(книга «Больше, чем тире»)
Кстати, про пижонов. Как-то по возвращении из увольнения, один из наших одноклассников со смехом рассказывал про одно "нечто", увиденное им на одной из улиц Калининграда:
- Было это недалеко от Южного вокзала – как раз напротив кинотеатра «Октябрь» на длинной тополиной аллее. Вижу, идет по улице этакий дембельский франт. Маленькая, словно кукольная бесочка-бескозырка, кокетливо сдвинутая на самый затылок имела длинные чуть ли не до самой кормы ленточки, на концах которых – над приклеенными курсантскими якорьками консервным золотом блестели по три косых полоски – три года отпахал мариман на флоте.
На плечах экстремально приталенной фланки золотом блестят погоны с самоварными буквами «БФ» и чайками над ними. А сами погончики окаймлены золотым шнуром от офицерской фуражки и с этой каймы этакими позолоченными спагетти свисают золотые шнурочки – ну что-то наподобие эполет.
Конечно же огромный лохматый аксельбант, искусно связанный из капроновой верёвки невольно отвлекал внимание от плоской бляхи с почти сточенным барельефом морского якоря, что не мешало при этом неприятно и смешно диссонировать с такими же расклешёнными, как у тебя, Леха, брюками. Но самое жуткое было впереди. Этот морякака, остановился, вальяжно достал из кармана брюк небольшой латунный якорёк, выпиленный из медной бляхи, и бросил его себе под ноги. Как оказалось - от этого якоря к карману тянулась красивая блестящая цепочка наподобие цепки от туалетного сливного бачка. Всё! Герой стал на якорь! Он достал «Беломорину» и смачно закурил, отравляя местных тополиных короедов. Приняв в свои военно-морские лёгкие порцию живительного никотина, он за эту цепочку поднял на свой борт якорь обратно, спрятал его в карман и поплыл с чемоданом дальше в сторону Южного вокзала… Эх! Какой счастливый дембель! Сколько же ему предстояло потом своих местных односельчанок опылять, рассказывая про жуткие шторма и бессонные вахты типа: «Был шторм в двадцать баллов и только я смог тогда проползти по клотику на помощь командиру нашего броненосца»
А однажды нам вдруг выдали другие пилотки. Почему другие и почему именно нам? Да пёс их ведает! Обыкновенно курсанты носят флотские пилотки, сшитые из плотной черной фланели. Хорошие такие. Мягкие и в меру пушистые. Но тут вдруг нам решили их резко поменять на совершенно другие – и почему-то армейские. Мы так и не поняли, что это было – то ли пересортица на складе, то ли очередной виток перестройки с рыночно-коррупционным загибом. И всё бы ничего, только эти плоские и жёсткие пилотки оливкового цвета предварительно покрасили в такой приторно-черноватый цвет. Причём пилотки красили тоже придерживаясь той же самой рыночно-коррупционной метОды – краситель сильно разбодяжили. Ну что об этом мы догадались немного позднее - сразу же после первого проливного дождя, под который попали абсолютно все курсанты, переходившие после завтрака из столовой в учебные корпуса.
Да, дорогой читатель! Как известно из курса неорганической химии вода – самый лучший естественный растворитель. И в тот день мы полностью были согласны с этим научным постулатом. Наши перекрашенные из оливкового цвета в чёрный, армейские пилотки тут же потекли. Но потекли они коварно и конечно же - по-партизански. И заметили мы это только в тот момент, когда уже не только зашли в учебные корпуса, но и распределились по своим учебным аудиториям, сняв со своих буйных головушек те самые головные уборы. И буквально у всех на головах остался такой размазанный черный ободок поверх ушей и на лбу. Ну а наши руки тоже приняли характерный предательский цвет массовой линьки с графитовым оттенком. Ну а те, кто не сразу сообразил, в чём дело, поправляя свою прическу на голове смог добавить немного черного виража и на свой благословенный лик. Так что преподавателей в аудиториях встречали уже не чинные и радостные курсанты, а настороженные полусырые диверсанты-любители, пугая своей боевой окраской и невольно отвлекая от сути проводимых учебных занятий.
