Когда-то у меня был друг. Лёнька. Самый лучший друг на свете.
Рыжий и вихрастый — ходячее солнышко — Лёнька всегда был зачинщиком какой-нибудь ерунды, вечно влипал в неприятности и втягивал в них других. Сколько помню, в школе всегда ему влетало — за то, что дерзил учителям и честно высказывал свою точку зрения; за то, что влезал в драки, защищая тех, кто был слабее; за то, что дурачился и всегда делал все неуместно: на большой перемене мог забыть сходить пообедать, увлекшись решением особенно сложной задачи, а на уроке, наоборот, рисовал на полях целые джунгли, переплетения лиан и цветов, или облака. Облака, кажется, Лёнька любил больше всего на свете. Мог часами смотреть на небо, разрисованное белыми кляксами облаков, или даже на совсем скучное, полностью затянутое серой хмарью, будто видел в нем что-то такое особенное.
Больше неба Лёнька любил разве что музыку. Сколько его помню, не расставался со старенькой гитарой. Лёнька даже не помнил, как учился на ней играть. Его родители говорили, что он совсем малышом уже подбирал на струнах мелодии, а потом в какой-то момент чуть ли не за пару дней освоил аккорды и к средней школе мог сыграть любую песню с листа.
И другие инструменты — флейта и арфа, скрипка и ситар — в его руках оживали почти сразу же, да так, как у иных через пару лет учебы не поют. Дело даже не в том, что он быстро осваивал технику и вскоре мог сыграть любую мелодию, а в том, что живыми у него выходили песни.
И за это его по-своему любили все — и одноклассники, с которыми он влезал в драки, и учителя, которым дерзил. А я — ну, мне просто посчастливилось быть его лучшим другом.
Да, был у меня лучший друг, Лёнька. Почему был? Однажды он уехал в Индию — и не вернулся. Нет, не так, как не возвращаются пропавшие без вести, — с розысками, поисками, трагедиями. Нет, Лёнька в положенный день вернулся в Москву. Только вот с тех пор было его не узнать.
Начать с того, что, вернувшись, он ничего никому не рассказал о поездке. А чтобы вы понимали, Индия была Лёнькиной мечтой, практически навязчивой идеей с самого детства. Он зачитывал до дыр книги об этой стране, смотрел фильмы и документалки, залипал в подборки фотографий и часами мог говорить об индийской культуре и мифологии.
Около года назад Лёнька устроился на хорошо оплачиваемую работу. На музыку, правда, времени стало катастрофически не хватать. Зато в первый же отпуск он наконец рванул в страну своей мечты.
Лёнька заранее предвкушал, как позовет нашу небольшую дружную компанию — меня, Катю и Толика — к себе в гости на тематический вечер, с фотографиями и многочасовыми рассказами. Так что мы порядком удивились, когда он этого не сделал. Но Толик сказал, что, может быть, он устал, а Катька предположила, что завалило работой по возвращении из отпуска.
Но буквально через неделю я столкнулась с другом на улице — живём мы, как прежде, в соседних дворах. Я спросила его о поездке — а он сдержанно кивнул, сказал: «Нормально. Прости, я спешу» — и убежал, оставив меня с полным чувством недоумения и непонимания, что же произошло.
Потом мы случайно встретились ещё раз, вечером, после работы. Я позвала друга выпить чаю, он словно бы нехотя согласился. Но, как только я завела разговор о поездке, как-то напрягся.
— Что-то случилось? — не выдержала я.
— Да нет, я же сказал, всё нормально, — ответил Лёнька, не глядя мне в глаза. Больше ничего не рассказал, и у меня было стойкое ощущение, что он пытается поскорее завершить этот разговор и что ему очень неловко. Я перешла на другие темы. Меня парень слушал внимательно, улыбался такой знакомой полуулыбкой, и лишь когда за ним закрылась дверь, я поняла, что сам он практически ничего не говорил, как будто я пообщалась с совсем чужим человеком.
После того случая друг и вовсе стал меня избегать. Толик и Катя говорили, что с ними происходит то же самое. Потом до нас дошли слухи, что Лёнька уволился с работы... Никто не понимал, что случилось.
Вот потому я и говорю: был у меня друг, звали его Лёнька, уехал он в Индию — и не вернулся.
