Перевод X главы книги.
Переводчик: Мария Шмидт
P.S. Издательство уже опубликовало русскоязычную обложку книги. Здесь оставлю старую просто ради традиции.
Изменения: про просьбе одной из читательниц перевод глав будет осуществляться регулярно, каждую субботу.
Крест
Лу
Я очнулась и тут же услышала чей-то спор. Спина уже прошла, будто по волшебству, но в груди все равно было тяжко, тесно. Ощутив на языке мед, я едва заметила другой привкус, острый и медный, скрытый за приторной сладостью. Мне стоило бы устыдиться, но от усталости ни на что, кроме безразличия, я оказалась неспособна. Поэтому глаза сразу же открывать не стала, а вместо этого предпочла притвориться спящей и полежать так еще немного, наслаждаясь свежестью воздуха.
Меня положили на живот, и ночной воздух ласкал мне спину. Обнаженную спину. Я едва не рассмеялась и этим чуть не выдала себя с головой.
Эти сумасшедшие распороли мне рубашку.
— Почему не выходит? — рявкнул Рид. Горячей ладонью он стиснул мне пальцы. — Разве ей не пора уже очнуться?
— Разуй глаза, Диггори, — огрызнулась Коко. — Ее ожоги исцелились, это очевидно. Нужно время, чтобы зажили и внутренние повреждения.
— Что за внутренние повреждения?
Я представила, как краснеет его лицо.
Коко раздраженно вздохнула.
— Физически невозможно сдвинуть нож, не говоря уже о том, чтобы его бросить, с помощью воздуха из одних только легких. Лу также извлекла воздух из своей крови, из тканей…
— Что? — переспросил Рид тихо. Опасно, обманчиво тихо. Но этим свой гнев скрыть не смог — он так вцепился мне в пальцы, что едва их не сломал. — Она ведь могла от этого умереть.
— Всему своя цена.
Рид насмешливо фыркнул. Так незнакомо и неприятно.
— Видимо, не для тебя.
— Прошу прощения?
Я подавила тяжкий стон, еле сдерживаясь, чтобы не вклиниться в их перепалку. Рид, конечно, тот еще болван, но сегодня урок он усвоит.
— Ты меня прекрасно слышала, — сказал он, явно даже не задумываясь о том, как близко к нему находится Коко и как легко она может вспороть ему артерии. — Лу меняется, когда использует колдовство. Поддается чувствам, забывает о здравом смысле… Она еще со вчерашнего дня, после событий у ручья, ведет себя как шальная. Сегодня все стало еще хуже. Но вот ты почему-то колдуешь безо всяких последствий.
Все желание защитить его от Коко вмиг испарилось. «Шальная»? Мне пришлось приложить немало сил, чтобы продолжать дышать медленно и мерно. Последние остатки усталости сгинули в пучине негодования, и сердце бешено заколотилось от такого предательства, пусть даже малого. Я лежу перед ним раненая, а ему хватает наглости меня оскорблять? И у ручья, и в таверне я только и делала, что его спасала. Свинья неблагодарная, вот он кто.
Давай, Коко, выпотроши его.
— Поподробней, пожалуйста.
Я нахмурилась, поскольку ожидала совсем иного ответа. И неужели в голосе Коко я услышала беспокойство? Быть не может, что она согласна с этим бредом.
— Она согласилась покрасить волосы, почти не задумываясь. А когда все пошло наперекосяк, чуть не придушила Бо. — Рид как будто вычеркивал пункты из заранее составленного списка. — А потом плакала, плакала в голос…
— Волосы она покрасила ради тебя.
Голос Коко так и сочился презрением и неприязнью, и я незаметно приоткрыла один глаз, слегка смилостивившись. Коко сверлила Рида сердитым взглядом.
— И плакать она имеет полное право. Мы все, в отличие от тебя, эмоциональным запором не страдаем.
Рид только отмахнулся.
— Это еще не все. В таверне она нагрубила Клоду Деверо. Смеялась, когда ранила охотника за головами, хотя тем самым навредила и себе. Ты видела, какие у нее на ребрах синяки. Она кашляла кровью. — Он озабоченно взлохматил себе волосы, качая головой. — А после этого еще убила его приятеля и чуть не прикончила заодно себя саму. Я за нее волнуюсь. Когда Лу его убила, в какой-то миг она выглядела… почти в точности как…
— Только попробуй договорить до конца.
