Шесть утра. Опушка леса.
Обнаружение в шесть часов утра деревянного гроба с надписью «Тут покоится волк» вызвало немалый переполох в сказочном лесу. Одна сорока другой, белка ежу, дятел чижу, бобер сому и уже к половине одиннадцатого весь лес гудел как пчелиный улей. Говорили про убийство, причем, как это обычно водится, по политическим мотивам.
Одиннадцать часов. У Орла.
Сначала по понятным причинам были допрошены петухи. Чуть позднее бесцеремонно обшарили хвосты всем без исключения сорокам, воронам и почтовым голубям. Арестовали и белых голубей, не поглядев, что им в обед взлетать в небо на свадьбе у дочери прокурора леса. Впрочем, голубей быстро отпустили, поскольку они лишь надували зобы и то и дело кивали. В конечном счете не побрезговали даже летучими мышами, которых доставили на допрос в железных контейнерах с едва еще читаемой надписью «危险[1]». Крылатых мышей через пластиковую перегородку лично допросил сам министр внутренних дел – Орел Иван Матвеевич. Однако и это розыскное мероприятие ясности делу не добавило.
Двенадцать часов. Экстренное совещание.
– Ну, Иван Матвеевич, докладывайте, что за фокусы в нашем лесу с гробами творятся! Распоясались звери совсем! У нас что кладбищ мало?! Чего вздумали – в гробу хорониться?! У нас так ни дубов, ни сосенок не останется! В банку всех, да под кустик. Или вот что еще экологичнее, да-к это всем известный «индийский вариант»! Сжег, да развеял над океаном! Хорош до чего, аж, слух режет! Океанов у нас жаль нет, а в озерах, таким макаром, глядишь, вся рыба сгинет. Без икры жить, согласитесь, отнюдь не хочется. Ладно, я уже в сторону ушел. Иван Матвеевич, доложить по существу! Или я что так и буду сам с собой разговаривать?
– Лев Аркадьевич, – немного прокашлявшись, проговорил орел и отпил из хрустального бокала родниковую воду. – Всех допросили, информацию собрали, кое-кого даже успели арестовать.
– Ну, вот то-то же! – довольно произнес лев, почесал лысину потертой лапой и откинулся на спинку дорогого кожаного кресла. – Порядок! Во всем должен быть порядок! Раньше это нужно было, Иван Матвеевич, раньше! Глядишь и не случилось бы этих историй с гробами. Что там дальше? Выяснили, что за волк у нас посреди леса схорониться решил? Сам умер или опять эти? – при этих словах губернатор леса несколько раз взмахнул лапами.
– Лев Аркадьевич, эти тут ни при чем. Лично допрашивал.
– Через стекло я надеюсь? – чуть дальше откатившись на стуле переспросил лев.
– Так точно, Лев Аркадьевич. Все, как велели.
– Так что же? Личность балагура установили? Допроси… ну, в смысле, гроб вскрыли?
– Никак нет, Лев Аркадьевич. Опушку леса оцепили, но гроб не вскрывали. Вашего указания ждем. Что до личности, то и тут пока не понятно. Дело в том, что у нас ни одного волка в лесу не числится. И с другого леса нам тоже навряд ли глухаря подкинули. Тут что-то иное… но что – пока не могу в клюв уловить.
– Вот тебе и на! Мне, может, самому пойти гроб распечатывать, если вы без моей отмашки работу делать не смеете?! Иван Матвеевич, разгоню весь твой отдел к чертовой матери!
– Кхы-кхы! Лев Аркадьевич, разреши поделиться соображениями! – обратился к губернатору министр культуры Лис Арсений Моисеевич.
– Разрешаю! Есть мысли на этот счет?
– Есть кое-что.
– Выкладывай.
– Я, конечно, не такой большой специалист по части конспирологических теорий, как Иван Матвеевич, но рискну предположить, что сценический аспект нашего чрезвычайного обстоятельства может привести к драматическому театру, если не сказать к цирку.
