Я еще раз потянулась и растянулась по всей кровати.

На следующее утро я проснулась в гордом одиночестве. Лежать было удобно, поэтому я сладко потянулась и засунула голову под одеяло. Удивительно, но к тому времени как я вчера вернулась с праздника, Лео уже храпел в постели. Я не ожидала его увидеть, потому что была на сто процентов уверена в том, что он все еще трется на вечеринке. Смыв макияж и переодевшись, я еще около часа лежала без сна и наблюдала за храпящим Леопольдо. В моей голове крутились обрывки мыслей и воспоминаний, среди которых я искала ответы на дюжину собственных вопросов. Я еще раз потянулась и растянулась по всей кровати. Мои неспокойные мысли вернулись к разговору на крыше и снова бешено и хаотично закрутились вокруг легенды об Асклепии. При свете дня вчерашние события казались туманным сновидением. Мы с да Винчи вместе сидели на крыше, любовались звездами и обсуждали мифы? Звучит реалистично? Да уж, такое воспоминание сложно переплюнуть. Выбравшись из кровати, я спустилась в кухню. Пеппина и Глория были заняты привычными утренними хлопотами. Кухарка подала мне завтрак. Она так сильно стукнула чашкой по столу, что расплескала половину чая. Я хотела возмутиться, но в последний момент прикусила язык. Не хочу ругаться с Глорией. Себе дороже! Лучше побыстрее прикончу кашу и убегу в гости к Боттичелли. Дом Сандро встретил меня непривычной тишиной. В мастерской царил беспорядок, все было разбросано – холсты, подрамники, кисти, краски. Я остановилась около узкого коридорчика и прислушалась к негромкому разговору, доносившемуся со двора. Пройдя мимо жилых комнат, я выскользнула из дома через заднюю дверь и чуть не врезалась в какого-то юношу. Он смущенно улыбнулся и помог мне удержать равновесие. Я прошла глубже во двор и увидела мастеровых, которые стояли вокруг бурлящего котла и о чем-то энергично разговаривали. Время от времени ученики Боттичелли подбрасывали в огонь хворост. Я подошла ближе и тут же пожалела об этом. Весьма специфический запах, исходящий из булькающего на костре котелка, заставил мой желудок конвульсивно сжаться. Начав кашлять, я закрыла нос и рот рукавом. Ко мне подошел Филиппо и слегка поклонился. – У вас во дворе стоит жуткая вонь, – улыбнулась я. – Мы варим клей. Преодолевая отвращение к жуткому запаху, я подошла к котлу и нагнулась над ним. Внутри булькала густая серая жидкость. Коринно взял палку и начал помешивать тягучее варево, в котором плавали лоскуты желтоватой рыбьей кожи в крохотных чешуйках. Я попятилась назад, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Скалясь довольной улыбкой, Коринно прохрипел: – Это слишком для твоего чувствительного носика? Он закончил помешивать серую клеевую массу, почесал голову и сплюнул сквозь зубы. – Женщинам не место в мастерской. Я гневно блеснула на него глазами и резко убрала руку от лица. Господи, какой отвратительный запах! Здесь как будто кто-то умер несколько дней назад! Улыбка Коринно стала шире. – Из чего вы делаете этот клей? – спросила я, стараясь не вдыхать царящую вокруг вонь. – Все просто, – ответил Филиппо и опустился на колени рядом с Коринно. – Мы помещаем рыбью кожу, хрящи и плавательные пузыри в котел и заливаем все холодной водой. Затем оставляем набухать в тепле на пять-шесть часов. Полученную массу растираем до каши и помещаем на огонь. Теперь вот сидим и мешаем, ждем, пока полностью расплавится. Останется только через марлю профильтровать. Я кивнула. Теперь понятно, почему во дворе стоит такой отвратительный запах. Удивительно, сколько различных приготовлений нужно совершить, перед тем как приступить к рисованию. Кропотливая работа! Я окинула мастеровых восторженным взглядом. Трудяги, они сами изготавливают кисточки и измельчают пигменты. Эх, знали бы они, что в двадцать первом веке достаточно просто зайти в магазин художественных товаров и купить все-все вплоть до мольбертов, точно захотели бы стать путешественниками