Начинаем публикацию полного текста (без иллюстраций) раздела книги Д.Виноградовой, Н.Непомнящего и А.Новикова "Неандерталец жив?", написанный первым автором.
Материал предоставлен сайтом Аламас.ру
Публиковать будем по главе в день для вашего удобства.
Глава 4. НА ЗАКАТЕ ЯЗЫЧЕСТВА
Мы пытаемся доказать, что современный человек - родственник, может быть, даже прямой потомок гоминоида. Реликтового неандертальца - так назвал его профессор Поршнев. Снежного человека - так назвала его широкая общественность. От этого вида животных вид людей как бы отшнуровался, ответвился. Произошла развилка и удаление, отчуждение.
И здесь, по мере отчуждения - так оно следует из литературных источников, гоминоид из реального животного становится сначала мифом, а потом и религиозным символом. Ему поклоняются, ему приносят жертвы, ему, - все более и более удаленному от увиденного вживую - приписывают сверхкачества. Он уже абстрактное существо - безмолвное.
Толпе всегда были нужны безмолвные кумиры. Нужна неконкретная вера, абстрактная. Нужна идеология. Так возникает религия - она нужна человеку, как нужна идеология - не хлебом единым жив человек. Хорошо было сказано: нет людей, есть идеи.
На закате язычества - религия (вид примитивной идеологии, по словам крупного ученого) крепко пустила корни в сознании человечества. А первопричина - наш искомый примат, наш гоминоид - был крепко забыт - он давно уже не нужен. Оттеснен в нечеловеческое жилье, выбит, почти уничтожен.
Так не нужен и не вспоминается полусгнивший желудь, когда на этом месте растет вековой, развесистый дуб - полезный и нужный.
На закате язычества религия так далеко ушла от нашего героя, нашего искомого примата, что следы его исчезли почти что полностью.
Но, любопытства ради, проследим у Дж. Фрэзера в его толстой многотрудной научной книге несколько штришков, несколько шажков в многотысячелетней истории религии.
Прочтем почти наугад несколько кусков из хаотического нагромождения описаний человеческой веры, ритуалов и обычаев.
Из главы "Священный брак"
Внушительное святилище бога Бэла в Вавилоне, как пирамида, возвышалось над городом своими восемью башнями-ярусами. На верхней башне располагался просторный храм, в котором стояло огромное ложе, украшенное великолепными тканями и подушками. В храме не было ни одной статуи и ни один человек не оставался в нем на ночь, кроме одной единственной женщины, которую бог, по утверждению халдейских жрецов, избрал среди всех женщин Вавилона. Они - халдейские жрецы - говорили, что ночью в храм приходило само божество и спало на огромном ложе. Женщина эта - супруга бога, не могла иметь сношений ни с одним смертным.
В Фивах (Египет) в храме бога Аммона в качестве супруги бога спала женщина. Согласно поверьям египтян, их монархи были прямыми потомками бога Аммона.
Кстати, само слово "Египет" - читаем в монографии Б. Поршнева - произошло от древнего названия гоминоидов - эгипаны. Плиний Старший ставил в один ряд сатиров, эгипанов и троглодитов, не имеющих человеческой речи, обитающих в Эфиопии. "У них, кроме внешности, нет ничего человеческого".
В Древнем Египте богом, чья смерть и воскрешение (Дж. Фрэзер, гл. "Миф об Осирисе") торжественно отмечались каждый год, был Осирис. Смерть и воскрешение бога Осириса стоят в один ряд со смертью и воскрешением богов Адониса в Сирии, Аттиса во Фригии, и других богов дохристианской эры. Все они воплощали природный цикл, сев и жатву, пробуждение природы от зимней спячки, прибавление солнечных дней и убыль.
В главе "Восточные религии на Западе" прочтем следующие строки. По юлианскому календарю 25 декабря считалось днем зимнего солнцестояния и днем рождения солнца. В Сирии и Египте празднование рождения солнца отличалось интересными особенностями. Его участники удалялись во внутренние приделы храма и в полночь выбегали оттуда с криком: "Дева родила! Свет прибывает!". Дева, которая зачала и родила 25 декабря сына, была великой восточной богиней, которую семиты звали Небесной девой или просто Небесной богиней.
Великая восточная богиня по имени Кибела - "Великая Матерь" с большими почестями почиталась во Фригии (северо-запад современной Турции), затем в Греции и Риме. Культ Кибелы совершался оскопленными жрецами с исступленными танцами и оглушительной музыкой.
Древняя страна Фригия исчезла с географических карт, но мы вспоминаем Фригию не только в связи с фригийским колпаком. Головной убор древних фригийцев был в виде высокого колпака обычно красного цвета; заостренный верхний конец загибался вперед. Такой головной убор в древних Греции и Рима стали надевать на рабов в знак их освобождения (раб ходил с непокрытой головой) и, таким образом, получил значение символа свободы. В период Великой французской революции санкюлоты и якобинцы носили этот головной убор в виде символа свободы.
