1221 год. Лето. Вернувшись из Герата, Толуй привозит блеющего волка и стрекочущего скорпиона. Впервые монголы встречаются с ассасинами. У тех и других быстро не остается вопросов.
Кто-то на земле лишний...
Продолжение. Предыдущая часть и игры в неуклюжесть - ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
Уважение знатности первый шаг к знатности, и почтение к власти даст власть.
Секта исмаилитов никого не уважала, и ничего не чтила. Возникнув как реакция низов на своеволие знати. Со временем общество превратилось в замкнутый на себе, орден вымогателей и убийц.
Его верхушка сходила с ума и, опустившись до оккультизма, оставила чернокнижные описания контактов с сущностями извне. Называемыми в зависимости от языка. Говоря по-русски, с бесами. (Перекрестись!)
Сделавшись самовоспроизводящейся системой, почти не зависящей от воли участников. Секта породила перевернутую пирамиду, отчасти известную по жизни мафий, тайных обществ и выродившихся спецслужб.
Основание ширилось по земле, вытягивая ее жизненные соки в неведомые глубины. О которых человеку знать не стоит.
Высокородные люди систему боялись. Правительства предпочитали с нею не связываться. Что до народа, то он получил долгожданную власть, которой до него дело есть. А значит, она никуда (и никогда) не уходит.
В странах (исламского) Запада. Исмаилиты сделались крысами, запугавшими кошек. Гиенами от которых прячется лев.
Формально секту возглавлял Старец Горы. Фактически имел место феномен крысиного короля, с потомственной властью нескольких родов. Пережив отсев беспощадных взаимоистреблений, больше всего на свете им хотелось закрепить положение. Стать ровней султанов и эмиров, с которыми так ожесточенно боролись изначально.
Отдельные вожди секты, заговорили о себе как о новом дворянстве, желая породниться со старым. Но даже несмотря на власть кинжала, родовитые фамилии исмаилитами брезговали. Хотя и опасались.
Знатные женщины прямо называли исмаилитов мужичьем, и шерсточесами (самый неквалифицированный труд). Предпочитая отдавать дочерей земле, нежели их ложу.
В то же время, проникновение секты в общественную ткань ужасало.
Ассасинам платил каждый торговец, уделял долю каждый ремесленник. Девушки плетущие шерсть, отдавали каждый десятый клубок. Семьи платили налог сыновьями. Орден стал наростом, живущим вместо дерева. Болезнью, заменившей организм. Пороком, ставшим жизненной целью.
Казалось, нет никого, кто его остановит.
Уже в 20-е годы 13 века. В короткое затишье между Чингисханом и Чормаган-нойоном, случился показательный разговор. Видный исмаилит беседовал с визирем Джалаль ад Дина, подарившего мусульманам призрачные надежды на освобождение. В том числе и от секты убийц.
Признавшись посреди трапезы:
В твоей армии есть исмаилиты. Они не отличаются от твоих слуг
Посол ассасинов хлопнул в ладоши.
На зов немедленно явились пять исмаилитов. Конюший, виночерпий, постельничий и другие слуги. Один из них, индус по происхождению, посчитал исламскую витиеватость лишней, признавшись прямо:
В такой-то час, в таком-то месте, я мог убить тебя. И только потому этого не сделал, что не имел приказа
Визирю оставалось, вести себя скромнее.
Привыкшие играть с огнем ассасины, попытались и с монголами провернуть привычную партию. Случилось то, что бывает, когда одичавшие псы встречаются с волчьей стаей. Ужимки, умолчания, недосказанные угрозы и самодовольные междометия, говорили нойону о двух вещах.
Перед ним харачу (простолюдин). И этот простолюдин - дерзок. Но волки с собаками не торгуются, волки собак едят.
В монгольском лагере, неуклюжего Мусульманина бросили на колени. Так он и стоял, лишенный внимания. Пока не перестал его проявлять сам.
Потом только, на него посмотрели.
Черная жемчужина
Своих любят, чужих уважают
Одернув полог, Чингиз залетел в юрту Киданя. Как и хозяин, жилище Советника манило тайнами. Непонятный лишает покоя, ставя перед выбором: расширить меру понимания, или подогнать под нее человека.
Обычно выбирают второе.
Хотелось застать Длиннобородого за постыдным. Что делают наедине, когда становятся кем являются. Дрожа над златом, купаясь в вине и блуде, кривляясь и важничая у зеркала. Неважно. Лишь бы хоть в чем-то, человек походил на всех.
Но послухи и соглядатаи твердили одно. Молится, читает, работает. Беспокойно спит, и жестоко страдает во сне.