во времени. Филиппо мягко взял меня под руку и отвел в сторону дома. – Вы не откажете мне в помощи, мадонна? – спросил Липпи. Ого, меня впервые просят в чем-то помочь! Конечно, не откажу! Я с энтузиазмом последовала за Филиппо, готовая даже потрошить вонючую рыбу для клея. Мы прошли вдоль стены дома и остановились в нескольких метрах от двери, через которую я попала во двор. Филиппо сел на колени рядом с простой печью-каменкой, сложенной из глиняного кирпича, и махнул рукой, привлекая мое внимание. – Мы будем кипятить льняное масло. Я с интересом подалась вперед, разглядывая печку. – В доме этим заниматься слишком рискованно, велика опасность пожара, – пояснил Липпи и протянул мне горящую лучину. – Вы сможете развести огонь в печи? Я пойду принесу масло. Я энергично закивала. Ну, наконец-то! Мое первое задание в мастерской! Я постараюсь выполнить его безукоризненно. Что может быть проще, чем зажечь огонь в печи? Дома я прекрасно справлялась с грилем. Я уложила в топку щепу, стружку, бересту и мелкий хворост, затем добавила сверху несколько крупных поленьев и подожгла – огонь занялся быстро. Я самодовольно ухмыльнулась. Джакопо, один из учеников Боттичелли, сначала наблюдал за моими действиями издалека, а потом принялся наворачивать вокруг меня круги, подходя ближе и ближе. Я краем глаза следила за подкрадывающимся ко мне мастеровым. Проверяет, не натворила ли чего? Ну-ну, не на ту напали! Мы с Лорой чуть не каждые выходные жарим что-нибудь на гриле, так что разжигать огонь я умею просто безупречно! Через несколько минут вернулся Филиппо. – Отличная работа, – сказал он. – Я знал, что у вас получится. Из-за плеча Липпи выглянуло подозрительное лицо Коринно. Я довольно улыбнулась и сложила руки в благодарственном жесте. – Итак, что нужно делать дальше? – спросила я, разминая пальцы. – У нас есть три фунта льняного масла. Мы будем кипятить его на стеклянной сковороде, – объяснил Филиппо. – Олифа, прокипяченная солнцем, лучше подходит для живописи, но сегодня слишком пасмурно, – Липпи указал на затянутое облаками небо, – поэтому мы сами займемся кипячением. Мы вместе вылили масло на сковородку и поставили ее на печь. – Пламя не должно быть слишком сильным, – сказал Липпи с серьезным лицом. – Немедленно накрой сковородку, если масло загорится. Мы с Филиппо вместе присели на колени и заглянули в топку. Дрова мирно потрескивали, языки пламени переливались, излучая мягкий свет. Масло на сковородке зашипело, и через секунду я почувствовала характерный запах олифы. Не самый приятный аромат, но всяко лучше, чем зловонье рыбного клея! – Ах, вот вы где! Мы с Филиппо подняли головы. Боттичелли подошел к печке и обтер потный лоб рукавом. – Продолжаешь меня удивлять, Роза, – улыбнулся Сандро. – Я думал, что ты убежишь из мастерской, как только почувствуешь запах рыбного клея. Несколько дней назад мы с Боттичелли незаметно перешли на «ты», и это меня очень порадовало. Кто бы мог подумать, что я завяжу дружбу со всемирно известным художником! Я пожала плечами. – Если мне придется выбирать между враждебно настроенной Глорией и отвратительным запахом рыбных ошметков, я выбираю последнее! Боттичелли рассмеялся и опустился на колени рядом со мной. – Глория не в настроении? Помилуй нас, Господи! Филиппо тоже захохотал и перекрестился. Я прыснула. – Она злится на нас, потому что мы вчера ходили на свадьбу у Веспуччи. – Понятно, – протянул Сандро. – Грандиозный праздник во время поста! А Веспуччи можно пировать, у них сделка с дьяволом. – С Медичи у них сделка, – пробубнил Филиппо. – Сплошные догадки, дорогой мой, – усмехнулся Боттичелли. – Лучше расскажи нам, Роза, как прошел праздник? – Эм… – я замялась, пытаясь подобрать нужные слова. Как же мне описать торжество, не вдаваясь в подробности нашей с Лео личной жизни? – Тебе понравилось гулянье? – Филиппо попытался упростить вопрос – и, соответственно, ответы, – чтобы я могла выразить или согласие, или