Со стороны двухэтажное здание УФИЦ напоминало скорее офис организации, чем помещение для преступников. Огороженное невысокой металлической оградой, обшитое сайдингом светлых тонов, оно располагалось рядом с жилыми домами и смотрелось на их фоне вполне прилично. Внутри, на входе застеклённая дежурка, где наши вещи поверхностно, для галочки, досмотрели. Потом завхоз сфотографировал нас в фас и профиль, инспектор отсканировал ладони для пропуска. Я чувствовала себя усталой и разбитой, мечтала только о том, чтобы всё это скорее закончилось. Пытаюсь вспомнить, кто из девчат меня встретил первой и не могу- всё было, как в тумане. Нас с Таней провели на второй этаж, в небольшую секцию, где показали наши спальные места и тумбочки. Необходимо было заполнить кучу каких-то анкет, прикрепить бирки, разложить хотя бы вещи первой необходимости, но мне становилось всё хуже и хуже. Кто-то расспрашивал меня, кто-то давал советы, одна девочка совала под нос духи, которые запрещены в колонии, и приговаривала : " Оля! Здесь можно всё! Ты понюхай, какой запах!" Но я не чувствовала ничего, тогда и пришла первая мысль о коронавирусе. Кое- как устроившись, мы с Диман ( девочкой с моего отряда, я писала о ней раннее )пошли в столовую, где она старалась накормить меня самым вкусным, тем, чего мы были долгое время лишены в колонии, но я, уставшая и заболевшая, чувствовала себя совершенно разбитой, не смогла в полной мере оценить её заботу, а уж тем более вкус блюд, ввиду его полного отсутствия.
И, конечно же, первым делом я попросила телефон, чтобы позвонить родным, с которыми разговаривала последний раз с зоны перед этапом, и которые - я это точно знала - с нетерпением ждали от меня известий. В тот же вечер приехали почти все, кто мог- родственники, друзья, привезли дочек. Я была в растерянности, ещё до конца не осознав, что самое страшное позади, что я вырвалась с зоны и сделан первый шаг к дому, к освобождению. Сначала инспектор не разрешил мне выйти за территорию, и мы разговаривали через забор, пока заместитель начальника, увидев это не позволила мне выйти к дочкам. Младшая запрыгнула на руки и всё время просидела так, вцепившись в меня, как обезьянка и целуя постоянно моё лицо. Старшая рассказывала новости, строила планы на нашу дальнейшую жизнь. Её взрослые, не по годам, глаза светились счастьем.
Предстояло провести в центре месяц "карантина", прежде чем я могла рассчитывать на "длительные" выходные - те, кто сидел без нарушений могли каждую неделю , с вечера пятницы по вечер воскресенья находиться дома с родными. Можно было по заявлениям выходить в город, например, в магазин, госучреждения или просто погулять в парке с родными. Единственное требование- вернуться в УФИЦ вовремя в трезвом состоянии.
Распорядок дня, конечно же, отличался от того, что был в колонии:
в 6: 00- подъём,
в 6:15- зарядка, проверка ( так же проводились на плацу, кроме дождливых и особенно морозных дней);
после проверки те, кто был трудоустроен, уезжали на работу, остальные наводили порядок в УФИЦе и на его территории, а затем могли заниматься личными делами;
в 14:00- дневная проверка ( в выходные в 12:00) и
в 21:00-вечерняя;
в 22:00- отбой.
По выходным два раза в день проводятся лекции. Темы всё те же- о вреде алкоголя, курения, опасности и последствиях наркомании, а так же правила отбывания наказания на ПТР- принудительных работах. В остальное время, в принципе, все предоставлены сами себе. Можно пойти в город ( правда для этого желательно иметь деньги), можно читать, смотреть телевизор и - о счастье! - слушать любимую музыку.
Готовят осужденные сами себе, кроме тех, кто не имеет средств на продукты. Их ставят на котловое довольствие, а еду приносят с СИЗО, который находится как раз через дорогу. Кулинария, как я считаю, один из видов творчества, и первое время меня невозможно было оторвать от плиты. Я варила, жарила, пекла, хотя вкус и обоняние не восстановилось ещё, но я испытывала удовольствие, от такого простого домашнего занятия, которого женщины лишены весь срок отбывания наказания. В колонии у нас была возможность готовить только на длительных свиданиях.
В тот первый месяц много времени я проводила, слушая музыку. Одна или с Алей, с которой у нас были похожие музыкальные вкусы. На зоне она работала в клубе и всегда была интересна своим нестандартным мышлением, острым умом и тонкой иронией. Мы наливали кофе, шли в беседку и часами слушали Марка Нопфлера, Металлику, Эрика Клэптона, ББ Кинга, деля одни наушники на двоих. Приехала в центр я в конце июня, лето только набирало обороты. Не было ещё удушающей жары, ветер был свежим, листва молодой и не пыльной, а небо голубым и высоким. Я, жмурясь на солнце, приходила в себя после тяжелой болезни, наслаждалась покоем и ничегонеделанием. Строила планы на светлое будущее и копила силы для их реализации.
Что бы не случилось в дальнейшем, какие бы испытания не ждали впереди, я знаю, что самый тяжёлый рубеж в моей жизни пройден и ничто больше не заставит меня поступиться своими принципами, пойти на компромисс с совестью. Как бы пафосно это не звучало...
Продолжение следует...
