оглавление канала
Вечером, после окончания работы, я заскочила к Марии Афанасьевне. А то, совсем старушку с этой беготней забыли. Она мне обрадовалась. Засуетилась с чаем. Я выложила на стол кулечек с конфетами и пряники.
- Ну, как ты, Олюшка. Чего нового? Говорят, ты в район на директорской машине ездила? – Она ласково продолжала смотреть на меня, ловко расставляя чашки с блюдцами на столе.
- Ну, да, было дело. Вот, гостинчик вам привезла. – Пододвинула я к ней свои скромные подарочки. – Конфеты свежие, и пряники мягкие. Я проверяла.
Я с улыбкой смотрела на бабульку, а в глазах опять защипало. Родителей я своих не помнила. Погибли они, когда мне и пяти лет не было. Воспитывала меня бабушка с дедушкой, которых не стало пять лет назад. И сейчас, Мария Афанасьевна воплощала в себе для меня всю ту родительскую нежность и любовь, которой я не была избалована, особенно в последние годы. Она что-то такое почувствовала в моем взгляде. Ее голубые, по девичьи молодые глаза смотрели на меня внимательно и мудро. Нам с ней не нужны были слова.
- Детынька, ты не горюй. Все у тебя будет хорошо. Поверь мне, я это точно знаю. С Павлом то, как у вас? Свадьба когда?
Я засмеялась.
- Мария Афанасьевна, да что вы, в самом деле, все о свадьбе. Будет свадьба. Весной решили. По теплому солнышку. Вы присядьте. А то, все хлопочете и хлопочите. Я ведь ненадолго забежала. Дел полно. Вы мне вот что лучше скажите. А у Степана, сына Степаниды, бабушка то какая была?
Бабулька посмотрела на меня внимательно.
- Ну, у самой то Степаниды мать умерла, когда она еще девчонкой была. В бане угорела. А у Ивана то ее, мать пьяница горькая. Так она и сейчас живая. В Овчинниково живет. Только, Степанида ее не шибко жалует. И Степку своего к ней не пускала никогда. Оно и понятно. Чему ребятенок у такой-то бабки научится мог. А почто тебе?
Волновать старушку раньше времени мне не хотелось. Тем более, что и не известно ничего еще точно. Одни мои догадки только и есть. Поэтому я постаралась ответить расплывчато.
- Да, это я так. Мысли у меня всякие. Вот я и так их и эдак кручу. Может чего путного и придумаю. – Я улыбнулась. – Пойду я. Спасибо вам за чай. Меня Павел ждет.
Конечно, я лукавила. Знала, что ради нашей с Павлом встречи, старушка меня задерживать не станет. Она как-то грустно на меня посмотрела.
- Ох, девонька. Ты передо мной то не хитри. Я пожила на свете. Много чего повидала, многое понимаю. Ты, ведь, опять что-то удумала. Я ведь тебя отговаривать то не буду. Знаю, что бесполезно это. Об одном только попрошу. Ты береги себя, детынька. У меня же кроме тебя, почитай, никого и нет более. – И она вытерла уголком платочка глаза.
Я кинулась ее успокаивать. На все мои слова она только вздыхала. И, когда я уже была почти в дверях, она вдруг сказала.
- Между Овчинниково и Хворобино, на самом берегу реки, у Степаниды изба есть. Там у Ивана ее покойного пасека была. Его там замерзшего и нашли. Пил он сильно. Видно, погулял тогда хорошо, да печь то и не протопил. Вот и замерз там, прямо в избе той. Степка там редко бывает. У Степаниды то ту избу охотхозяйство купить хотело, для охотников. Только, не продала она. Уж и не знаю, почто она ей сдалась? – Притворно вздохнула она со значением глядя на меня.
Я внимательно посмотрела на старушку. Чуть усмехнулась. Иногда мне казалось, что она все мои мысли как на ладошке своей сухонькой видит.