружкам, как услышала в кустах чей-то очень знакомый мужской голос. Это был папа, Степан. Они с Дунькой договаривались поехать на ярмарку.
Стёпа взял лошадь на конном дворе, что как раз за картофельным полем их с Клавдей огорода. Взял без всякого спроса – председатель колхоза был его другом. Запряг телегу, заехал за Дунькой, и они поскакали на праздник.
Вернулся Степан страшно пьяный. Сил хватило только распрячь лошадь на конном дворе и доковылять до картофельного поля, где его, лежа лицом в земле, и обнаружила Клавдия. Конечно, она задала взбучку окаянному мужу, опять началась ссора. Таня, к тому времени вдоволь нагулявшись на ярмарке и наглазевшись на конфеты и заморские оранжевые фрукты, о которых только мечтала, уже вернулась домой.
Немного протрезвев, Степан решил переместиться в дом. Но не успел – в сенях его встретила Клавдия:
- Опять с Дунькой был?
- Да что ты пристала со своей Дунькой, какая разница, с кем я был!
- С кем был, туда и ступай!
- Уу, да что же это!.. Клавдя! Хватит, надоели мне эти разговоры! Сейчас в дом пойду и зарежусь!..
Он двинулся к двери.
Таня, подслушивая внутри дома их разговор, быстро метнулась к двери и закрыла ее на запор. Степан стал дергать ручку, но ничего не получалось. Он разозлился еще больше, стал кричать на Клавдию и угрожать расправой несносной бабе. Таня испугалась за мать, открыла дверь и встала в пороге. Степан и Клавдия сразу переключили внимание на нее.
Клавдия стояла с ведром в руке и с красными щеками. Степан, шатаясь, стоял на полусогнутых ногах, чуть подаваясь телом вперед. Глаза его были свирепыми и как будто не человеческими. В них плескалась водка, в отблесках всплесков которой танцевали черти.
- В каком это законе написано, чтобы мужик бабу бил? – бойко и смело, но спокойно крикнула Таня Степану.
Он несколько секунд всё смотрел на Танюшу, потом вынул из кармана фуфайки блестящий оранжевый апельсин, купленный на ярмарке для дочки, протянул ей. Та брать не стала, тогда он разжал руку, и апельсин, глухо ударившись, покатился по полу в темный угол сеней. Отчим молча развернулся и побрел пьяной поступью прочь.
Степан так и не успокоился и продолжал навещать Дуняшу. И всегда это заканчивалось пьянством. В очередной раз пробыв у нее всю ночь и изрядно напившись, отчего-то Степан на утро не пошел домой, а зашел к другу Ваньке:
- Ванька, пусти, а? Домой не хочу – там Клавдя. Опять начнется…
И Ваня пустил. И, как это водится у мужиков, решили выпить за встречу. А где раз выпили, там и два. Вскоре Степан совсем расквасился: ночной дурман еще не успел выветриться, как начался новый, утренний. Пришлось Ивану вести его домой.
Кое-как дошли. Ваня постучал в избу и сразу открыл двери, не дожидаясь ответа. Стал вталкивать пьяного Степана в хату, тот зацепился ногой о порог и, потеряв равновесие, плюхнулся на пол, став на четвереньки. Ванька поднял его, они прошли вглубь, усадил его на стул. Клавдя стояла посреди избы с тряпкой в руках, на печи что-то готовилось. Танюша сидела за столом и возилась с посудой. При виде мужиков они обе замерли и молча смотрели. Когда Степан был водружен на табурет, Клавдия спокойно и тихо сказала:
- Опять черти тебя носили…
Степан ожил после этой фразы, будто это был пароль, который заводил его механизм. Он тут же будто протрезвел вполовину, стал злой, поднял на нее горящие гневом глаза и не глядя схватил со стола маленький ножик, которым они всегда чистили рыбу.
- Убью!... – тупо и надрывно выдавил он, приподнимаясь, то ли в ее направлении, то ли собираясь воткнуть нож в себя.
Ванька подскочил к нему, обнял со спины, не давая шевельнуться, а Таня в это же самое время схватила одной рукой его руку с ножом, а другой зажала ладонью лезвие:
- Только попробуй что-нибудь сделать. Отрубишь мне хоть один палец – сядешь в тюрьму!
***
Прошло время. Таню, как только она стала девушкой, выдали замуж за парня из другой деревни. А она его и видать не видывала. Но родителям не перечат. Сказано иди замуж – значит, иди. У Клавди со Степаном еще шесть Таниных сестричек и братьев народилось. Семья стала большая, ртов много – хоть один сплавили, и то слава Богу.