Древняя страна Фригия осталась у нас в памяти благодаря гордиеву узлу - трудному, запутанному делу. Царь Фригии Гордий, согласно легенде, прикрепил ярмо к дышлу колесницы чрезвычайно запутанным узлом. Распутавший этот узел должен был стать властителем Азии. Александр Македонский не стал его распутывать, а разрубил мечом. И завладел Азией. На короткое время.
В нашем случае Фригия интересна нам тем, что была центром культа Матери богов - Кибелы. Заглянем в книгу Фрэзера и в главе "Миф об Аттисе и его ритуал" прочтем, что в 204 году до н. э., на закате язычества и накануне распада Римской империи, римляне переняли фригийский культ Матери богов. Они поверили в пророчество: иностранные захватчики не появятся больше в Италии, если в Риме воцарится великая восточная богиня. Посольство отправилось во Фригию и возвратилось с небольшим камнем черного цвета - воплощением могущества богини. Это было в середине апреля, и покровительство богини немедленно сказалось: был собран невиданный урожай. Великий весенний праздник в честь богини проходил в религиозном неистовстве. Третий день праздника назывался Кровавым. Первосвященник вскрывал себе вены на руке. Жрецы более низкого ранга, возбужденные необузданной варварской музыкой - боем кимвалов, громыханием барабанов, гудением рогов и визгом флейт, - с трясущимися головами и развевающимися волосами кружились в танце до тех пор, пока, наконец, приведя себя в состояние бешенства и потеряв чувствительность к боли, не начинали наносить себе раны глиняными черепками и ножами, забрызгивая все вокруг собственной кровью.
Но фригийский культ Великой матери дал жизнь, и долгую жизнь, еще одному обычаю, который нам сейчас более интересен.
Откроем книгу Фрэзера и прочитаем удивительную главу "Адонис на острове Кипр".
Приводим отрывки из этой главы.
На расстоянии одного дня морского путешествия от берегов Сирии лежит остров Кипр. Земля эта должна была казаться финикийцам краем обетованным. Из надписей и монет следует, что финикийские цари правили там до эпохи Александра Великого. Колонисты-семиты принесли с собой культ своих богов. Они поклонялись ливанскому богу Ваалу, который вполне мог быть двойником Адониса, они учредили культ Адониса и Афродиты (Астарты). Здесь, как и в Библосе, эти обряды имели поразительное сходство с культом Осириса и их часто отождествляли. Суть культовых праздников всех богов: их смерть и воскрешение.
Центром поклонения Афродите и Адонису на Кипре был Пафос. Среди маленьких самостоятельных монархий, на которые был разделен Кипр, одной из самых значительных с незапамятных времен и до конца IV века был Пафос. Местная богиня плодородия была затем отождествлена с Баалой или Астартой и влилась в Великую богиню материнства и плодородия. Богиню изображали в виде простого белого конуса или пирамиды. Конус служил также символом Астарты в Библосе, местной богини в Перге, прозванной греками Артемидой, и бога солнца Гелиогабала в Эмезе, в Сирии. Камни конической формы, служившие, очевидно, идолами, были найдены в Гольге, на Кипре и в финикийских храмах на острове Мальта; конусообразные фигуры из песчаника были обнаружены в усыпальнице Владычицы бирюзы среди бесплодных холмов и мрачных пропастей Синая.
На Кипре первоначально обычай, очевидно, требовал, чтобы перед замужеством все женщины отдавались чужестранцам в святилище богини. Подобные обычаи господствовали во многих частях Западной Азии. Каковы бы ни были причины существования обряда, народы не рассматривали этот обычай как уступку похоти, а видели в нем неотъемлемый религиозный долг, исполняемый во имя Великой матери. Таким образом в Вавилоне каждая женщина, будь она богата или бедна, один раз в жизни обязана была отдаться чужестранцу в храме богини. И посвятить заработанные этой религиозной проституцией деньги богине. Священная территория, прилегающая к храму, была переполнена женщинами, ожидающими своей очереди. Некоторым из них приходилось ждать годами.
В Гелиополе, или Баальбеке (Ливан), славящемся великолепием своих полуразрушенных храмов, обычай предписывал каждой девушке отдаться иностранцу в храме Астарты; таким образом показывали также свою преданность богине и замужние женщины. В финикийских храмах женщины занимались проституцией за плату, пребывая в уверенности, что добиваются таким образом благосклонности богини. "По закону Аморреев девушка на выданье должна была семь дней вступать во внебрачные половые связи у ворот храма".
В Библосе люди во время ежегодного траура по Адонису брили себе голову. Женщины, которые отказывались пожертвовать своими волосами, должны были в определенный день праздника отдаваться чужестранцам, а деньги, которые они таким образом зарабатывали, посвящались богине. Греческая надпись, найденная в Лидии, доказывает, что практика религиозной проституции сохранилась до второго века нашей эры.