неодобрение. Я нахмурилась. Да, первые пятнадцать минут мне действительно нравилось, но потом… Эх, жаль, что все так вышло. Мне хотелось бы попробовать закуски, станцевать еще несколько танцев, да что там… хотя бы увидеть новобрачных! – Это… это был… необычный опыт, – выдавила я. – Она ушла в расстроенных чувствах, я испортил вечер, – прогремел голос Леопольдо за моей спиной. Я вздрогнула и обернулась. Лео стоял в нескольких шагах от печки, скрестив на груди руки. Зачем он пришел? И что мне теперь делать? Поговорить с ним или продолжать молча хлопать глазами? Боттичелли поднялся навстречу Лео. – Какая неожиданность, Леопольдо! – Я зашел, чтобы переговорить с Розой, – сухо ответил Лео и устремил на меня выжидающий взгляд. Я поднялась на ноги и отряхнула юбку от пыли и грязи. Скорей, скорей, нужно выйти из мастерской! Как ни печально признавать, но «просто разговор» с Лео всегда перерастает в жаркий спор. Я не допущу того, чтобы Сандро и все его ученики стали свидетелями нашей ругани. – Спасибо, что позволили поучаствовать в кипячении масла, – поблагодарила я и махнула рукой на прощание. Филиппо и Сандро улыбнулись и тоже помахали. Мы с Лео молча вышли из мастерской и направились вверх по улице к арендованному дому. О чем он хочет поговорить? Неужели запретит мне наведываться к Боттичелли? Чувствуя, как внутри нарастает паника, я торопливо напоминала себе события вчерашнего вечера, и на смену страху и тревоге тут же пришли гнев и недовольство. Мы зашли в дом и поднялись по лестнице в спальную комнату. Лео опустился на стул и обхватил голову руками. Раздраженная, я посмотрела на него, как бык смотрит на тореадора перед схваткой. – Вчера… хм… я даже не знаю, с чего начать, – сказал итальянец и подпер ладонями подбородок. – Я очень остро отреагировал, когда увидел тебя с Альбицци… Ты выглядела такой счастливой рядом с ним… такой беззаботной… Роза, умоляю, поверь мне… этому типу нельзя доверять, он использует девушек в своих интересах! Наши взгляды встретились и зависли в воздухе напряженной линией. – Мы просто танцевали, Лео. Ты перегнул палку в своей заботе обо мне, – ответила я, прекрасно понимая, что, если бы Леопольдо не вмешался, мне пришлось бы самой отбиваться от Альбицци. Итальянец кивнул. – Да, я хотел извиниться, но не смог тебя найти. Думал, ты ушла домой, но… – Леопольдо шумно выдохнул и вопросительно посмотрел на меня. – Я достаточно увидела вчера. Лео нахмурился, пытаясь понять, к чему я веду. – Ярко накрашенная женщина с огромным декольте, помнишь такую? Вы очень мило беседовали, – раздраженно пояснила я. Лео резко поднялся со стула и скрестил руки на груди. Я поджала дрожащие губы и гордо задрала подбородок. Если он сейчас отпустит язвительный комментарий, я не сдержусь и дам ему пощечину! Леопольдо усмехнулся и покачал головой. – Базилия – одна из известнейших куртизанок Флоренции. Она… э… кто? Лео удовлетворенно хмыкнул и снова опустился на стул. Я вспыхнула от смущения, хотела было сказать ему что-нибудь резкое, но все слова как назло вылетели из головы. – Она удивительно помогла мне в расследовании. Вообще-то я просто хотел разузнать у нее про Джулиано Медичи, который достаточно часто посещает бордели, но в итоге выяснил кое-что более интересное. Мы с Базилией разговорились о том, что ты немка, и она упомянула какого-то щедрого германца, который приехал во Флоренцию совсем недавно. – Ты говорил обо мне с проституткой? – пробормотала я и скривила рот. – Она хотела знать, почему я не воспользовался ее услугами, – объяснил Леопольдо. – Но сейчас не об этом. Важно то, что она рассказала мне о богатом германце. Слушай! Он скрыл свое имя, представляешь? Но Базилия смогла подробно описать его внешность. И знаешь что? Уж слишком наш немец похож на Люция Мореля. – Люций Морель? – взвизгнула я. – Ты уверен? А что вообще о нем известно? Все это время я была уверена, что этот загадочный злодей выглядит как высушенная вобла. Неужели