– Моисеич, ну, что ж ты опять душу из меня вытягиваешь. Не можешь ты вот без этих своих штучек?
– Я, собственно, к чему. Что если вся эта история не больше, чем театральная постановка имени а-ля Волк?
– Не понимаю, Моисеич. Причем тут театр?!
– А я сейчас напомню. Полгода назад ты, Аркадич, выгнал из леса Волка Романа Валентиновича. Цитирую: «на моей земле чтоб духу твоего не было».
– Это тот вольнодумец, который со сцены молодым зверям башку дурманил? – сморщился губернатор.
– Он самый. Я на минуточку еще напомню, что твой сын Лев Львович у него всегда главные роли играл. А когда ты Романа Валентиновича из лесу попер, Левка с ним уйти хотел. А если бы не ребята Ивана Матвеевича, то и неизвестно…
– Эх, пристрелить бы его пораньше еще… – не дал договорить министру культуры разгневанный лев, ударив лапой по столу, – проблем бы этих сейчас не было… ни с сыном, ни с гробами!
– Вот ты, Аркадич, так и сказал, что в гробу ты его видел, когда волк в сопровождении Левки к тебе на поклон явился и молил, чтоб ты театр не закрывал.
– Всё то ты, Моисеич, помнишь. Ну, и память! Точно от бога! Ладно, давайте уже покончим с этим гробом. Взламывайте его, к чертям летучим, а если кто какое шапито устроить выдумает – хлопайте без разбору как комаров болотных. Иван Матвеевич я тебе зеленый свет даю, палить можешь без предупреждения!
– Мож, не стоит так сразу палить, Аркадич? Бог его знает, какая оказия с этими театралами выйти может, как бы кого случайного не… – попытался успокоить губернатора министр культуры.
– Моисеич, мне твоя вот эта позиция лисья «и нашим и вашим» не по душе… Распоясались звери! Че хотят, то творят… А я тебе всегда говорил, Моисеич, искусство должно висеть на гвоздике и еще надежнее лежать под стеклом! А мертвецы в земле на кладбище! Стреляй, Матвеич, без предупреждения! Если кому случайному и достанется, остальным неповадно будет!
Два часа дня. Второе действие.
Сгущаются над лесом грозовые тучи. Густым мраком заволакивает лес. Рвет цветы и листву беспощадный ветер. Натужно и громко звучат колокола лесной старо-заречной церкви.
Опушка леса оцеплена. Четыре бобра пытаются аккуратно снять петли с деревянного гроба. Внезапно с грохотом от удара изнутри отлетает в сторону крышка гроба. Из деревянного ящика поднимается высокая фигура странного животного, похожего на волка.
Орлы с луками замерли в напряжении.
– Совсем не знак бездушья - молчаливость. Гремит лишь то, что пусто изнутри![2] – вдруг во всеуслышание произносит фигура, стоящая в гробу.
За кордоном слышится смех зверей и аплодисменты.
Из гроба волк достает длинное деревянное копье с металлическим наконечником. Вскидывает лапы к небу и произносит: что, если нас уколоть? Разве у нас не идет кровь? Что, если нас отравить? Разве мы не умираем? А если нас оскорбляют? Разве мы не должны мстить?[3] – с этими словами зверь бросает копье в сторону окруживших гроб орлов.
Теперь уже раздается громкий смех и продолжительные аплодисменты жителей леса.
У одного из орлов не выдерживают нервы. Вслед за ним, словно по команде, выпускают стрелы в волка и его сослуживцы.
***
После того, как пронзенный стрелами волк упадет из гроба на землю, первым кто к нему подойдет, дабы убедиться, что нарушитель лесного спокойствия мертв, будет Иван Матвеевич. Он проверит пульс, лично обыщет убитого, и неожиданного обнаружит на волке маску. Стянув ее, крылья и клюв грозной птицы, застынут. Под маской волка Орел обнаружит юного сына губернатора сказочного леса.
[1] 危险 – с китайского «опасно»
[2] Уильям Шекспир. Король Лир
[3] Уильям Шекспир. Венецианский купец