Так я закончила свой рассказ — и резко замолчала. Я не понимала, зачем рассказала всё это абсолютно незнакомой девушке, которая просто подсела ко мне в парке и почти незаметно задала пару наводящих вопросов — а я в ответ выложила ей всё, что меня беспокоило.
— А попробуйте спросить у него, кто такие гандхарвы, — сказала моя неожиданная собеседница.
— Кто? — переспросила я.
— Не меня спрашивайте, а его, — и, улыбнувшись мне, добавила: — Всё будет хорошо. Непременно.
Я окончательно сконфузилась и пробормотала: «Простите, я не знаю, зачем я вам все это рассказала, ведь мы даже не знакомы...»
«Ирина. Для друзей просто Ирка», — улыбнулась девушка. Поднялась со скамейки и ушла в ту сторону, где парк плавно переходил в лес.
Как ни странно, у меня не было ощущения, что я отделалась от навязчивой городской сумасшедшей. Напротив, девушка показалась очень вменяемой. К тому же меня заинтересовал вопрос, который она предложила задать моему другу. Поэтому, придя домой, я сразу полезла гуглить. Оказалось, гандхарвы — существа из индийской мифологии. Прочитав это, я была ещё более заинтригована.
В чем смысл задавать этот вопрос Лёньке? Как знаток индийской мифологии, он легко ответит. А что если нет?.. Я вдруг испугалась.
Неужели эта девушка намекает, что из Индии вернулся совсем не Лёнька? Рациональная часть сознания кричала, что это чушь, но тревоги оказались сильнее. Я вспомнила, насколько сильно изменилось поведение моего друга. И любые разумные доводы отступали под натиском иррационального страха.
Ладно. Утро вечера мудренее. Я легла спать, и снились мне индийские боги и богини, а ещё — молодые юноши, игравшие прекрасную музыку для богов. Один из юношей старательно прятал от меня лицо, а мне было неловко мельтешить туда-сюда в присутствии богов, но наконец я исхитрилась подобраться так, чтобы заглянуть стеснительному музыканту в лицо, — и проснулась.
За окном светало. И я решила, не откладывая, привести созревший накануне план в исполнение.
Я поджидала Лёньку во дворе, переминаясь с ноги на ногу и слегка дрожа от мокрого утреннего холода. Я знала своего друга — и его неизменную привычку ходить на утреннюю пробежку в чёртову рань. Даже если это утро субботы, как сегодня.
«А если он не придет?» — коварная мысль ворочалась в голове, несмотря на все мои попытки не замечать ее. Мысль пугала, потому что, если Лёнька не выйдет на пробежку — это будет уже не Лёнька.
Но он появился. Вынырнул из лесного тумана на ведущей к дому аллее.
— Доброе утро! — как ни в чем не бывало поприветствовала его я.
Лёнька чуть ли не отшатнулся.
— Доброе, — настороженно сказал он, — какими судьбами?
— Да вот, просто вышла прогуляться, — я вдруг поняла, как глупо было подкарауливать его у дома, и торопливо перебирала варианты того, как могла бы оправдаться. Но неожиданно для себя выпалила: — Ты знаешь, кто такие гандхарвы?
Лёнька уставился на меня совершенно круглыми глазами и пару секунд оторопело молчал. Потом взял себя в руки и, улыбнувшись и взяв энциклопедический тон, забубнил: «Гандхарвы — такие существа из индийской мифологии, на протяжении веков их понимание сильно менялось. Например, была версия, что они — хранители Сомы или враждебные людям воины-лучники...»
— А какая версия тебе больше нравится? — спросила я, снова совершенно не задумываясь.
— Версия с музыкантами, — ответил он, как будто бы тоже неожиданно для самого себя. — Что они — полубоги, играющие на пирах прекрасную музыку для богов.
— Ну, какая же ещё версия понравится музыканту? — улыбнулась я.
Лёнька улыбнулся в ответ, и вдруг — впервые после его возвращения из Индии — я увидела своего друга. Я поняла, что уже забыла, как он улыбается по-настоящему.
И в этот момент всё странное и страшное, стоявшее между нами последние месяцы, словно растрескалось и рассеялось.
А потом мы сидели в нашей любимой кофейне, молча пили тыквенный латте, смотрели на дождь, моросивший за окном.
— Ксюш, ты прости, что так произошло, — наконец заговорил Лёнька, не глядя на меня.