Все равно Великому Хану казалось, что недостатки есть. Просто они недостаточно проницательны. Воспользовавшись положением, он и ворвался внутрь. Без приглашения и без спроса. Разве, поставленные охранять пороги, не имеют права их переступать?
Оставив гостя без приветствия, Елюй Чуцай не обернулся, рассматривая крупную жемчужину черного цвета.
Царская власть заканчивается у входа, Государь.
Чингиз засопел как человек, вынужденный делиться не принадлежащим. Кидань хлестал нещадно.
Государства преступающие порог, живут недолго.
И жить им незачем.
Негодование схватило горло, откуда полились доводы властной бесцеремонности. А если за порогом наворованное, и страдают дети!
Если им пренебречь. Воров будет много, а детей мало. Государь
Потомив Хана еще минуту (две...), пока неуместность поступка наполнила сердце. Елюй Чуцай указал на подушки.
Знаешь как образуется жемчуг, Государь?
Во всем что не война, монголы не сильны. Потому Кидань продолжил, не дожидаясь ответа.
Это песчинка, попавшая в раковину. Защищаясь от вторжения, моллюск покрывает ее перламутровыми слоями. Образуя то, за что люди готовы убивать и платить. Впрочем, убивать и платить, они готовы за все.
А во что превращается жемчуг знаешь, Государь?
Чингиз дернулся. И этого он не знал, тоже.
В пыль, как и все видимое глазу. Потому, Кидань обвел юрту взглядом, я часто думаю кто-мы с тобою. Две песчинки, две жемчужины или прах.
И кто-же!
Не выдержал Завоеватель Азии.
И то, и другое, и третье. Как всякий человек, живущий. С чем ты переступил мой порог, Государь?
Я хочу, чтобы ты посмотрел человека, которого привез Толуй. И сказал мне, пора ему становиться жемчугом, или пылью.
Момент истины
Вода намочит - человек проговорится
Третий день Исмаилит проводил на коленях, ожидая судьбу и Проклятого. Ночью ему позволяли спать тут же. Утром кидали кость с ошметками баранины и воду, чтобы ее запить. Воду человек пил, а кость с ошметками отдавал собакам.
Огромные, черные звери размером с теленка, крутились тут же. Не отворачивающие взор от человека, они не боялись человека, если только он не хозяин. Первый день на коленях был серым как ноябрьская река, навевая воспоминания о днях обучения в лагере ассасинов. Там уже к концу первого дня, юный Вахид (славный мальчик!) стал стариком. В его волосах завелась седина, а в сердце горечь.
Как и тогда грудь сдавило тоской. Дико хотелось увидеть что-то родное, кого-нибудь своего. Но своих не было. Вокруг плескалась чужбина и рыскали чужаки. Псы уже порыкивали, как вдруг один из них (вожак!) подошел впритык и облизнул человеку лицо. В чужой земле, Господь и ассасина не оставляет без покровителей.
Сощурив слезящиеся от лошадиного пота глаза, сквозь облако пыли забивающей горло, Исмаилит увидел троих. Молодого Царевича, которого он забавлял дорожными притчами, сутуловатого монгола с желтыми глазами и узколицего человека средних лет.
Последний носил платье молочной белизны и смотрел так, как не смотрел Старец Горы. Подспудно Исмаилит ощутил, что для этого человека все старцы горы, не более чем бродячие псы пестрой породы.
Убейте его
Раздалось на ломаном фарси.
Монголы не поняли ничего, а Узколицый сверлил взглядом как наставники в горных замках. Учившие одинаковой невозмутимости при ударах и поглаживаниях, щекотке и щипках, похвалах и оскорблениях.
Хороший ученик, Исмаилит по привычке сдержался. Это его и выдало. Не делать ошибок - тоже ошибка.
Повернувшись к желтоглазому с седеющими косицами, Узколицый перешел на монгольский
Этот человек не прост. И он не тот, за кого себя выдает.
Отметая вопросы, он пересказал жизнь исмаилита в деталях, как летописцы пересказывают деяния султанов. Ничего (в отличии от них) не упустив, и обо всем напомнив.
Отроком его взяли из среды, и вместе с сотней сверстников, отвезли в горный лагерь. Там томилась еще тысяча таких-же, и всех вместе их предоставили себе.
Дети беспощадны. И он рано увидел, что человек вытворяет с другим, если другой не сопротивляется. Этот выделился не готовностью противостоять насилию, но умением его избежать.
Он был незаметен.
Научился спать, когда рядом терзают друга. Занимался своими делами, когда сосед захлебывался от слез. Так наставники разглядели золотую песчинку, одного из немногих, кто может представлять ценность.
Но медь тоже блестит, и незаметность обманчива. Молчит волк, молчит и заяц. Юношу проверили. Ему предложили постирать чужую одежду или раскормленный наглец улегся на его постель, не снявши сапог.