— Я не хотел…
— Хватит. — Коко все еще сжимала пустой пузырек из-под меда, и рука ее все еще была в крови, а пальцы дрожали. — Слов утешения у меня для тебя не найдется. Во всем, что сейчас происходит, ничего хорошего нет. Подобное колдовство — при котором жизнь и смерть балансируют на острие ножа — требует жертв. Природа во всем ищет равновесия.
— Природа здесь ни при чем, — ответил Рид, багровея. С каждым словом его голос становился все жестче. — Магия противоестественна. Как… как болезнь. Как яд.
— Таков наш крест, и нам его нести. Я могла бы тебе рассказать, что колдовство влечет за собой не только смерть, но ты ведь все равно не станешь слушать. Яд иного рода бежит в твоей крови — которую, кстати, я обещаю тебе вскипятить, если ты хоть когда-нибудь скажешь подобное при Лу. Ей и без того немало дерьма разгребать приходится, еще твоего в этой куче не хватало. — Глубоко выдохнув, Коко сникла. — Но ты прав. Нет ничего природного и естественного в желании матери убить свое дитя. Лу станет хуже, прежде чем станет лучше. Гораздо, гораздо хуже.
Рид стиснул мои пальцы крепче, и они с Коко посмотрели на меня. Я быстро закрыла глаз.
— Я знаю, — ответил он.
Я глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Потом вздохнула еще раз. Но не могла забыть ни о гневе, который испытала, услышав их слова, ни о боли, что скрывалась под ним. Да, беседа вышла не из приятных. Не такие слова человек надеется подслушать от любимых людей.
«Лу станет хуже, прежде чем станет лучше. Гораздо, гораздо хуже».
В мыслях всплыло лицо матери. Когда мне было четырнадцать, она нашла для меня ухажера, настаивая на том, чтобы оставшиеся годы я прожила полной жизнью. Его звали Алек, и лицо его было таким красивым, что мне хотелось плакать. Заподозрив, что Алеку приглянулась другая ведьма, я однажды ночью проследила за ним до берега Лё-Меланколик… И увидела, как он возлег со своей избранницей. После этого мать убаюкивала меня и шептала: «Кто не боится искать, не боится найти».
Возможно, я боялась больше, чем мне казалось.
Но они ошибались. Со мной все в полнейшем порядке, и я вовсе не веду себя как «шальная». Желая это доказать, я кашлянула, открыла глаза — и увидела прямо перед собой кошачью морду.
— Тьфу, Абсалон! — Я в испуге отпрянула и снова закашлялась. Рубашка, разрезанная сзади, обвисла у меня на плечах.
— Ты очнулась. — Рид с облегчением подался вперед, осторожно коснулся моего лица и погладил меня пальцем по щеке. — Как себя чувствуешь?
— Дерьмово.
Коко тоже присела на колени рядом со мной.
— Надеюсь, у той торговки ты стащила еще какую-нибудь одежду. Вчерашняя в буквальном смысле вплавилась тебе в спину. Снимать ее было довольно увлекательно.
— Если под «увлекательно» ты имеешь в виду «отвратительно», то да, — сказал Бо, подходя к нам. — Туда лучше не смотри, — он махнул себе за спину, — если не хочешь узреть плод любви ткани и человеческой плоти. Ужин Анселя, кстати, тоже там. Он с ним расстался вскоре после того, как увидел твои раны.
Я посмотрела в другой угол Ямы, где с несчастным видом сидел Ансель. Мадам Лабелль суетилась над ним.
— Тебе стоит переодеться, — сказала Коко. — Уже почти полночь. Скоро моя тетка будет здесь.
Рид свирепо посмотрел на нее и загородил меня своим телом.
— Я же сказал, Лу пойдет со мной.
— А я тебе сказала…
— Замолкните оба! — рявкнула я прежде, чем успела сдержаться, и тут же съежилась, увидев, как они изумились.
Коко и Рид быстро переглянулись — молча, но я все равно услышала то самое злосчастное слово. «Шальная». Выдавив улыбку, я обошла Рида.
— Простите. Зря я так.
— Вовсе не зря. — Бо изогнул бровь, с неподдельным интересом оглядывая нас, будто чувствуя напряжение в воздухе.
Я нахмурилась. Может, Рид и прав. Может, я и впрямь не в себе. Никогда прежде я не видела смысла в том, чтобы извиняться за подобное.