— Я не обижаюсь. Я просто очень волновалась, что что-то случилось, что-то неправильное.
— Да нет. Случилось, наоборот, правильное. Но я не понимал, как мне с этим правильным быть. До сих пор не понимаю, если честно.
Парень снова замолчал.
— Расскажешь? — осторожно спросила я, боясь спугнуть наконец вернувшееся доверие.
Лёнька кивнул и начал рассказ.
— Это произошло в Индии. Знаешь, как только я приехал, у меня возникло очень странное ощущение. Будто я вернулся домой.
— Как дежавю?
— Да, как дежавю, только... — он помолчал. — Только гораздо сильнее. Сначала я думал, это оттого, что я смотрел столько фильмов и фотографий, и потому всё кажется таким знакомым. Мне удавалось себя в этом убеждать довольно долго, большую часть отпуска.
А потом я приехал в храм Лакшми. Сел на пол, то ли молился, то ли медитировал. И впал в такое, знаешь, полумедитативное, полутрансовое состояние. Мне представилось, что все вокруг изменилось. Стены храма покрыли лианы и живые цветы, а статуя богини вдруг ожила, проговорила: «Сыграй мне, гандхарва».
Я совсем не удивился, что богиня так обратилась ко мне. Я почему-то вообще ничему не удивлялся. У меня с собой была бансури, и я начал играть. И было так, что вся музыка мира проходила через меня, и я сам был этой музыкой, и звучал.
Когда я закончил играть, богиня улыбалась. И она сказала: «За такую музыку стоило бы тебя наградить, но разве знание о том, кто ты, само по себе недостаточная награда?»
Я кивнул, поклонился и хотел было уйти, но в этот момент двери храма распахнулись. Я удивился, что снаружи не храмовый двор, через который я проходил, а целое поле облаков раскинуто. Но не успел толком налюбоваться открывшимся видом — мое внимание отвлекли вбежавшие в храм девушки. И одна из них — ты сочтешь меня за сумасшедшего, конечно, — была Рэни. Та самая, да.
— Девушка из твоих снов? — удивилась я.
Когда-то давно, когда мы с Лёнькой ещё были подростками, у нас зашёл разговор про воображаемых друзей. Я впервые кому-то рассказала тогда про своего выдуманного друга, в которого верила лет до двенадцати, кажется. Жутко этого стеснялась.
Лёнька тогда хмыкнул и сказал: «Это ещё ладно. У меня вот воображаемая почти-что-девушка есть».
И рассказал мне про девушку, которая ему регулярно снилась. Он сперва подружился с ней, а потом умудрился влюбиться в таинственную незнакомку с короткими белыми кудряшками. Рэни из его снов была не совсем человеком, скорее духом. Она то появлялась, то исчезала, умела летать и приводить за собой облака. Порой она рассказывала Лёньке, какая будет погода, и никогда не ошибалась.
А иногда Лёнька во снах даже умудрялся договориться, чтобы подправить погоду, если мы собирались в поход или на речку. И долгое время мы всей компанией в это верили, наполовину в шутку, наполовину всерьез. Потом-то выросли, конечно.
— Ну, если ты там уснул или вошёл в транс — ничего удивительного, что наряду с другими образами ты увидел и этот, — резонно заметила я.
Парень в ответ покачал головой, но продолжал рассказ.
— Заметив меня, девушки удивлённо остановились, а Рэни — вскрикнула от радости и бросилась ко мне. Ни в одном из снов ее объятия не были такими тёплыми, такими настоящими, — тут Лёнька смутился, даже покраснел. — И какое-то время я провел там, с Рэни. Но потом мне нужно было возвращаться, я знал это. И — я пришел в себя — поздним вечером, в пустом храме.
Лёнька, казалось, не знал, о чем говорить дальше. А я все ещё не понимала, почему это событие так выбило его из колеи.
Друг словно услышал мои мысли, сказал: «Да, это сложно объяснить. Но за оставшиеся дни отпуска я окончательно убедился в справедливости слов Лакшми. И это не плохо, скорее наоборот. Но, знаешь, иногда очень страшно обнаружить, что ты не тот, кем себя считал. Сложно признаться в этом даже самому себе, а уж тем более — тем, кто тебе дорог».
Я все ещё не находила слов, и Лёнька продолжал: «Знаешь, когда я приехал в Москву — ведь вернулся совсем не тот я, которого вы знали. И потому я избегал вас. Мне казалось, так будет правильно... Хотя сейчас я в этом уже не уверен».
