Воспоминания о Георгии Алексеевиче Первышине (г. Ишим) его современников. Записи 2000-х годов сделаны автором. По сути - архив.
Борис Степанович Коньшин
Учился в шк. № 5 . в 1953 – 55 гг. Первышин преподавал ИЗО, черчение, немецкий язык, хорошо говорил на немецком и к ученикам был требователен. Всегда носил китель. Зимой ходил в шлеме танкиста. Высокий, глаза светлые. К урокам черчения готовился тщательно, мелки были заточены по-разному (разной толщины). Безупречно эстетично были расчерчены на доске линейки, на которых он писал образцы букв шрифта с наклоном. С учеников требовал, чтобы обязательно в из пенале были тонко заточенный твёрдый и с грифелем в виде тонкой широкой лопатки мягкий карандаши. Даже когда он писал на доске текст на уроках немецкого языка, то аккуратно и красиво выводил буквы, приговаривая: «Всю жизнь буквы искажали, она сейчас будет красавица!»
Многие ребята во время войны не учились, потому в классах 50-х гг. были переростки, у многих родители погибли на фронте, в борьбе с немецкими оккупантами. Потому многие относились к немецкому языку презрительно и учить его не хотели. На Первышина кричали из-за угла: «Фашист!» учиться было сложно ещё и тем, что на весь класс, порой, было лишь 4 учебника немецкого языка. Урок начинал всегда с опроса, потом давал новый материал, а после задание на самостоятельную работу. Время на самостоятельную работу засекал по большим наручным часам: «Через 10 минут текст должен быть переведён!». Садился боком к классу и всё замолкало, лишь иногда учитель выстукивал пальцами по столу, выказывая тем свои глубокие размышления.
На школьных утренниках он, бывало, играл на аккордеоне. Ездил в г. Петропавловск для съёмок и его показывали по ТВ (1960-е гг.).
Он одним взглядом мог прекратить шум. Наблюдали такую картину: перемена, ребята бегают, шумят, крики. Но как только из учительской вышел Первышин и обвёл всех взором, шум прекращался – он ни с кем не церемонился. К хулиганам был не просто равнодушен, но нетерпим, выгонял их с урока. Возьмёт за шиворот и лбом хулигана откроет дверь. Девчонкам-переросткам, учившимся плохо часто говорил: «Вы не учиться ходите в школу, а чтобы вас щупали».
Родом он был из деревни II Песьяново, а в одном из классов занимались двое ребят из этой деревни. Он говорил им: «Ну, песьяновские мужички, кто из вас пойдёт к доске?». Однако его насмешки не были обидными, как например у Аркадия Александровича Гусева. Гусев умел доходчиво объяснить любой материал, но его насмешки унижали, он мог сказать опоздавшему ученику: «Так-так, значит Вы опоздали потому, что в ваших апартаментах на пятом этаже не зазвонил будильник и некому было вас больше разбудить. Потом вы долго спускались по мраморным ступеням многоэтажного особняка и потому опоздали в школу…», или увидев грязные уши, на весь класс подростку, который уже начинал ухаживать за девочками: «Так-так, значит Вы решили свиней развести..». Сам грузный с двойным подбородком. Первышин же на грязь телесную внимания не обращал.
В 5-й школе он вёл ещё и ИЗО кружок. До него кружок вёл профессиональный учитель рисования Анатолий Васильевич Фомин. Вызвал он однажды Коньшина на перемене и начал с ним заниматься. Сам Фомин даже книги иллюстрировал. Жил с семьёй на квартире (снимал комнату), ждал что ему дадут квартиру, но не дождался и уехал в Самарканд, откуда родом была его жена (оттуда приехал, туда и вернулся). На кружке он показывал ребятам рисунки-шаржи на учителей в своём блокноте, но велел никому не рассказывать. Садился он на педсоветах тихонько в угол у какого-нибудь фикуса и делал зарисовки в блокноте. Хорошие были рисунки, с юмором, он умел передать самую главную черту в характере и поведении модели.
Валентин Григорьевич Манухин
Однажды во время урока заметил, что один из далеко не прилежных учеников уж слишком увлечённо читает. Оказывается ученик читал художественную книгу, спрятав её под открывающейся крышкой парты. Когда Первышин это понял он дважды сделал ученику замечание, но реакции не последовало. Тогда учитель взял ученика за шкирку и вышвырнул его за дверь со всей силой. Ученик в это время кричал: «Не имеете права. Я буду жаловаться!» «А то, что на уроке не работает – не будет жаловаться», - сказал Первышин, возвращаясь к работе.
У него была поставленная речь. Он был прямой до грубости. Его профессионализм при этом был м/б выше, чем у Г.И.Шарапова.
Когда при студии Шарапова организовывали отчётные выставки участников студии, то однажды не взяли на выставку всего две работы: портрет отца Вани Курочкина и написанный Шороховым портрет Первышина.
Писал басни, но никогда их в обществе не читал.
