Мне только исполнилось шестнадцать, когда началась война. Все мужчины, кто мог держать оружие в руках, ушли на фронт. На нас, женщин и подростков, свалилась вся забота о земле и урожае. По направлению райкома комсомола меня и других девушек отправили на курсы комбайнеров в школу механизации сельского хозяйства. Но после ее окончания оказалось, что возвращаться нам было некуда — в 1942 году мою родину уже заняли немцы. Поэтому, приписав себе в метрике год, отправились мы в военкомат — проситься добровольцами на фронт.
Тревожило меня, что на оккупированной территории осталась моя семья: папа, который из-за возраста и состоянию здоровья не смог пойти на войну, мама и младшая сестра. Но выбора у меня большого не было, помочь тогда им я ничем не могла. Да и слова: «Есть такая профессия — Родину защищать!» были для меня не пустым звуком, а руководством к действию. В душе кипело негодование, я стремилась скорее оказаться на передовой, чтобы драться с врагами, очищать свою землю от ненавистных захватчиков.
Подруги крепче меня выглядели, их и определили: кого в медсестры, кого в связистки. А я была худющая, маленькая, дунь — и упаду! Очень боялась, что вообще рассекретят, узнают про подделку возраста и не возьмут никуда. Но опасения мои не оправдались, и я стала регулировщицей при отдельном дорожном эксплуатационном батальоне.
В жару и холод, снег и дождь приходилось мне направлять полки и батальоны, идущие на войну. Несколько раз попадала под бомбежку, но ни разу не оставила свой пост. Вокруг страх и ужас, этого не забыть никогда, и не дай Бог испытать подобное сейчас. Где-то на реке Десна произошла история, которая изменила мою фронтовую судьбу. На переправу попали четыре заблудившиеся немецкие машины. Напарница, не разглядев в дыму и тумане опознавательных знаков, пошла узнавать, в чем дело, и была убита на месте.
Я успела дать сигнал тревоги и тут же оказалась в реке. Очнулась уже в госпитале: голова разбита, одно ухо не слышит. После лечения меня комиссовали и отправили в распоряжение начальника политотдела, на 1-й Украинский фронт. Ежедневно мы под свист снарядов в землянках выписывали солдатам партбилеты.
Вообще, на долгом пути до Карпат судьба хранила меня: получила тяжелую травму головы — выкарабкалась. Как-то в Прохоровке дом, в котором мы остановились на ночлег, разбомбили — из четырех человек в живых осталась только я.
В горах попали под обстрел и полдня простояли в землянке по пояс в холодной воде. Схватила сильнейшую пневмонию. И в тот день моя судьба сделала еще один зигзаг: в московском госпитале, куда меня отправили, я познакомилась с врачом.
Капитан медицинской службы – Михаил Михайлович, Мишенька — высокий блондин с сильными руками и пронзительными синими глазами. У меня кружилась голова: то ли от температуры и лекарств, то ли от любви. Когда он брал меня за руку, я вся замирала от счастья. Но сделать первый шаг боялась, да и воспитание у меня было строгое. Он же явно чувств своих не выказывал.
Но в любую свободную минуту бежал ко мне. О чем мы тогда говорили, я сейчас и не помню, единственное табу было — о войне. Да мне и не хотелось вспоминать те кровавые дни. Мы жили ожиданием скорой победы, ведь шел 45-й год.
Всю войну я не получала весточек от своих родных, хотя пыталась их разыскать, писала письма на старый адрес после того, как родную землю освободили. Но все тщетно. Уже в госпитале пришло тревожное письмо от соседей: моих отца и сестру немцы расстреляли на глазах у матери, а та, не выдержав горя, потеряла рассудок. И хотя до окончания лечения было еще далеко, я упросила своего врача, чтобы он отпустил меня домой. Добиралась кое-как на попутках, даже в санпоезде проехала какое-то время. Вернулась, а город разрушен, поля сожжены, много беженцев.
Несколько дней я, больная, без крыши над головой, скиталась по родному краю, разыскивая мать. И только когда нашла, определила под надежную опеку дальней родственницы, продолжила заниматься и собственным здоровьем.
Вернулась в госпиталь, а моего любимого врача там уже нет — его перебросили в другую медчасть. Я расстроилась, кое-как долечилась, встретила День Победы в Москве и уехала домой. Надо было налаживать свой быт. Тут-то и пригодились знания, которые я получила в школе механизации. Весна, начало сева, а мужчины только-только начинали возвращаться с войны, рабочих рук не хватало. Пришлось мне сесть за руль трактора, пахать землю, которую сначала приходилось очищать от мин и снарядов.
Домашние заботы полностью захватили меня. Дом наш был разрушен — жили в землянке, а еще надо было ухаживать за больной матерью. Лишь иногда я вспоминала дни, проведенные в госпитале, своего врача, и необъяснимая тоска охватывала меня. Разыскать его я и не пыталась, ведь, в сущности, что о нем знала?! Имя, фамилию и звание. А вдруг он был женат, ведь семейное положение мы с ним не обсуждали.
Незаметно прошло лето, а в сентябре, когда я работала в поле, вижу, ко мне бежит соседская девчонка и кричит, размахивая руками: «Людка, Людка, к тебе муж приехал». Я от удивления чуть с трактора не упала.
В голове закрутилось: что за муж, откуда взялся, это какая-то ошибка. Подбегаю к деревне, а там около нашей землянки уже много народу собралось, все что-то оживленно обсуждают.
Я подошла и осторожно, пока меня не заметили, выглянула из-за спин односельчан. Смотрю, а в середине стоит мой Мишенька, в форме, с чемоданом и букетом астр. Я осторожно подошла к нему: «Что ты здесь делаешь?» А он опустил чемодан на землю, степенно обнял и прошептал на ухо: «Я к тебе приехал, звездочка моя, любимая».
Люди, покричав нам «Ура!» и «Счастья», разошлись. А мы остались вдвоем — и я растерялась: совершенно не представляла, что делать дальше, как вести себя с ним. Ведь до этого у меня ни с кем не было близких отношений. Даже не целовалась ни разу. Наверное, в моих глазах Миша прочитал тысячи недоуменных вопросов, поэтому, еще раз обняв за плечи, сказал: «Ни о чем не волнуйся и не тревожься. Насильно я тебя ничего делать не заставлю. Если не люб тебе, скажи, и я уеду». Я покраснела и едва слышно прошептала: «Не уезжай».
В тот же вечер мы расписались в сельсовете, и уже потом, в нашей землянке, Миша рассказал, как он меня нашел. Я же перевезла мать из города в деревню, ведь родственников и знакомых там не осталось. И Миша объехал весь район, разыскивая меня. Сам он из Украины, его родственники погибли в немецких лагерях, а его судьба забросила в столичный госпиталь, где ему и приглянулась я — пигалица с твердым характером.
Постепенно мы отстроились, похоронили мою маму — она, к сожалению, умерла через несколько месяцев после нашей свадьбы, наладили свою жизнь. Родили детей, дождались внуков и правнуков. Прожили мы вместе душа в душу больше полувека. А недавно мой Мишенька ушел в мир иной, и в память о нем я написала этот рассказ-воспоминание.
Другие истории читайте здесь, здесь и здесь