— Они меня уже достали.
— Сам хорош, — гаркнула Коко.
— В последний раз вам говорю — я пойду туда, куда сама захочу, — заявила я. — Сегодня все пошло крахом, но, по крайней мере, теперь мы знаем, что до похорон Архиепископа две недели. До Цезарина добираться самое меньшее десять дней. А значит, на оборотней и кровавых ведьм у нас есть всего день-другой. — Я смерила Рида суровым взглядом, когда он попытался возразить. — Все делаем как задумывали. Мы идем в лагерь крови, вы — в Ле-Вантр. Встретимся в канун похорон в Цезарине. О времени и месте известите нас письмом через Абсалона…
— Я не доверяю матаготу, — мрачно сказал Рид.
Абсалон в ответ завилял хвостом.
— А вот ты ему определенно нравишься. — Я наклонилась почесать кота за ухом. — И именно он, между прочим, нас спас в Модранит, когда передал послание мадам Лабелль шассерам. Если я правильно помню, от того плана ты тоже был не в восторге.
Рид промолчал, играя желваками.
— Ле-Вантр? — озадаченно переспросил Бо.
— Владения стаи, — коротко ответила я.
Разумеется, в этом мрачном уголке королевства он никогда не бывал. Большинство людей старались туда не соваться, и я в том числе.
— Ля-Ривьер-де-Дан ведет к холодному болоту на самом юге Бельтерры. Лу-гару объявили эту территорию своей.
— А почему название означает «брюхо»?
— Путь через зубы обычно как раз в брюхо и ведет. Ну и к тому же лу-гару пожирают всех, кто пересечет границу их земель.
— Не всех, — пробормотал Рид.
— План просто кошмарный, — заявил Бо. — Мы и в Цезарин-то к похоронам еле-еле успеваем, а теперь еще нужно побывать и в Ле-Вантре? И это не говоря уже о том, что идти к моему отцу с предложением союза — сущее безумие. Вы же были в таверне, да? Видели объявления? Эти ребята тебе голову отрезать хотели…
— Мне. Но не Риду. По некой причине твой отец не желает ему смерти. Возможно, потому что знает об их родственной связи, а даже если нет, то скоро выяснит. И познакомишь их именно ты.
Я скользнула за спину Рида, чтобы переодеться в новую одежду. Он был втрое меня шире, так что для роли ширмы отлично годился.
— Чтобы ты знал, — сообщила я Риду, — это грубое проявление собственничества я тебе позволяю исключительно потому, что твой брат до сих пор не видел мою грудь, и такое положение дел меня вполне устраивает.
— Ах, сестрица, ты разбиваешь мне сердце, — сказал Бо.
— Замолкни. — Шея Рида залилась краской. — Ни слова больше.
Любопытно. Он за такие слова извиняться не стал. Я вдруг ощутила на языке неприятный и странный горький привкус. Привкус сожалений, сомнений и… чего-то еще. Я не смогла подобрать этому чувству названия.
— Вам стоит выдвигаться поскорее, — сказала я. — После нашего зрелищного представления в Сен-Луаре дорога будет кишмя кишеть охотниками за головами. Может, и шассеры уже назад повернули. Рид, я знаю, что колдовство тебе до сих пор не по вкусу, но мадам Лабелль придется снова тебя замаскировать. Можно еще попросить…
Я осеклась, услышав смех Коко. Она выжидательно посмотрела на Рида.
— Жду не дождусь, когда это услышу.
Выглянув из-за локтя Рида, я спросила:
— Что услышишь?
Она кивнула ему.
— Ну, давай, скажи ей.
Рид оглянулся на меня. Я натянула через голову алую рубашку и нацепила кожаные штаны, затем присела зашнуровать сапоги. После долгого молчания Рид наконец пробормотал:
— Лу, я не могу.
Нахмурившись, я встала.
— Что не можешь?
Он медленно покачал головой, краснея от шеи к щекам. Затем стиснул зубы и вздернул подбородок.
— Я не могу даже близко к ней подходить. К магии. И не стану.
Я уставилась на него, и в один миг все встало на свои места. Его отстраненность, вероломство, беспокойство — все стало ясно.
«Лу меняется, когда использует колдовство. Поддается чувствам, забывает о здравом смысле… Она ведет себя как шальная».
«В какой-то миг она выглядела… почти в точности как…»
Как ее мать. Договаривать было и незачем.
