На следующее утро Ольга в сопровождении мамы улетела в Москву.
Дочь, судя по ее растерянному личику, не понимала, зачем нужно куда-то ехать, но супруга Голованова не скрывала своего удовольствия. На отъезде настояла тетка Настасья.
— Отправь-ка ты их подальше, племяш, — сказала тетка без обиняков, — чтобы под ногами не мешались, значит.
— Куда же я их дену? — пытался возразить Голованов. — Мы же ничего такого не планировали...
— А хоть куда! — подбоченилась тетка Настасья. — Да хоть в Москву отправь! Посмотрят, как люди живут... В зоопарк сходят. В мавзолей. Делай, как я говорю!
Еще и притопнула. Пришлось уступить.
Собираясь на работу, Голованов слышал, как тетка бродит по дому, со скрипом продавливая пол своими крепкими пятками. «Баба Яга, — подумал Голованов с неприязнью, — костяная нога». Властная тетушка уже успела ему надоесть.
— Батюшки, что это у вас завелось? — вдруг вскричала тетка.
Голованов побежал в комнату дочери, уже догадываясь, что явилось причиной поднятого теткой Настасьей шума.
— Так это Слоник, питомец Ольгин...
— Да я такого чудища и не видела никогда! Страшный-то какой, холера! Что это? Кто?
— Муравьед...
— Чего?
— Муравьед, теть Насть...
— А вас что, муравьи одолевают? — прищурилась тетка. Слоник, сложив уши, полез под диван. Голованов с удивлением отметил, что питомец заметно округлился и подрос.
— Да вы все тут с ума посходили, — заключила тетушка Настасья, не дождавшись от племянника ответа. — И мелкую заодно свели... Муравьед!
Тетка расхохоталась — громко, с повизгиванием. Смех у нее был дикий. Дремучий, первобытный смех. Муромский, в общем. Голованов, вздрогнув, проворчал что-то — опаздываю, мол — и поспешил удрать из квартиры. Жуткое теткино «уа-ха-ха» неслось ему вслед, гулко отдаваясь на лестнице бетонным эхом.
Вечером тетка заявила, что спать собирается в комнате Ольги. Голованов торопливо согласился, выдал тетке белье и укрылся у себя. Долго не мог уснуть, чутко прислушивался — как оно там, что делает безумная тетка? Но все было тихо.
Наутро тетушка Настасья обнаружилась на кухне — сидела за столом, одетая в какой-то невероятный цветастый халат, и смачно курила, стряхивая пепел в любимую чашку жены. Завидев племянника, каркнула:
— Поздновато встаешь!
Голованов вежливо поприветствовал тетку, заметив на ее лице довольную ухмылку.
— Как спалось, теть Насть?
— Да чтоб тебе так же спалось, племяш, — откликнулась тетка. — Ну ничего, дома отосплюсь. Скоро уже!
— Неужели... — начал было Голованов, но тетка остановила его движением костлявой руки (широкий золоченый рукав сполз до самого локтя).
Голованову осталось только пожать плечами и отправиться на работу.
А ночью Голованов проснулся от визга. Звук ввинчивался в мозг, как сверло — тонкое, длинное. Голованов, ничего не соображая спросонья, выскочил в коридор, больно задев мизинцем ноги дверной косяк. И тут же заорала тетка — басисто и торжествующе:
— Куда? Стой!
Дверь в комнату Ольги была приоткрыта. В глубине метались неясные тени.
Голованов на негнущихся ногах проковылял к двери и толкнул ее. Тетка стояла на четвереньках перед дочкиным диванчиком и шарила под ним руками, глубоко засунув в их в узкую щель. Она была так увлечена, что не обратила на племянника никакого внимания.
— Не уйдешь, — бормотала тетка, ерзая на коленках. — Муравьед, значит? Сейчас... Ага!
Старуха попятилась и вынула из-под дивана что-то розовое. Олечкин Слоник!
Снова раздался пронзительный визг, а тетка вдруг ойкнула и выпустила свою добычу. Оглянулась на Голованова, пробормотала растерянно:
— Кусается, гад!
Слоник забился в другой угол и сверкал оттуда злобными черными глазками.
Ночник давал совсем мало света. Голованов потянулся к выключателю на стене и зажег яркую лапу под потолком. Слоник закопошился в углу и снова завизжал — отчаянно, жалобно, как подстреленный заяц. Но когда Голованов шагнул к нему, Слоник поднял свой хобот, как поднимает голову готовая к атаке змея — розового хоботка вдруг показалось изогнутое костяное жало.
— Дай-ка я! — вскрикнула тетка. Отодвинув Голованова, она протянула длинную руку и, ловко перехватив пальцами розовый хобот, подняла подергивающегося Слоника над собой. — Попался, который кусался... Всё, племяш, дело закрыто! Кровосос задержан и вскоре будет того... По закону военного времени! Можешь звать назад своих...
На следующий день тетка уехала.
Голованов долго и неразборчиво благодарил спасительницу у дверей, но та лишь махнула рукой.
— Ладно, ладно. Провожать меня не надо, сама доберусь! Звони, если что.
В дверях обернулась.
— А захочешь животное завести, так семь раз подумай. Ну, бывай, племяш!
— Теть Насть, а как же вы догадались-то? — решился все-таки спросить Голованов. — Ну, что Слоник никакой не муравьед, а...
Тетушка Настасья улыбнулась.
— Вот смотрю я на тебя, племяш, и удивляюсь. Ты же в детстве юннат был! Неужто не знаешь, как карликового муравьеда, он же муравьед двупалый, отличить? А?
Голованов только молча хлопал глазами.
— А если даже не знаешь, тебя что, в «Гугле» забанили, натуралист? — ехидно поинтересовалась тетка и вышла, хлопнув дверью.
---
Начало здесь.
Другие рассказы: