Алена и Родослав встретились в переполненной маршрутке. Он ехал на вызов призрака Пушкина в составе поддерживающей группы, она — на пригородный вокзал.
Со дня на день должен был пойти первый снег, в неприятном, слякотном городе он сразу почувствовал, что она рядом, — то ли уловил знакомый запах ее духов (яблочный пирог — детский и нелепый), то ли обернулся на то, как она хрустнула пальцами, то ли понял, что у кого-то рядом одна и та же песня в наушниках играет уже двенадцатый раз подряд, и сразу же почувствовал, кто это может быть.
— Привет, Ле! Ты куда в субботу утром?
Он облизнул потрескавшиеся на морозе губы, надеясь, что это не будет выглядеть мерзко или странно, но она, кажется, и внимания не обратила.
— Хочу проехаться до леса и пособирать ключевик, пока еще не поздно. Хочешь составить компанию? У меня термос с собой, а тебе вроде нравится мятный чай.
— Я собирался на… А впрочем — не важно. Все равно сегодня не моя смена.
***
Алена не сразу заметила, что вещи, которые кажутся ей совершенно нормальными, других детей удивляют. То есть, конечно, ей всегда казалось странным, что никто из них ни разу не ставил тарелочку молока для подвальных ложнокошек и не ходил на овощехранилище, поросшее мелкими желтыми цветами, собирать редкий паучий чертополох. Что никто не загадывал желания на дневные звезды. Никто не хлопал ладошками пузырьки забытых идей так же, как было принято хлопать мыльные пузыри.
Но сколько ни игнорируй очевидное, однажды правда откроется во всем своем остром однообразии.
— Почему они говорят, что я все выдумываю, мам? — спросила Алена в последние дни последнего своего лета перед первым классом. — Ведь Ленка еще вчера видела ту женщину!
— Ту, у которой крылья бабочек вместо ресниц?
— Да! Она обещала привести нас в новый магазин сладостей. Но попасть туда можно было только…
— Через подвал. Да, я уже позвонила в Бюро Ритуалов, эта женщина вас больше не потревожит.
— Но Лена ее не помнит! Мы вчера карамель из ее волос вынимали, а сегодня она не помнит!
Мама Алены вздохнула и отодвинулась от письменного стола. Перед ней были разложены ботанические иллюстрации, стихи и письма на иностранных языках, гербарии с подписанными частями растений, коробочки мака — самый разнообразный хлам, который только мог пригодиться изнаночному экологу.
— Слушай, Алена, тут такое дело. Хорошо, что Лена помнит… Хорошо, что Лена помнит тебя. Однажды она уже не сможет.
Девочка с удивлением посмотрела в глаза матери. Та поджала губы.
— Я же уже рассказывала тебе о том, что иногда взрослые не верят в чудеса просто потому, что уже не могут? И потому не каждый способен увидеть то же самое, что видишь ты, так?
— Вроде Чернильного Человека в музее?
— Вроде Чернильного Человека в музее, да. Но знаешь… Дело не только в возрасте. Я же его видела, помнишь?
— Это потому, что ты моя мама, да?
— Ну, в какой-то мере. Это потому, что для нашей семьи — нормально видеть такие вещи. А для семьи Лены — нет.
— Но я-то не Чернильный Человек! И не женщина с бабочками вместо ресниц! И не ложнокошка! Я — настоящая девочка, не чудесная совсем!
— Самая чудесная!
— Я не в этом смысле!
Женщина вздохнула еще раз. Она помнила, как с ней происходило что-то очень похожее — хотя она и была чуть старше и лучше осознавала, что это случится.
— Пройдет несколько лет, и ты станешь слишком странной для людей, которые живут на лицевой стороне мира. Вроде Лены. Но, знаешь, — это по-своему неплохо. Ведь на изнанке вместе с тобой останутся только те, кто будет тебя понимать. Как я.
— Я так не хочу! Я хочу всегда быть с Леной подружками, мне не нравится!
Алена была безутешна. Слезы перетекали в истерику, а истерика рано или поздно приводила к принятию. Но принятие, прошедшее через жернова слез и разочарования, было бы полынно-горьким, и мать решила, что для ее ребенка такое лекарство будет скорее вредным, чем полезным.