Конфуз? Не то слово! Эль шкандаль? Ещё бы! Грандиознейший… должен был быть по идее. Ан, нет! Не тут-то было!
Училищное начальство довольно-таки хладнокровно восприняло невольную мимикрИю курсантов, и мы ещё долгое время носили сухопутно-морские пилотки, пока те не стали приобретать свой первозданный окрас вызванный всё теми же проливными дождями, да палящим солнышком. В общем, спустя всего один летний сезон, нам снова выдали уже настоящие качественные фланелевые флотские пилотки. Единственное, что осталось от тех воспоминаний, что наш одноклассник Серёга по прозвищу «Пу» красивыми стилистическими буквами (под рок-группу «Скорпионс») на своей полинялой пилотке по-английски вывел два броских и очень модных в то время наивных слова «PERESTROIKA» и «GLASTNOST», приводившие в глубокий ступор наших командиров и старшин.
А вот в зимний период мы носили на головах уже шапки-ушанки, которые неизменно складывали и плющили их под форму пилоток. Все без исключения курсанты на вещевом складе намеренно занижали реальный размер своей чумички (то есть головы) и таким образом получали на складе шапки, конечно же, на размер, а то и на пару размеров меньше. И такие шапки-пилотки мы носили, неизменно надвигая их к самой переносице. Но самый кайф и польза от этих шапок были на лекциях, когда на них очень удобно размещалась голова внезапно усопшего "лекциониста" (или лекционера), словно на думку – ну такую маленькую декоративную подушечку, и сладко выспаться. При этом лицо после такого времяпрепровождения всегда оставалось девственно невинным – на нём не оставалось ни шрамов, ни покраснений. И только затуманенный взор курсанта намекал, что тот только что вырвался из сладких объятий Морфея.
Хотел было завершить свой рассказ на этой текстильно-складской ноте, но вдруг вспомнил нечто весёлое из нашей жизни. Минуточку терпения! Итак.
Ещё одна реальная хохма, правда уже не про форму, а про внешний вид. Как-то одному нашему курсанту надо было срочно уволиться в воскресенье в наш солнечный город. Сам он был вроде не местный. И поэтому прежде он не так уж и трепетно относился к увольнениям на свободу, как другие. Так что объявляемые ему время от времени неувольнения были также эффективны, как фиговый листок нудистам на нудистском пляже. Но вот в одно из воскресений ему вдруг срочно приспичило уволиться, и встав в строй увольняемых ему почему-то вдруг внезапно задробили выход в город из-за неприлично запущенной причёски … ну подумаешь, там над ушами что-то чуть-чуть наросло и повисло, да на затылке загустилось и заколосилось. Строй курсантов ещё не распустили, а наш герой уже влетел в кубрик с выпученными глазами варёного придонного бычка и заорал благим матом на скучавших в кубрике неувольняемых:
- Братцы! Спасайте! Горю! Стрижка нужна покороче! А то в увал не отпускают! Скорее! Спешу на встречу! Меня ждут!!!
Под вскрики несчастного, словно под одиночные пистолетные выстрелы, проникшиеся до глубины души собратья тут же ринулись шарить по тумбочкам - и своим, и своих друзей - в поисках расчесок, бритв, ножниц и прочего цирюльно-шанцевого инструмента. Тут же на баночку, установленную посредине кубрика, усадили бьющегося в истерике потенциального увольняемого, уже замотанного от горла до самых пят в казённую простыню. И только когда до головы мятежного курсанта дотронулись несколько пар рук с инструментарием, он как-то затих, а потом и совсем сник, отдавшись в руки своим спасителям.
