139
В бане было чуть светло от подающего из небольшого окна света и совсем не жарко. Боль то подступала, то уходила, и я решилась задать бабушке вопрос, который давно волновал меня.
- Бабушка, а почему в роду матушки Демида женщины так трудно дочерей приносят?
- Млада, это только богам ведомо. Но я думаю, что дело в судьбе, какая многих княжон ждёт. Замуж их отдают лишь по княжеской выгоде - и не важно старик сватается иль воин израненный, если для отца-князя этот союз выгоден - пойдёт княжна за незнакомца, никто её не спросит, в земли чужие уедет. А если падёт её муж, то участь жены княжеской не завидна - поглyмятся над ней, а потом раcпнут на воротах города, да всех детей её погyбят. Знаешь сколько княжон так свою жuзнь закoнчили?
Вот и идёт изломанная судьба по роду княжескому. Мужчина себя хоть защитить может, в честном бою сгuнуть, а что жена тяжёлая против противника сделает? Только если о милости просить будет, забыв о гордости.
Накопилось это все в родах княжеских - казни, предательства - на судьбах детей сказывается. А ведь именно женщины - рожАницы, и нет у них защиты ни от своего от рода, ни от мужнего.
- Но ведь простым селянкам тоже не сладко в жизни, - сказала я. - хозяйка гоняет, муж поколачивает. Жизнь вся в трудах да заботах, то голод, то зверь дикий поджидают.
- Верно, говоришь, но ты не сравнивай постыдное надругательство над княжной перед всем людом, да погубленные жизни детей на глазах матери с ссорами в избах селянских. Не каждое сердце такое выдержит. Какая мать такой судьбы дочери пожелает? Ни одна не захочет! Вот и приходят тяжело девочки в их род. Но это у всех так - если беды в роду много, то на детях всё сказывается.
Разбередили мою душу слова бабушки, слышала я о судьбе княгини, хоть и скрыть от меня пытались. Матушку Демида вспоминала, что смогла избежать злой части, но память рода никуда не девается. Хоть и вырвалась княжна из оков опутывающих, но судьбу свою не победила.
Резкая боль, накатившая, на дала мне долго печалиться. Скрутила пуще прежнего.
Бабушка лучины зажгла.
- Не думай об этом, Млада. Тебе сейчас чистое сердце надобно. - проговорила колдунья, - свет приглушённый тебе сделаю, а то яркий отвлекать будет, внимание забирать. А чтобы ребёнка хорошо встретить, тело своё слушать надо, душу открыть, Ладе матушке хвалу воздать. А это лучше в полутьме делать.
Я слушала бабушку, но, казалось, она говорит где-то далеко, а я проваливаюсь куда-то. Мир вокруг будто перестал существовать. Я ощущала только своё тело и нарастающую с каждым разом боль внизу живота.
Колдунья дала мне настой, его тепло приятно разлилось по всему телу. Ещё больше уводя меня из Яви на границу миров. Я чувствовала присутствие рядом ещё кого-то. Будто наблюдали за мной пары глаз. Взвешивали на весах наследие судьбы, с которым приходило в мир моё дитя.
Думалось мне о словах бабушки, ведь если дурного наследия, тянувшегося от наших с Демидом родов, больше, то мог ребёнок получить наказ исправить это. А как тот наказ выглядит - никто не знает. Может тело, а может судьба искривлены будут. Знать о том родителям не дано.
И только сплетение двух родов, где не было проступков тяжких, даёт чистую и светлую судьбу и тело своему наследнику.
Хорошо, что ещё до прихода ко мне дитя, просила я богов за моих предков, чтобы все, что было сделано ими без души или со злым умыслом,ушло, растворилось в реке времени, смылось волнами бурными.
Творила я ритуалы благодарственные, верши подносила богам милостливым, чтобы дети мои свободны были от злого наследия, коли были такое в наших с Демидом родах..
И сейчас пришло время узнать, достигли ли цели мои мольбы, отпустили ли боги моим предкам поступки неблаговидные, как дитя в мир пойдёт, так жизнь и проживёт.
Бабушка все время была рядом. Она зажигала пучки с травами, наполняя баню приятным, лёгким дуновением трав. Вдыхая их аромат я расслаблялась и могла передохнуть между приступами боли.
Развязала она на моей одежде все узлы, расплела волосы, даже амулет сняла.
- Не поможет он тебе сейчас, а только кольцом сомкнёт. - сказала она.
Потеряв счёт времени, я не знала, сколько мы находимся в бане.
Сквозь пелену, в которой я находилась, мне чудилось, что отправила она Демида к моей матушке, просила передать, чтобы мольбы к Ладе устремила иль сама к нам пришла.
- Отрекалась она от тебя, моя девочка, - шёпотом говорила бабушка, - дочерью называть отказывалась. Нить родную пережимала. Слово, оно как кинжал, ранить и хуже оного может. Перерезала она узы родные, отдалилась от тебя сердечно. А обратно слова не взяла. Общаться с тобой стала, но боги всё помнят. Как теперь новая девочка в мир придёт? Должен быть переход от одной матери к другой. А ведь я сначала отказалась от дочери, чтобы спасти её, потом она мою судьбу повторила. А ты, Млада, теперь за нас маешься. Все соединить хочешь. Да не можешь.
После этого бабушка запела мотив, что я слышала в детстве. Это было славление матерей.
Моя боль все нарастала, становилась все чаще и нестерпимей, но бабушка качала головой и что-то бормотала. Давала мне настои горькие, пила я их с трудом.
Потом дверь в баню тихонько отваривалась и я почувствовала свою матушку. Подошла она ко мне, руку одну на мой лоб положила, кисть мою к своему сердцу прижала.
- Доченька моя, единственная, девочка моя родная, - проговорила она, - как могла я отказаться от тебя? Как могла любовь свою под сомнение поставить? Ночи потом не спала, все о тебе думала, да гордыня не позволила мне с тобой согласиться. Теперь пришла я к тебе с открытым сердцем.
Она обнимала мою голову и шептала дальше:
- Я с тобой, я передаю жизнь от наших прародительниц тебе и твоей дочери.
Бабушка одобрительно кивала и готовила полотенце да воду чистую.
Родилась моя доченька крупненькой и светленькой. Крик её наполнил стены бани. И вернулась я из пелены боли в Явь явную.
Матушке с бабушкой улыбнулась, дитё своё к груди прижала. Ещё будто не закрылись за ней ворота пограничные. Ещё скалили зубы духи тёмные, коим не досталась она. Но уже лежала она на руках моих. Глазки сомкнуты, губки в беззвучном движении шевелятся, кулачки розовые, а сама вся родная, лЮбая, от мужа ненаглядного рождённая, его черты в себе несущая, его род с моим навеки объединяющая.
- Налюбуешься еще, - сказала мне бабушка, - отдай пока дитя своей матери. Я должна тебя осмотреть, чтобы ещё детей смогла мужу родить.
При мысли об ещё одной такой муке, я задрожала. А матушка улыбнулась:
- Пройдёт время и сама ещё одно дитя захочешь. - проговорила она. - Так уж устроена женщина, страдание и любовь в ней перемешано.