– Препарат нельзя обнаружить?
Афанасий Григорьевич понимал беспокойство и страх своего… спонсора. Он сам ввязался в проект по глупости, хотел доказать себе и другим, что способен изменить природу человека. Он не задавался вопросом, к чему это приведёт, а зря… Одно утешает, подопытным детям будет проще жить. Никто не виноват, что мир встал с ног на голову.
– Через три недели препарат полностью выведется из организма, запустив нужные… выбранные изменения.
– Вы стали другим, док, – усмехнулся Пётр Константинович. – Совесть мучает?
Афанасий Григорьевич вздрогнул и потупил взгляд, в душе всколыхнулась муть злости: «Он ещё смеет спрашивать?! Политик чёртов. От них финансирование дождёшься только, когда выгодой запахнет… Ничего, я на купленном оборудование столько полезного открою, что все мои грехи станут крохотными и незначительными, а ему точно гореть в аду!».
– Ладно, не обижайся. Это я от нервов чушь несу. Ты лучше ответь, какова вероятность побочных эффектов?
Афанасий Григорьевич вздохнул. В науке, а тем более в генетике и биоинженерии, без ошибок и непредсказуемых результатов никак не обойтись.
– Думаю, не больше двух процентов. У приматов было одна и восемь десятых.
– Хорошо. – Пётр Константинович закрыл глаза и потёр лоб. – Устал я, в отпуск хочется, да всё работа… Когда будут результаты по контрольной группе?
– Через девять-десять лет.
– Долго, – вздохнул Пётр Константинович.
– Все фундаментальные исследования не в один момент делаются.
– Слушай, всё забывал спросить, мамаши то ни о чём не догадываются? – спокойно поинтересовался Пётр Константинович, но глаза изучающе прищурились.
«Настучал кто? Надо с Аллой что-то решать» – боязливо подумал Афанасий Григорьевич, но виду не подал:
– Всё отлично, не волнуйтесь.
***
– Что вы ставите моему ребёнку? – грозно спросила Алла, преграждая путь худенькой и совсем молоденькой медсестре.
– Витамины, – спокойно отозвалась та, прекрасно понимая, что любая мать готова защищать своего ребёнка от любой опасности и глупо на это злиться.
– А два дня назад?
– Тоже. Не верите, посмотрите лист назначений. Извините, но мне надо работать.
Алла хмуро кивнула и, взяв дочку на руки, прижала к себе:
– Не бойся, Юленька. Я не дам тебя в обиду.
Всё начиналось хорошо. Роды прошли благополучно, малышка сразу заплакала и выглядела вполне здоровой, но заведующий отделением Афанасий Григорьевич сказал, что у неё нарушения в развитии и надо оставаться под наблюдением. Из родильного отделения их перевели в одноместную палату нового трёхэтажного корпуса без опознавательных табличек.
«Здесь что-то не чисто, – думала Алла, борясь с отчаянием. – Откуда такая щедрость? Одноместная палата, уход… При моём то страховом полисе в двадцать процентов… Если бы у меня был муж и близкие, они бы не посмели! Ерунда, всему виной богатое воображение… Врачи же объяснили, что это новая благотворительная программа по улучшению генофонда. О нас заботятся, а нервы шалят из-за постродового синдрома».
Кроме неё в здании находились двадцать три молодые мамы, родившие первенцев. Все, как на подбор, здоровые, спокойные, бедные и одинокие. Алла специально каждую расспросила, чтобы сделать вывод – их детей используют. Осталось понять, как и для чего. В её голове роилась масса предположений, начиная от изъятия стволовых клеток и внутренних органов до испытаний новых лекарственных средств и бактериологического оружия.
– Деньги – самое большое зло на свете, из-за них люди готова перегрызть друг другу глотку, – грустно выдохнула Алла, с тихой печалью глядя на спящую дочку.
План побега зрел в её голове, щедро удобряемый постоянными страхами и невнятными ответами медперсонала: «Убегу куда-нибудь в деревню, свяжусь со СМИ, подниму шум вокруг роддома, глядишь, правду узнаю и других детишек спасу».
***
– Что? – взревел Афанасий Григорьевич, буравя взглядом старшую медсестру.
– Аллы Соколовой нет в палате, – еле слышно повторила она.
– Это я уже понял! – рявкнул он, продумывая возможные варианты: «Как она могла сбежать? Не иначе как в клинике завёлся предатель. Укокошу сволочь! Так, спокойно. Надо позвонить знакомому журналисту, пусть накатает статью о сбежавшей роженице, повредившейся умом». – Ребёнок на месте?
– Нет, – ответила она, разглядывая носки своих туфель.
– Бардак! – Он вскочил с кресла и стал расхаживать по кабинету.
Ситуация значительно усложнялась. Если Алла доберётся до больницы и у ребёнка возьмут анализ крови, то его ждёт небо в клеточку.