Г.А. Первышин любую мелочь мог возвысить. Например, у Шарапова был коронный номер как писать пейзаж: рисовал берёзки, речку и отражение в речке береговых берёзок. Однажды при этом присутствовал Первышин, который начал с достоинством характеризовать пейзаж Шарапова: «А вода-то хоть ведром черпай!». Рассказывал всегда мажорно. Мы, все студийцы, прислушивались к его байкам. Атмосфера была хороша, всем интересно, что он скажет. Был случай, когда его ученица стёрла фамилию автора с чертежа и подписала свою. Первышин её разоблачил, и она заплакала: «А слёзы-то как горошины кап, кап…»
На выставках студии всегда обходил и внимательно рассматривал каждую работу. Первые на выставках всегда были определены: Шилов, Шорохов, Башмачников, Зарубин…
Я учился на физмате в институте и на практику пришел в шк. № 5, где работал Первышин. Он мог одновременно проводить уроки в трёх классах с открытыми дверями, причём даже вне расписания (когда у класса и не должно быть в этот день черчения). Говорил: «У-у-у, я открываю все двери и слушаю, где муха летит»
О Первышине можно сказать словами А.С.Пушкина: «Он уважать себя заставил…».
Школа в 50, 60-е гг. была бедная, никаких пособий, тем более на рисовании и черчении. Первышин все пособия изготавливал из бумаги сам (конусы, треугольники, другие фигуры), разобрал старый глобус и из одну из его половинок расписал под арбуз (в разрезе) сочный, полосатый. А тогда дети арбузов и не видели, так слюнки текли при виде сего шедевра.
Всё, что он говорил, всегда было высказано с убеждением, весомо. Как художник он делал всё из ничего и тоже весомо. Он, не будучи профессионалом, держал нормальный уровень обучения и для сегодняшнего дня. Из учителей ИЗО в Ишиме три метра: Евгений Михайлович Чукардин, Григорий Иванович Шарапов, Георгий Алексеевич Первышин. Имя Первышина весомо и его педагогический талант, его манера строить отношения с учениками выше, чем у Чукардина. Хотя Чукаррдин высокообразованный художник и педагог, но он говорил: «Когда я иду в 10 «б», я выпиваю 2 таблетки валидола».
В то время в школе уроки рисования и труда стояли на самых последних ступенях иерархии учебных предметов. На трудах, как правило, подметали двор школы. Физкультура и пение выше – на уроках готовили к смотрам и конкурсам.
Первышин и Шарапов промышляли дополнительными заработками: расписывали клеёнки (дешевле) и байковые одеяла под ковры. Продавались эти изделия на Ишимском рынке.
Рисунков Первышина я не помню, но он гордо держал знамя учителя черчения и рисования. Он был лучшим и успешным в городе.
Лидия Александровна Сарафанникова
3 февраля 2005 года, г. Ишим
В 1950-51 годах училась в городской школе № 1, где литературу преподавала жена Г.А. Первышина Андреева Александра Ильинична. Она заочно училась в пединституте, жила на ул. Ленина, недалеко от аптеки, с дочерью и сыном. Позднее Александра Ильинична стала директором школы № 5. Я хорошо училась, шла на медаль, но была вынуждена уехать из Ишима и продолжала учебу в деревне. Учителя, все пять, первый год после института, уровень образования не тот. И я решилась написать Андреевой А.И. Александра Ильинична отнеслась с большим участием к судьбе девочки. Проверяла сочинения на заданные темы, звала в Ишим, где Лидия Александровна могла бы закончить школу с медалью - шла постоянная переписка.
Мне доводилось видеть Александру Ильиничну с синяками. Предполагает, что учительница была битой своим мужем. Поговаривали, что он убил свою первую жену.
Тамара Петровна Кочергина
25 января 2004 года, г. Москва
Георгий Алексеевич Первышин в 1957 году учил наш 6 «б» класс городской школы № 5 рисованию и немецкому языку. Детское впечатление от него: высокий стройный дядька в кителе с черными волосами со строгим лицом и голосом. Мы знали, что он воевал и был разведчиком. Откуда знали, не знаю.
Я его боялась, потому что был он не просто строг, но строг жестоко, категорично, однозначно и очень часто язвительно, Я не помню его улыбки даже когда он кого-то хвалил. За рисование он хвалил Митю Корнилова, всему классу показывал его рисунки. Действительно: шар был шаром, ваза – вазой. А у меня шар был кривым кругом с кривыми просто линиями там, где они должны были быть штриховкой и тенью. Георгий Алексеевич пытался мне как-то помочь, но мой круг никак не хотел становиться шаром. Однажды Георгий Алексеевич подошел к моему кругу, добавил три штриха, круг сделался шаром и Георгий Алексеевич рядом с ним одним движением нарисовал жирную точку. Я поняла его. И душа моя сжалась в ту самую точку от досады на себя и страха: сейчас мне скажет! Георгий Алексеевич, видимо, был неплохим учителем. Он ничего не сказал. И это спасло мою расплющенную душу. Немецкий язык был интереснее рисования и для меня успешнее. В немецком трудная грамматика. Георгий Алексеевич учил нас ей с помощью нехитрых рифм. До сих пор помню запоминалку с предлогами:
«Мы предлоги так запишем
зарифмуем в разговор:
хинтер, унтер, юбер, цвитен,
небен, ауф, ин, ан, фор»
Учение наше у Георгия Алексеевича продолжалось недолго. Вместо него пришло два учителя. Какой был учитель рисования - не помню. А на немецкий пришел молодой человек – полная противоположность Георгию Алексеевичу. Первышина я больше в школе не видела. После школы уехала учиться. Уже совсем взрослой, приезжая к маме в гости, я встречала фамилию Первышин под стихами в «Ишимской правде». Мне не приходило в голову, что это тот самый наш учитель рисования и немецкого.
Ишимский поэт и наш учитель совместились, когда открылась страница с фотографией Георгия Алексеевича в «Книге откровений». Есть свойство у поэтов – хорошо рисовать. Талантливый был человек. Светлая ему память.
Спасибо, что дочитали!
С уважением, Ольга Самсонова