Я смотрела на друга, совершенно ничего не понимая. Даже не знала, как продолжить беседу. Лёнька, кажется, тоже не знал, что ещё сказать.
И в этот момент на стол между нами пробрался солнечный лучик. Мы синхронно подняли головы и посмотрели в окно. Серые тучи, которыми было затянуто утреннее небо, успели исчезнуть, и по пронзительной осенней синеве наперегонки бежали белые барашки облаков.
Лёнька вдруг улыбнулся: «Ой, ничего себе. Я и не ждал ее сегодня».
Я не успела ничего спросить, как дверь кофейни распахнулась и вбежала девушка в небесно-голубом плаще, с короткими белыми кудряшками.
Я никогда не видела ее раньше, но сразу узнала.
— Привет, Киран, — улыбнулась она, кивая Лёньке. И уже мне: — Привет!
— Привет, Рэни, — пробормотала я, глядя на нее во все глаза.
Девушка посмотрела на меня очень удивлённо, и на лице Лёньки отразилось такое же, если не большее изумление.
— Я Ксюша, — каким-то образом я умудрялась сохранять внешнее спокойствие. — Мы не знакомы, но я столько о тебе слышала. Рада познакомиться.
— Я тоже рада, — разулыбалась Рэни. Потом присела за наш столик, заказала капучино с белоснежной облачной пенкой.
А потом мы втроём сидели и болтали, и не было ничего, что разделяло бы нас: меня, человека; Лёньку, музыканта-гандхарва; и Рэни, духа облаков — аспару. Мы непринужденно болтали о работе и планах на выходные, и был это самый обычный дружеский разговор, хотя Рэни рассказывала о выполнении плана по дождям, а Лёнька — о новой работе преподавателем музыки в детской студии, которую он с удовольствием совмещал со своей добровольной обязанностью — концертами под открытым небом на радость богам.
Посреди беседы Лёнька вдруг замолчал, о чем-то задумался.
— Какой же я был дурак, Ксюш. Знаешь, иногда принять настоящего себя сложно, но ещё сложнее открыться тем, кто рядом. Кажется, они-то точно тебя не примут. А потом оказывается, что может быть вот так.
— Может быть, тебе все-таки стоит позвать всех друзей на вечер рассказов про Индию? С фотографиями и невероятными историями. И с девушкой своей ребят познакомишь, — предложила я.
Рэни немного смутилась, а Лёнька улыбнулся: «Пожалуй, стоит рискнуть».
Вечером, когда Лёнька ушел играть для богов, а Рэни отправилась собирать разбежавшиеся по небу непоседливые облачка, я пошла в парк. Села на ту же скамейку, глядя, как ветер гоняет последние опавшие листья. И совсем не удивилась, когда ко мне подсела вчерашняя знакомая.
— Ой, здравствуйте! — обрадовалась я.
— Ну как? — спросила девушка. — Поговорили?
— Да, — улыбнулась я. — Все хорошо. Спасибо. А откуда вы знали?..
— Я ведьма. От слова «ведать», — подмигнула она мне. Ещё вчера я решила бы, что это дурацкая шутка, но после небесных духов и индийских богов меня уже сложно было удивить.
— Правда, спасибо огромное. Благодаря вашему совету я вернула важного для меня человека. Может быть, я могу вас как-то отблагодарить?
— Да пустяки, мне было несложно, так что и благодарить необязательно, — отмахнулась девушка. — Хотя... У вашего друга случайно нет ни одной знакомой аспары?
— Есть, и я с ней знакома.
— Тогда — вы не могли бы ее попросить о небольшом одолжении? Завтра полнолуние — и, как назло, намечается дождь. А я собиралась новенькую учить. Под дождем приятного будет мало...
— Попробую договориться, — пообещала я.
— Спасибо, — улыбнулась Ира. — Ещё увидимся. Я со всеми волшебными существами в окрестностях стараюсь поддерживать общение.
— Я не волшебное существо, — запротестовала я.
— Как знать, — лукаво хмыкнула ведьма. — И потом... Каждый хороший друг — немного волшебник.
Автор: Влада Шабрина
#сказка #фэнтези #фантастика #фантастический рассказ #рассказы #мистика #чудеса рядом #мифология