Скажите, у вас было такое, что какие-то простенькие, незначительные звуки вроде стука колес в поезде или жужжания мухи вдруг мгновенно воссоздавали картины далекого прошлого, вызывая при этом сильнейшую ностальгию и яростную нежность к ушедшему "тогда"?
Тогда, в детстве, когда мне было всего пять, а бабушка была красивой, молодой и завораживающе беззаботной, мы часто ездили с ней в поездах, пили вкуснющий чай из стаканов в резных подстаканниках и смотрели в окно, на меняющийся мир, на то, как одна реальность постепенно заменяется другой. Колеса не просто стучали, они рассказывали истории людей, которых им приходилось перевозить из мира в мир, успокаивая и вылечивая по дороге их маленькие (или большие) боли расставания, укрепляя и согревая надежды прибытия. Этот странный бродячий ансамбль играл всегда одну и ту же мелодию, но какие разные истории в нее вплетались! Тук-тук, знавал я тех людей, тук-тук, кто уходил от бед, тук-тук, тех, кто искал друзей, тук-тук, кто выполнял обет... Тук-тук, и твой малышка путь, тук-тук, сегодня защищу, тук-тук, и завтра что-нибудь, тук-тук, в подарок подыщу... И я замирала у темного окна, за которым что-то виделось мне, что-то необычайное и неуловимое.
Сейчас я езжу в поезде только по делам, ни огорчений, ни надежд (разве что по поводу сквозняка из окон). Но стук колес касается чего-то глубоко запрятанного в сердце.
Тогда, в детстве, когда мне было 8-9, у меня было много жарких летних дней, которые тянулись веками. Дней, вырезанных из плотного синего шелка безупречного неба раскаленными ножницами солнечных лучей. Дней, в которые на небе ни тучки, в поле ни ветерка, а воздух густ, как кисель, и мозги похожи на патоку. Дней, в которые мы с девчонками рыли норы в стоге сена, рискуя жесточайшим нагоняем; клюя носом, играли в карты; валялись на траве рядом с ведрами воды, вместо того, чтобы нести ее домой; ходили за клубникой в Малинный овраг; стряхивая ос, ели дыню, и всеми другими способами наслаждались свободой. Такими же расслабленными, едва ли не падающими на траву от лени, мне казались басовито жужжащие мухи и высоко пролетающие самолеты, чей след, похожий на белое перо, дразнил душу смутным желанием цели.
Сейчас у меня сорок целей на день, ни клубники, ни сена, ни дынь (а если да, то почему-то не сладко). И только случайная муха, залетевшая в комнату летом, напоминает о том, что где-то за окнами, там далеко... еще остались лень и свобода.
И только грачи, яростно орущие под окнами, и временами неопрятной кучей взлетающие в небо с деревьев школьного сада, выбиваются из этого ряда выцветших, но милых детских открыток. В моем детстве они кричали в основном рано утром, вызывая ощущение скорых волнующих событий, предчувствие схватки, жажду победы. Сейчас в их голосах слышны угрозы и насмешки, обещания неприятностей и мелких подвохов судьбы.
А я смотрю на них и вспоминаю "моих", "правильных" грачей, которых я любила, несмотря на регулярно обжираемую ими викторию. И думаю: "вот возле моего будущего дома будут совсем другие грачи, с правильными, академическими голосами и хорошим слухом. И кричать они будут строго ранним утром, как в моем детстве..."
Лайк, если для вас тоже важны такие мелочи.