он способен ходить по борделям? – Жаль, что ты не успела увидеть портрет братьев Морель. Фредерик и Люций очень похожи: гладкие черные волосы, бледные худые лица. Но самая примечательная особенность их внешности – маленькие, близко посаженные, серые, как остывший пепел, глаза, – Лео специально сделал паузу, глядя на меня, но я никак не отреагировала. Итальянец вздохнул и продолжил говорить: – Когда Базилия сравнила глаза германца с бесцветными осколками грязного льда, я сразу понял, что она описывает Люция Мореля. Мое сердце пропустило удар, а затем зачастило вдвое больше обычного. – Не могу поверить, – пропищала я. – Знаю, что мы здесь для того, чтобы предотвратить гибель Лоренцо и остановить Люция, но… но мысль о том, что Морель действительно рядом, пугает меня. Лео снова поднялся со стула и шагнул ко мне. – Не переживай. Базилия обязательно сообщит мне, если германец снова объявится, – Леопольдо внимательно заглянул мне в глаза. – Ты можешь привлечь к себе его внимание, Роза. Люций сразу распознает в тебе самозванку, и тогда… он попытается от тебя избавиться. Вот почему я с самого начала хотел, чтобы ты как можно меньше показывалась на улице, – серьезно сказал Леопольдо, прикоснувшись к моей щеке. – И почему ты мне все сразу не объяснил? – Я объяснил, – буркнул Лео. – Просто мне не хотелось откровенничать. Я не доверял тебе на сто процентов. – А теперь доверяешь? – спросила я. – Да. Всего несколько минут назад я едва не плакала, а теперь не могу сдержать улыбки! Я встала на носочки и смахнула со лба Лео нависшую прядь. – Тебе нужно постричься, – сказала я. – Где местная парикмахерская? Лео скептически поморщился. – Не собираюсь я здесь стричься. Ты видела, с какими прическами ходят горожане? Лучше уж я превращусь в Йети. – Я могу и сама тебя постричь, – предложила я. – Не хочу быть лысым, – пробубнил Леопольдо. Я рассмеялась. – Не волнуйся ты так! Я много раз стригла брата. – Ну, мне действительно не помешало бы обновить стрижку, – ответил Лео и провел руками по волосам. – Должен признать, я всегда думал, что Пауль стрижется в дорогом салоне. Я гордо вздернула подбородок и выпалила: – Долгие годы практики! С тех пор как парикмахер случайно отрезал ему челку, брат доверят свои волосы только мне. У Лео дернулся уголок рта, он пытался сдержать усмешку. – Убедила, можешь подстричь меня. Я радостно хлопнула в ладоши. – Чудесно! А теперь помоги мне передвинуть этот стул поближе к окну. Да, вот так вот. Сейчас я сбегаю в уборную и принесу все необходимое. Что же нам понадобится? Льняное полотенце, миска с водой и… Я порылась в косметичке и выудила оттуда маникюрные ножницы. Бинго! Хитро улыбаясь, я вернулась в спальню. Лео покорно сидел на стуле и глядел в окно. – Приступим? – спросила я и подошла к итальянцу. Он согласно кивнул. Я обернула полотенце вокруг шеи Лео и обильно смочила его волосы. Он слегка вздрогнул, когда почувствовал прикосновение моих холодных пальцев, и инстинктивно тряхнул головой. Стараясь унять беспокойный трепет в животе, я отпрянула назад и начала судорожно сжимать и разжимать пальцы. Вдох-выдох, вдох-выдох. Никаких бабочек в животе, Розалина! Я медленно обошла Лео, остановилась напротив и уставилась на его волосы. Ему идут длинные локоны, но, думаю, стоит изменить форму стрижки. Вдруг Лео перевел на меня проницательный взгляд своих зеленых глаз, и я с трудом поборола желание съежиться. Кончики пальцев тут же закололо, под ложечкой засосало, а в животе начала скручиваться спираль. Итальянец прикрыл глаза, и мой пульс тут же успокоился. Я продолжила вглядываться в спокойное, загорелое лицо Леопольдо. На красиво очерченных губах итальянца мелькнула тень улыбки. Я покраснела и закрыла лицо руками. Не могу поверить, что это происходит со мной! Неужели я схожу с ума от какой-то там улыбки? Возьми себя в руки, Роза, нельзя засматриваться на этого нарцисса. Я снова обошла итальянца и остановилась за его спиной. Ну