«Магия противоестественна», — так он сказал.
Противоестественна.
Горький привкус усилился, мне стало трудно дышать, и я наконец поняла, что это было за чувство. Стыд.
— Надо же, как удобно.
Краем глаза я увидела, как Коко утягивает Бо за локоть прочь. Он не возражал. Когда они исчезли из виду, Рид обернулся ко мне и наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Я знаю, о чем ты думаешь. Это не так.
— Выходит, люди все-таки не меняются, правда?
— Лу…
— Что, скоро опять станешь называть меня «оно»? Я тебя винить не стану.
Я оскалилась и подалась вперед, так близко, что могла бы его укусить. Никогда за все восемнадцать лет своей жизни я никому не позволяла породить во мне чувств, которые испытывала сейчас. К глазам подступили слезы, к горлу — тошнота, и я ненавидела себя за то, что это допустила.
— Я ведь противоестественная, в конце концов. Шальная.
Рид тихо чертыхнулся и закрыл глаза.
— Ты подслушивала.
— Ясное дело, подслушивала. Как ты вообще смеешь меня оскорблять, пытаясь оправдать свои собственные извращенные взгляды…
— Стой. Остановись. — Он распахнул глаза, потянулся ко мне и схватил за локти — но схватил мягко, бережно. — Я тебе говорил — мне неважно, что ты ведьма. И говорил всерьез.
— Чушь собачья.
Я отскочила назад, увидела, как безвольно опали руки Рида, и тут же ощутила укол горького сожаления. В следующий миг я обхватила его за пояс и зарылась лицом ему в грудь. Сжав Рида крепко-крепко, я приглушенным, надорванным голосом проговорила:
— Ты ведь не дал мне ни единого шанса.
Он обнял меня еще крепче и укрыл своим телом, будто хотел защитить от всего мира.
— Дело в магии, а не в тебе.
— Магия — это и есть я. И ты тоже.
— Неправда. Все те частицы души, которые ты отдаешь, — они мне нужны. Мне нужна ты. Целая и невредимая. — Рид отстранился и посмотрел на меня. В глазах его сверкала решимость. — Я знаю, что не могу просить тебя отказаться от магии, поэтому не буду. Но я могу просить об этом свою мать. Могу просить себя самого. И я могу… — Он отвел прядь волос с моей щеки. — Могу попросить тебя себя поберечь.
— Да ты шутишь. — Наконец, наконец-то я отшатнулась от него, когда сердце поспело за разумом. — Ты вдруг стал вести себя так, будто я — какой-то порченый товар или… стекло, которое может в любую секунду разбиться. Вот тебе новость — я всю свою жизнь занимаюсь колдовством. И знаю, что делаю.
— Лу. — Рид снова потянулся ко мне, но я отмахнулась. Его глаза вспыхнули еще ярче, еще жарче. — Ты сама не своя.
— Ты просто видишь то, что хочешь видеть.
— Неужели ты думаешь, что я хочу видеть в тебе…
— Что? Зло?
Он схватил меня за плечи.
— Ты вовсе не зло.
— Разумеется, нет. — Я утерла слезу прежде, чем он успел бы ее заметить. Никогда прежде я не позволяла себе испытать такое унижение, такой стыд, и сейчас начинать не собиралась. — Ты готов добровольно рискнуть собой, своей матерью и братом, отказавшись использовать колдовство в пути?
— Приходится выбирать из двух зол. Других путей нет.
Долгое мгновение я смотрела на Рида. Убежденность в его глазах сверкала остро и ранила меня глубже, больнее, чем я ожидала. Крупица моей души, та самая, которую ранил Рид, хотела, чтобы он пожалел о своей глупости, чтобы он страдал. Без колдовства все они погибнут в дороге, а если даже нет, то в Ле-Вантре — уж точно. Своими предрассудками Рид обрекал себя и остальных на смерть, своим страхом лишал их силы. Война всегда губит слабых.
А Рид должен был выжить.
— Есть.
Я устало отступила назад и расправила плечи. Жизнь Рида стоила больше, чем моя ущемленная гордость. Позднее, когда все это закончится, я ему докажу, как сильно он ошибается в своем мнении о колдовстве. И обо мне.
— До взрыва в таверне Клод Деверо предложил мне помощь. Его бродячая труппа сегодня уезжает в Цезарин. И вы поедете с ними.