Чувствуя свою вселенскую сопричастность, над несчастным колдовали не менее пяти новоявленных «паликмахтеров». Каждый из сострадавших на своем отведённом участке головы творил свой изысканный и неповторимый шедевр. Через пять минут усиленного жужжания электробритв, щелканья пластмассовых расчёсок под фальцетную аранжировку разнокалиберных ножниц было всё кончено. Курсант был подстрижен и освежён всеми взводными одеколонами, которые были найдены в тумбочках.
- Ну как? – спросил он, вставая с баночки и стаскивая с себя усыпанную остриженными волосами бледную простыню.
- Уй, блииин. Хорошо, что в кубрике нет зеркала, - дружным холодным вихрем пронеслось в головах местных цирюльников.
- Нормально! Пойдёт! Готов! – послышались уверенные и одобряющие возгласы собратьев.
И счастливый потенциальный увольняемый вприпрыжку помчался из кубрика, чтобы успеть упасть в строй уходящих в город. Те уже тянулись робким и счастливым темно-синим ручейком из ротного помещения по трапу на факультетский плац. У входной двери стоял довольный командир роты и, в предвкушении скорого возвращения домой, слегка улыбался воскресному дню, когда к нему подлетел свеже-подстриженный курсант и торжественно объявил:
- Товарищ командир, Ваше замечание устранено, разрешите уволиться?
- Головной убор снять, - всё с той же улыбкой скучающе произнёс товарищ командир, скорее даже для проформы, нежели убедиться в правдивости докладывающего.
Беска молнией слетела с головы…
Но товарищ командир как-то разом вдруг погрустнел, и даже потускнел. Улыбка с его тонких губ быстро слетела, и лицо тут же приняло какой-то постный вид. Словно воскресный день вдруг каким-то злым чудом превратился в понедельник. Он только молча подвел пока ещё ничего не понимающего курсанта к большому ротному зеркалу, которое висело тут же у самого выхода…
На курсанта из волшебного стекла глянул его двойник. Всё вроде бы как всегда, но всё-таки что-то не то…
- А вот с такой причёской ты у меня точно долго не уволишься, – тяжело вздохнул командир и тут же быстро ушёл вниз по трапу за ватагой увольняющихся подчинённых догонять воскресный день.
Хлопнула входная дверь. Курсант остался со своим двойником наедине. Они еще некоторое время пристально разглядывали друг друга под неестественные и нестроевые похрюкивания дневального по роте, стоявшего на своём пеньке немного позади.
Курсанту никак не мог постичь точной причины, что же так расстроило и даже смертельно огорчило командира в его причёске. То ли один прямой, а другой косой висок в районе ушей? То ли остриженный затылок, напоминавший своим видом теперь эскалатор ленинградского метрополитена? А может, проплешина на макушке, случайно сделанная одним из сердобольных своих собратьев в приступе неистовой помощи попавшему в беду?… Это так и осталось тайной.
Известно лишь одно, что в понедельник, не выдержав постоянного внимания к своей причёске подавляющего числа обитателей и служащих системы, в приступе отчаяния и лёгкого уныния, наш герой смог себе всё-таки справить удобоваримую прическу. Но уже в училищной парикмахерской, где местные кудесницы смогли на его голове сообразить что-то среднее между двумя прическами «под ноль» и «полька обыкновенная». А про тот случай, он только болезненно морщился и грустно говорил: "Упустил я тогда своё счастье"... и свою девушку с той поры он не больше не видел.
Ну вот, кажется и всё, что вспомнилось мне про особенности нашей курсантской формы. Но я вам обещаю, что если мне вспомнится ещё что-нибудь, то я вам обязательно расскажу. А пока – до новых встреч, до новых глав и очередных историй из жизни курсантов Калининградского Высшего Военно-морского училища.
© Алексей Сафронкин 2021
Другие истории из книги «БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТИРЕ» Вы найдёте здесь.
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.