— Ну. Есть способ помочь ей запомнить тебя. Попасть на изнанку вместе с тобой.
Девочка подняла залитое слезами распухшее лицо. Она была готова слушать.
— Помнишь, дедушка давал нам с собой банку маринованных ягод, похожих на ключи?
— Помню! Они на вкус как путешествия!
— Да. Это ключевик обыкновенный. Его плоды могут открыть любую заколдованную дверь, поэтому сейчас все пользуются обычными замками — так выходит безопаснее.
— И что?
— Ну… Говорят, глаза на изнаночный мир они тоже могут открывать. Но так как люди с лицевой стороны реальности его не видят, то и попробовать не могут.
— Значит, если я угощу друзей такими ключами, они меня не забудут, так?
— Наверное. Но только если плоды будут свежими. Они уже отцвели в этом году, так что придется в следующем. Подождешь?
Алена успокоилась. Но к следующему году она нашла новых друзей в Школе № 0, где она и другие ребята видели мир одними и теми же глазами, и, когда девочка догадалась, что бывшая подруга смотрит прямо сквозь нее, было уже слишком поздно что-то менять.
***
Они шли по холодному осеннему лесу. Он шутил, она иногда улыбалась. Чем дальше они заходили вглубь, тем реже встречали остывшие мертвые костровища и ошметки человеческой жизнедеятельности. Стенками по одеялу неба растянулись покидающие эту страну птицы.
Каждый звук становился громче на пороге зимы. Ключевик обычно рос возле зачарованных дверей и порталов, и здесь, в пригороде, точно был один. Чтобы выйти на него, ребята обменивались воспоминаниями о моментах, когда они хотели быть где-то в другом месте, но не могли вырваться, — таков был ритуал.
— Когда сломался кран. Вода капала медленно, всю ночь. Это было почти как китайская пытка! — Родослав улыбался, когда говорил об этом.
— Когда проснулась задыхаясь, в чужой футболке, но так и не смогла вспомнить, как она ко мне попала. Может, с конференции какой-то или кто-то забыл?
«Почему ты плакала?» — хотел спросить Родослав, но им нельзя было ломать ритуал.
— Когда оставил букет на пороге одной девушки, а потом оказалось, что я перепутал адрес.
— Когда я сказала одному парню, что он перепутал адрес, а на самом деле просто не знала, что еще сказать.
— Когда потерял ключи в детстве.
— Когда в детстве потеряла друзей.
Они дошли до двери. Посреди берез, тонкими рыбьими косточками воткнувшихся в горло ватному серому небу, она стояла, ничем не поддерживаемая, никак не зафиксированная. Обычная белая дверь, выглядящая так, будто тут она и должна быть.
— Нашли, — сказал Родослав, — так вот, насчет букета… Ладно, не важно. Не знал, что ты так сильно любишь маринованный ключевик. Если что, его можно на зеркальной ярмарке купить — могу взять тебе, когда мы с братом в следующий раз пойдем.
— Я и не люблю маринованный. Я вообще их не люблю. Просто, — она вздохнула — просто ей не было, — есть такая легенда, что если съесть свежие ягоды, то тебе откроются не только все пути и все двери. Твои собственные глаза откроются.
Девушка подошла к двери, нагнулась и сорвала в траве маленький серебряный ключик. Положила его на язык — так рыба заглатывает крючок. Запила чаем из термоса.
— И как? Открылись глаза?
— Да. Ключевик можно собирать до первого снега, а тогда был август. Моя мама не могла этого не знать — она изнаночный эколог.
— Мне жаль.
Родослав не совсем понял, что имеет в виду Алена, но больше ему сказать было нечего.
— Ничего. Я это и так знала. Прости, что я сегодня такая унылая. Наверное, это просто осенняя хандра.
«Может быть, вместе с глазами откроется и твое сердце?» — подумал Родослав. Вслух же он ничего не сказал — в этот момент на его щеку упала первая в этом году снежинка.
Автор: Девушка и Рассказы
#сказка #фэнтези #фантастика #фантастический рассказ #рассказы #мистика #чудеса рядом #мифология