Таня вскоре овдовела. От мужа у нее остался сын Олежка. Одной ей пришлось поднимать его, и она, с детства приученная к труду, много и усердно работала, везде была впереди планеты всей, со всем своим молодым задором и энергией советского энтузиазма. Бог дал Тане звонкий голос и хороший слух, так что никогда не было стыдно петь песни. А пели всё время – песня строить и жить помогала. Видная и всё еще годящаяся для замужества, глянулась она одному парню с колхоза, Боре Кузнецову. Он сразу положил на нее глаз, стал оказывать ей явные знаки внимания. Они поженились. Таня с тем же энтузиазмом и рвением стала успевать и на работе, и в хозяйстве, шустро и скоро готовила, стирала, убирала, и не забывала про мужа. И тот был доволен женой, и всё было хорошо. Не всегда, конечно, гладко - но без ссор ведь не бывает.
Так и родился у Тани второй сын Коленька.
Дунькин племянник Витька работал трактористом. Той самой Дуньки, которая любила Степана. Видимо, семья у Дуньки была такая - Витька тоже любил выпить, и так наклюкался однажды, что заснул прямо на ходу за рулем едущего трактора. Трактор ехал, пока не свалился в кювет на бок, переломав добрую половину своего мотора. А Витька, побоявшись расправы колхоза за свое преступление, с испугу рванул в Сибирь на заработки, в район Богучанской ГЭС. Там как раз только строился новый поселок, и набирали рабочих на лесопилки. В письмах Витька писал, что всё хорошо, работать можно, жить тоже, и денег платят прилично.
Боря слышал уже, что люди едут на север. Знал и про Витьку. Ну, и пошел к Дуньке, чтоб расспросить, как там он устроился, что да как. Так он и познакомился с этой Дуней и ушел от нее с Витькиным адресом.
После недолгих раздумий он решил тоже поехать в тот поселок, зарабатывать хорошие деньги. Ведь надо же было поднимать семью, два сына, один маленький совсем. И поехал. Спустя месяц-другой прислал Татьяне письмо, чтоб ехали к нему: дом ему дали. Татьяна собрала детей, вещи и поехала вслед за мужем.
Многие из их деревень последовали их примеру, поэтому особых трудностей не было, знакомые были везде, они и помочь могли, если что, все друг друга знали. Среди приехавших была и Дунька. И жила она почти по соседству с Борей и Таней. Так что чисто по-соседски Боря часто стал заходить к Дуне. Почему-то она имела в его глазах авторитет. А Татьяна к ней не ходила, помнила, как она с ее отчимом Степаном пила «зеленую» за спиной у матери. Но и Дуня ничего не забыла, носила в душе старую заскорузлую ненависть к Клавде, а заодно и к Тане как к Клавдиному отродью, поэтому относилась к ней внешне холодно, а внутри с горячим презрением. Вот и Боре нашептывала на Татьяну всякое: то оделась она не так, то сказали про нее худо, то еще какие-нибудь выдумки.
На Бориса это таки возымело влияние. Собственная жена стала казаться ему и впрямь не такой. Более менее мирная жизнь стала потихоньку мрачнеть, обрастать ссорами, трескаться скандалами и превратилась в сущую пытку. Муж с женой могли не разговаривать целый год. А сыновья росли. Старший уже отслужил в армии, а младший заканчивал школу. Коля вернулся с уроков и застал родителей за сценой. По волосам у Татьяны текла струйка крови, а Борис замахивался, когда Колька схватил первое, что попалось под руку - кочергу, и ударил отца. Тот повалился на землю, закрываясь руками и надрывно выкрикивая со слезами:
- Сын – отца!!..
А сын продолжал, не помня себя, пинать скорчившееся на земле тело. Как оказалось потом, он сломал отцу руку. С тех пор между ними пролегла железобетонная стена. «Нет у меня больше сына!» - отрубил Борис, и больше они не разговаривали, а с Татьяной развелся и ушел жить в другой дом.
***
Умер Степан, умерла Клавдя. Не стало и Дуни. Татьяна уехала снова на малую родину. Боря остался на севере. Колька завел свою семью, не похожую на родительскую, у него родилась больная дочь. Ни один врач не мог определить, что с ней и как помочь. Николай думал, что это наказание за то, что поднял руку на родителя, и, оставив всякую гордость, ходил к нему просить прощения, но дед был непреклонен и каждый раз выгонял его к чертовой матери.
Вот уже пять лет Колиной дочке Катюше. Гуляя, она встретила на улице какого-то дедушку. Тот позвал ее и, вынув из кармана, дал большой оранжевый апельсин. Катюша удивилась, и хоть и мама учила не разговаривать с чужими дядями и ничего у них не брать, взяла. А потом они с мамой и папой уехали к бабушке Тане, потому что там климат лучше.
