МОСКВА, 28 октября 2021, Институт РУССТРАТ. В какой стране мы все вообще хотим жить дальше? В социалистической, как в СССР, «только без недостатков советской социально-политической системы»? В капиталистической, «только без недостатков концепции капитализма»? Или может быть в идеализированной монархии, «только без хруста французской булки»? А то вовсе в откровенно выдуманной сказке про некую посконную «Древнюю Русь» с картузами, кокошниками, косоворотками и тотальным деревянным зодчеством? И вот тут получается, что, кроме здорового консерватизма, никакого иного пути для России в будущее попросту не существует.
Впрочем, не стоит путать консерватизм с черносотенностью. Консерватизмом он является только по отношению к нынешней западной либеральной постмодернистской культурной вакханалии.
Той, где «родитель один и родитель два», где родители выставляются тиранами по отношению к несчастным детям, где семейные ценности открыто называются устаревшим атавизмом, где «электричество берется из розетки, а тепло – из радиатора», где граждане имеют неоспоримые права просто по факту своего рождения и без малейшей зависимости от размера своего вклада в общий социум, и где любое, даже на всю голову больное, меньшинство наделяется большими правами, чем прочее уверенно стоящее на ногах большинство.
А самое главное, что в качестве естественной нормы постулируется прямой отказ от здравого смысла. Например, когда объем гражданских прав требуется безгранично расширять, а количество гражданских обязанностей, при этом, как можно сильнее уменьшать, в идеале – вообще до нуля.
В этом смысле абсолютная убежденность в неоспоримости права и закона, необходимости иметь обязанности, запреты и табу и желания сохранить традиционные основы собственного мира и есть консерватизм. Во всех смыслах – от баланса и смыслового содержания понятия прав, включая их тесную взаимосвязь с понятием обязанностей, до неразрывности связи понятий общества и государства.
Коронавирус наглядно показал неприемлемо низкую эффективность корпоративных и всяких там общественных надгосударственных структур в области решения сложных, в особенности крупномасштабных и кризисных задач.
Он же продемонстрировал, что степень эффективности вообще всех социальных институтов (от индивидуальных, до общественных, политических и административно-государственных) теснейшим образом зависит от четкости и прочности связи системы человек – общество – государство. В любых ее аспектах: общественном, социальном, экономическом, нравственном.
Связи не столько юридической, то есть основанной на публично сформулированных нормах закона и эффективности социально-государственного механизма принуждения к их соблюдению. Сколько вытекающей из одинаковости восприятия всей совокупности фундаментальных ценностей на каждом из уровней, от индивидуального до социально-политического.
Многие часто повторяю поговорку про то, что чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят. Но мало кто задумывается об ее реальном смысле. Не мусорят почему? Потому что штрафы за нарушение большие и по надзирателю на каждые десять метров, как, например, в Сингапуре? Или потому что сами люди считают «мусорение» лично для себя таким же принципиально недопустимым поведением, как, скажем, есть немытое или путать кухню с отхожим местом?
С другой стороны, чтобы не свалиться «в черносотенность», консерватизму необходим «здоровый подход», учитывающий происходящие цивилизационные и технологические перемены, а также осознающий здравого анализа накопленного опыта. Любого. Социального. Экономического. Политического.
Например, что руководителя следует менять не потому, что он «уже сколько-то сроков поуправлял», а прежде всего на основе оценки итогов его работы, а также факта наличия лучших кандидатов. Лучших не потому, что из обещания красивее, а по причине наличия положительного опыта их предыдущей работы.
Также опыт требует признания устарелости «социальной концепции классов по Марксу». Любая внутренняя борьба всегда разрушает общество. Опять же, она зачастую противоречит элементарной логике. Например, все недовольные уровнем своего материального положения (не только в России, но и в мире в целом), требуют «больше денег». Зачем? Чтобы лучше жить, лучше в смысле расширения доступа ко все более многочисленным материальным и социальным благам.
Но, по сути, это и есть стремление к богатству. Причем, как показала практика скандинавских экспериментов с «безусловным доходом», обретя его, у большинства граждан усиливается желание перестать работать, превратившись в обыкновенных рантье. То есть стать точно такими же «богатыми», как те, которых «бедные» яростно требуют «раскулачить по справедливости».
И таких моментов, требующих здравой адекватности, очень много. Проблем с ними две. Во-первых, почти никто не желает их обсуждать действительно открыто. Во-вторых, в этом обсуждении большинство участников откровенно не желает приходить к здравым реалистичным итогам, учитывающим интересы всех. А не только тех, кто настаивает исключительно на «отобрать и поделить».
В этом смысле целесообразно присмотреться к китайскому опыту. Там провозглашено и реализуется на практике построение «общества всеобщего благоденствия». Заметьте, не всеобщего равенства, не бесклассовости, и не какой-то абстрактной социальной справедливости. А именно благоденствия как системы, в которой «хорошо» может жить каждый. Не отменяя при этом ни имущественного неравенства, ни социальных лифтов, ни обязанности трудиться, ни обязательств гражданина перед обществом, и всего прочего.
Вот что должно, в конечном счете, и означает здоровый консерватизм. На базе которого сейчас и должна формироваться национальная идея России. По-другому никак. Чтобы жить «не так как … (в Европе, в Китае, в Африке, нужное подчеркнуть, недостающее дописать)» мы, прежде всего, сами для себя должны четко определить, «чем мы принципиально отличаемся от них». И не просто «для галочки», а действительно так, как сами же хотим жить. Не потому, что так заставляют законы, а, грубо говоря, по велению собственной души.