Таким образом воссоединение божественной, небесной пары воспроизводилось, повторялось на земле в виде настоящей, хотя и временной половой связи мужчин и женщин в святилище богини с целью обеспечения плодородия земли, плодовитости людей и животных.
Но почему чужеземец? Почему годами ждали чужестранца?
Не олицетворял ли чужестранец кого-то божественного, давно исчезнувшего в веках, кого-то, кто был вначале богом? Зевсом, дающем жизнь богочеловеку?
Вспоминаются люди из племени айнов, у которых для бога, для чужестранца, да еще для медведя существовал один и тот же термин. Первобытная народность! И жили те племена далеко от цивилизованных вавилонян, сирийцев, финикийцев, фригийцев, греков и римлян. Очень отдаленно, но по одним и тем же дорогам - параллельным - движется человечество.
Вспоминаются также слова Фрэзера о том, что время меняется, но обычай остается, и для абсурдной практики приспосабливается здравая теория.
Но, может быть, интуитивно включилась евгеника? Необходимость мутации - изменения наследственных структур? Той мутации, "которая происходит в биосфере постоянно"? Той мутации, которая является толчком и ведет к образованию молодых этносов? На смену дряхлеющим?
Вспомним, что это было время развала Римской империи, а потому - время смешения этносов.
Из главы книги Дж.Дж. Фрэзера "Восточные религии на Западе" узнаем, что у язычников был обычай 25 декабря праздновать день рождения солнца, в честь которого они зажигали огни. Христиане также принимали участие в этих торжествах. Когда церковные власти поняли, что христиане сохраняют пристрастие к этому празднику, они решили, что Рождество должно отмечаться 25 декабря, а 6 января - праздник богов. Вот почему сохранился обычай жечь свечи до 6 января? То, что Рождество имеет языческие корни, признает Блаженный Августин, когда увещевает братьев во Христе праздновать этот день не как язычники - то есть из-за рождения солнца, а ради того, кто это самое солнце сотворил.
Из этого следует, что церковь приняла решение праздновать день рождения своего основателя 25 декабря для того, чтобы перевести религиозное рвение язычников с солнца на того, кто звался Солнцем справедливости.
Такого же порядка мотивы могли побудить церковные власти уподобить Пасху, то есть празднование смерти и воскрешения господа, празднованию смерти и воскрешения другого бога, которое приходилось на то же время года. Действительно, греческие, сицилийские и итальянские пасхальные обряды удивительно напоминают культ Адониса. Церковь сознательно приспособила новый праздник к его языческому прототипу для того, чтобы завербовать для христианства как можно больше сторонников.
Смерть и воскрешение Аттиса официально праздновались в Риме 24 и 25 марта: последнее число считалось днем весеннего равноденствия, то есть днем, наиболее подходящим для возрождения бога растительности, всю зиму проспавшего мертвым сном. По древнему поверью крестный путь Христа также приходился на 25 марта. Предание, датировавшее смерть Христа 25 марта, было весьма древним и пустило глубокие корни.
Воскрешение Аттиса, который сочетал в одном лице Бога-отца и Бога-сына, официально отмечалось в Риме в этот же день. Следует также вспомнить, что празднование дня святого Георгия в апреле пришло на смену древнему языческому празднику Парилий; что день святого Иоанна Крестителя пришел на смену летнему языческому празднику воды; что праздник Успения Пресвятой Богородицы в августе вытеснил празднество Дианы; что день Всех Святых в ноябре явился продолжением древнего языческого праздника мертвых; что само Рождество Христово было приурочено к зимнему солнцестоянию, потому что этот день считался рождением солнца. В свете этих данных приобретает доказательность наша гипотеза о том, что и другое центральное христианское празднество - Пасха по тем же причинам было приспособлено к аналогичному празднику фригийского бога Аттиса, приходившемуся на время весеннего равноденствия.
По свидетельству христианского автора IV века нашей эры, как христиане, так и язычники отмечали поразительные совпадения дат смерти и воскрешения богов. Это было предметом яростных споров последователей враждующих религий: язычники с жаром утверждали, что воскрешение Христово является фальшивой подделкой под воскрешение Аттиса, а христиане с такой же горячностью доказывали, что подделкой является как раз воскрешение Аттиса.
Совпадения христианских и языческих праздников слишком многочисленны, чтобы быть делом случая. Они свидетельствуют о компромиссе, который церковь в час своего торжества вынуждена была заключить с соперничающими культами, побежденными, но не утратившими влияния на умы. Непреклонный фанатизм ранних проповедников христианства, их горячее осуждение язычества уступили место политике более гибкой и терпимой.
Между историей христианства и историей буддизма существует любопытная параллель. Проповедуемые ими идеалы, с их непреклонной ориентацией на личную святость, находились в слишком резком противоречии не только со слабостью человеческой природы, но и с врожденными инстинктами людей.
Обе религии с их прославлением бедности и безбрачия подрубали корни самого человеческого существования, и подавляющая часть людей отказалась заплатить за возможность спасения своей души неизбежным угасанием человеческого рода - безбрачием.