Постелью наглецу стала земля, а выстиранную одежду мертвеца этот забрал себе. Выказав склонность к шутке, а значит задаток власти.
Следующие несколько лет его учили самообладанию и убийству. Он приходил за пощечиной и получал награду, приходил за наградой и получал пощечину. Так юноше показывали, что жизнь непредсказуема и доверять ожиданиям не стоит.
Он нахваливал сладость лимона и сетовал на горечь меда. Как всякий человек видящий мир стоящим во славе, а не лежащим во зле.
Он стал одним из ста выживших в учебном лагере, а скольких умертвил после, ведает Небо. Убитый им пройдет еще сотню шагов, и за его смерть казнят другого. Он знает несколько языков. Умеет командовать и прислуживать. Оказавшись в степи укажет нору, где прячут детенышей тарбаганы. Пройдя по базару увидит место, где воры скрывают краденое.
Он капля в море, он пылинка в степи, он человек в мире.
И еще... Елюй Чуцай осекся на полуслове, посчитав лишним рассказ о вещах, которые человек позволяет делать с собой (и другими). Чтобы подняться на то, что в тайных обществах называют ступенью, или степенью, или градусом. Некоторые вещи и для ханского уха - отрава.
Вместо этого, Киданьский принц проговорил
В нем один недостаток - его верность не осмысленна. Он живет долгом перед людьми, которым не должен. Этот человек - пёс, Государь. И кроме непослушания, способен на всё. Пошли его хозяева убивать, и лежать тебе с перерезанным горлом. Но он послан как жест доброй воли.
Делай с ним, что хочешь.
Покашляв, сутулый монгол остановил Царевича, потянувшегося к мечу. Незнакомец показался интересен. Таких людей он не видел, и такой верности тоже. Верность монголов другая, не собачья - волчья.
В степи каждый знает свое место и свою долю. Но в оседлых землях, люди верны не имея ни доли, ни места. И это удивляло.
Исмаилита удивлял Елюй Чуцай. Используя суеверия, ассасины и сами ими грешили, но Кидань не был провидцем. Просто царское происхождение накладывает разные отпечатки. В том числе и знание, что такое тайное общество, какие люди его составляют и как их натаскивают.
Исмаилита не убили сразу, и его не получилось убить потом.
Ночные беседы
Всем правдам не угодишь, даже если своей изменишь
Чингисхан с Ассасином провели несколько бесед. Один из немногих, Вахид ад Дин Бушанди пережил ханский гнев, донеся до потомков прямую речь Завоевателя, и его образ мысли. Обидчивый и темный.
Чингисхан говорил
Могущественное имя останется от меня в истории, если я отмщу Мухаммеду Агри (разбойник по-тюркски). Он не был царем. Цари не грабят караванов, и не убивают послов.
Испросив позволения, Исмаилит вкрадчиво заметил
Имя живет там, где живут люди. Но если слуги Хана убьют всех, от кого потомки узнают о славных делах...
Потемнев ликом, Чингисхан бросил о землю лук и повернулся спиной к собеседнику, ожидавшему смерти.
Выдохнув, повелитель земли проскрежетал
Тебя я считал человеком мудрым и благовоспитанным. Но судя по речи, от того и другого, ты удален одинаково.
В мире много царей. И куда бы копыта не донесли Мухаммеда Агри, там я буду опустошителем. Но другие земли будут не тронуты. Их люди и правители, расскажут обо мне детям
Твой же взгляд узок, а понимание смутно
Больше, Гостя беседой (и милостью) не удостаивали
Утром его шатер оказался пуст и сколько-бы не чесали степь, разъезды не нашли и примятой травинки. Следы оставляют суслики, но не ассасины.
С этих примерно пор, они и были обречены. Хулагу исполнилось четыре года. Кто-то из нукеров смастерил ему игрушечный лук, с которым мальчик спал в обнимку и не расставался даже обедая.
Как ты узнал его
Спросил Чингиз, отхлебнув чаю.
По отсутствию непосредственности, Государь. Простота присуща от рождения всем, но утрачивается соглашениями с жизнью, как девицей утрачивается невинность. После человек становится сгустком стыда и страха, прикрытых дырявым плащом напускного вида.
Когда ему смутиться, зависит не от него. Как бы не силилась воля и не ухищрялось лукавство.
А как вернуть простоту, Кидань
Стать раковиной.
Чтобы песчинка обратилась в жемчуг, и прах обнажил мысли, за которые перед другими не стыдно.
Это наступит раньше, чем кажется. Потому начать лучше, прямо сейчас.
Подписывайтесь на канал. Продолжение ЗДЕСЬ
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 987 814 91 34 (Сбер, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Visa 4817 7602 1675 9435