– Надеюсь, вы сразу подключили охрану?
– Я обнаружила, что её нет на утреннем обходе, и сразу сообщила… Они всё проверили, но камеры ничего не зафиксировали, ни в здании, ни на территории.
– Идиотизм! Она, что, по-вашему, волшебник что ли? Как она могла выйти из здания без пропуска и не засветиться на камеру?
– Я не знаю…
– Вызовите ко мне начальника охраны и идите с глаз моих. – Он резко махнул рукой и отвернулся к окну.
Наихудшее утро в его жизни, конец его карьере… «Надо найти их во что бы то ни стало, – подумал Афанасий Григорьевич. – В противном случае, придётся запускать зачистку. Мир ещё не созрел для таких экспериментов, хотя всегда нуждался в исполнительных марионетках, беспринципных гениях, хладнокровных, но послушных бойцах и убийцах… Сейчас они такие одинаковые, беспомощные кричащие человечки, а лет в пять будет уже видно, кто из них кто».
***
Алла познакомилась с Егором во время прогулки по территории больницы, куда им разрешалось выходить раз в день после обеда. Высокий подтянутый мужчина лет сорока с симпатичным лицом и приятными манерами сразу же расположил её к себе. После нескольких совместных прогулок Алла рассказала свою нехитрую историю. Сирота по-глупости влюбилась в самого красивого парня на их потоке в колледже связи, а через несколько месяцев осталось одна и с пузом. Егор посочувствовал ей и сказал, что он бы такую замечательную девушку никогда не бросил, чем окончательно заслужил доверие. Алла призналась ему в своих страхах, после чего Егор пообещал всё узнать и в случае необходимости помочь.
Два дня ожидания она провела, словно на иголках, всё боялась, что кто-нибудь догадается о её планах. С болью в сердце смотрела, как беззащитным малышам вкалывают очередную инъекцию. Алла постоянно держала Юленьку на руках и ходила по комнате, даже сон стал отрывочным и тревожным. Медсёстры косились на неё с неодобрением, но ничего не говорили.
Егор встретил её, как обычно, в маленьком парке при больнице и повёл на их любимую тенистую аллею. Алла прижимала дочку к себе и боялась спросить, что же он узнал.
– У меня плохие новости, Алла… Твои подозрения подтвердились, – еле слышно сказал Егор, не глядя на неё и ребёнка.
– Говори, я хочу всё знать, – глухо отозвалась она.
По мере его рассказа, сердце Аллы, сжимало ледяными тисками. Она до конца надеялась, что их дети в безопасности.
– Что же мне делать? – с трудом сдерживая рыдания, спросила Алла, сильнее прижимая дочку к себе.
– Бежать.
– Но как? Тут охрана и вообще…
– Не волнуйся. Если будешь чётко следовать разработанному плану, то выберешься отсюда.
– А остальные?
– Сейчас у нас на руках лишь догадки, мои люди работают над сбором информации и вот-вот получат необходимые доказательства. Тогда мы сможем поднять шумиху и всех спасти.
Тогда Алла не сомневалась ни минуты и чётко выполняла инструкции… до тех пор, пока Егор не привёз их в старый строительный вагончик, расположенный в лесу около заброшенной железнорудной шахты, и не увёз Юлю в больницу на обследование… Только вот они не вернулись ни через день, ни через три.
***
– Ну, Егор, молоток, такую операцию провернул, – сослуживец от души хлопнул его по плечу.
Егор хмуро кивнул, на душе было гадко: «Алла там, наверное, с ума сходит… Да и девочку жалко». Но он ещё со времён службы в армии научился беспрекословно следовать приказам, поэтому и карьера удалась. Не каждому выпадает шанс после ухода из войск попасть в специальный отдел фармацевтической корпорации. У него была интересная работа, шикарный дом, красавица жена… Только вот он всё чаще вспоминал молодость и свои мечты.
– Ты вовремя всё провернул, два дня назад в новом корпусе той больницы страшный пожар случился. Все погибли.
Егор вздрогнул: «Зачистка… И это всё из-за меня... Что же кололи детям, раз так боятся огласки? Вирус? Испытывали лекарства? Или игрались с генами? И что будут делать с девочкой у нас? Не могут же они её вечно держать в лаборатории». Внутренний голос холодно подсказал: «использованных подопытных крыс выбрасывают». Егор за долгое время успел забыть, что такое муки совести…
На следующий день он пошёл к руководству, чтобы узнать о судьбе дочки Аллы. Начальник хмуро оглядел его с ног до головы и поинтересовался, устраивает ли его работа. Намёк был абсолютно прозрачным. Егор извинился, но всё же сказал:
– Если вам станет девочка не нужна, я её удочерю… Поверьте, никто и никогда не узнает правды.