***
Отзвенели последние звонки, отцвели сирени и поплыл уже по обочинам тополиный пух – пришла пора Кате поступать в институт. Её неудержимо потянуло на родину, на север. Что делать - родители отпустили, и вот они уже с грустью прощально машут ей руками в окно поезда. Катя поступила. А Коля и Марина, тоскуя в разлуке и беспокоясь за слабое дочкино здоровье, решились переехать туда, откуда десять лет назад они уезжали в надежде вылечить болезнь в более теплом климате. Бабушка Таня была уже старенькая, после того ушиба головы ум ее стал немного мутиться, временами она была совсем сама не своя. Продали ее и свой дома и все вместе переехали обратно.
Началась новая жизнь на новом месте. Катя училась, приезжала только на каникулы. Марина узнала, что беременна. Коля опять вспомнил про отца, который был еще жив, и снова пошел к нему просить прощения, взяв в магазине бутылку водки и апельсин на закуску – надеялся, что выпьют за примирение и за встречу, ведь сколько не виделись. Дед только внешне изменился, потолстел и облысел, а внутри остался на своем – снова прогнал сына. Коля в сердцах разбил бутылку об угол печки, а апельсин сдавил в кулаке так, что сок закапал на старый грязный желтый линолеум.
Родился сын Макар. Вот ему уже пять лет. Однажды он прибежал домой и сказал, что какой-то старый толстый дядя позвал его на улице и спросил, как его зовут. Он сказал, что Макар. Тогда дядя спросил, знает ли он свою фамилию. Мальчик сказал, что знает, он Кузнецов Макар. Тогда дядя дал ему конфет, а он побежал домой.
***
Катя уже окончила институт, а Макар пошел в школу. Однажды Коле позвонили. Номер был незнакомый, но он взял трубку. Звонил дед Боря. Оказалось, сильно разболевшись, он понял, что самому ему уже не под силу управляться с огородом. А жил он один. И просить ему больше некого.
- Приди и выкопай картошку. А потом, хочешь - сажай огород, хочешь - не сажай. А я уже не могу.
Коля выкопал. У деда был диабет, ноги раздулись и текли сквозь трофические язвы. Он звал сына сухо и официально, Николаем, а Николай стал помалу делать ему перевязки, помогать по дому. Потом он отвез его в больницу. Там деда подлечили, и он стал сам немного ходить. Постепенно сердце его оттаяло. Коля с Мариной закупали ему продукты и всё необходимое, ухаживали за ним, Марина стирала в машинке-автомате дедово белье и мыла полы. А весной они посадили у него огород. Стал ходить к нему и Макар, который теперь понял, что тот дядя – это был его родной дедушка.
Однажды на новый год дед позвонил и сказал Коле, чтоб приехал и взял с собой Катю и Макара. Светила желтая лампа Ильича, в маленькой дедовской хатке было жарко натоплено и пахло куриным супом и чесноком. Сам дед как всегда сидел на стульчике, расставив ноги в резиновых на меху калошах. Коля присел рядом, достали водочку, сало, выпили-закусили за наступающий новый год. Потом дед достал два больших разноцветных пакета, доверху набитых конфетами, и раздал Кате и Макару. Обняв, сказал внукам:
- Живите мирно и дружно.
А на следующий день он уже не ответил на звонок. Его нашли бездыханным на том самом стульчике. Начались похоронные хлопоты: приехала милиция, деда забрали в морг, поездки в ритуальные услуги, кафе для поминок, звонки родственникам. В день похорон собрались все, с кем когда-то вместе они ехали на север и работали. Многих волновал один вопрос, придёт ли Татьяна? Расстались они непримиримыми врагами. И она пришла. Пришла. Впервые за долгое время сыновья увидели маму такой, какой она была когда-то в их далеком детстве. Она вместе со всеми подошла к могиле, взяла в ладошку комок земли и, бросая ее на гроб, прошептала:
- Прощаю. И ты меня прости, - и уткнула лицо в платок.
Татьяна много плакала в этот день. Глаза ее прояснились. Она стала тихая, спокойная и попросила, чтобы ее сводили в церковь на службу. В положенный день бабушка надела свою самую красивую одежду, повязала белый платочек, вместе с Мариной и Катей пошла в церковь, отстояла всю литургию и причастилась. А вечером ее не стало.
Теперь на каждую Троицу на могилах Татьяны и Бориса лежат конфеты и апельсин.
2018-2021 г.