все, нужно взять ножницы и начать стричь. Волосы Лео почти высохли, частью слиплись, а частью завихрились. Я снова смочила черные локоны водой и приступила к стрижке. – Знаешь, я не всегда был таким, – прошептал Лео. Я отложила ножницы, взяла со стола гребень и начала приводить непослушные локоны итальянца в порядок, наслаждаясь тем, как пряди скользят между пальцами. Опять это чувство, на самой границе тела и разума. Оно каждый раз уносит меня из привычного мира в некое измерение душевного трепета. – Конечно, я никогда не был особенно послушным внуком, – в голосе Лео неожиданно что-то дрогнуло. – Меня воспитывал дедушка – Леон дель Мацца. Ему принадлежали земли Кастелло, а деревня Кастельфалфи, в которой располагалась его резиденция, служила главным обменным центром для всей округи на много километров вокруг. Его слова не подвергались обсуждению, все указания, которые давал дед, должны были исполняться беспрекословно. Он был в высшей степени консервативен и безумно гордился нашим именем и положением в обществе. Дед научил меня свысока смотреть на тех, чья родословная начинается после восемнадцатого века и насчитывает меньше десяти поколений. Он был уверен, что мир лежит у ног дель Мацца, что нам подвластно все. Подростком я уехал учиться в Милан и, помня слова деда, общался только с местной элитой. О, каким же я был заносчивым и высокомерным! А потом я встретил Кьяру. Кьяра? О ком это он? О бывшей девушке? Горький тугой комок подступил к горлу, и я судорожно вздохнула. – Сорока, – проворчал Лео и тряхнул волосами. Сорока? Что он имеет в виду? Я думала, что он сейчас начнет рассыпаться в похвалах своей бывшей подружке, а он… назвал ее сорокой? Я молча отложила расческу, снова взяла ножницы и начала поправлять стрижку в области шеи. – Кьяре нравились драгоценные украшения и брендовые вещи. Я слишком поздно понял, что она всегда только брала и брала, ничего не отдавая взамен. Дурак, я успел безнадежно влюбиться и только потом узнать ее настоящую. С каждым днем я становился все более высокомерным, самовлюбленным, расточительным, а она поощряла мой эгоизм. Кьяра заставила меня поверить в то, что я богоподобен. Моему деду она бы точно понравилась, – Лео сделал паузу и шумно выдохнул. – Она уничтожила во мне человечность, – итальянец тряхнул головой, и я чуть не задела его ножницами. – Вскоре я открыл в себе дар путешественника и активно начал практиковаться. Видимо, что-то изменилось в моем характере, потому что Кьяра заявила, что больше не любит меня. Мы расстались. Она безжалостно растоптала мое сердце, – выдавил Лео и замолчал. Я скорбно поджала губы. Не совсем понимаю, чего именно он хотел добиться своей исповедью? Оправдаться? Извиниться? Или ему просто захотелось выплакаться? Надоело держать все в себе? Я обошла его так, что мы снова оказались лицом к лицу. Вдруг Лео схватил меня за руку, и я увидела, как в его зеленых глазах разгораются необычные огоньки. – Извини, что я показал тебе свою худшую сторону. Ты заслуживаешь лучшего обращения, – прошептал Лео, перевернул мою руку и медленно поцеловал в ладонь. Мои колени начали подгибаться. От нежного прикосновения его губ у меня чуть не выскочило сердце. Я прикрыла глаза и глубоко вдохнула. – Прическа готова, – промямлила я. Лео пробежал пальцами по волосам и пригладил их. – Ты отрезала сантиметра два, – заключил итальянец. – Тебе идут длинные волосы. Лео тепло улыбнулся и подмигнул мне. Я хихикнула, прикрывая ответную улыбку рукавом платья. Вдруг итальянец потянул меня за руку и нежно прижал к себе, его горячие ладони властно легли на мою талию. Счастливые, мы застыли в объятиях друг друга. – Я понимаю, что ты ненавидишь меня, ведь я сам дал тебе для этого все основания. Но… я хотел бы… нет… я такой эгоистичный, – сбивчиво проговорил Леопольдо и усадил меня к себе на колени. Я, как марионетка, которой неподвластно собственное тело, подчинилась Лео и обвила руками его шею. Он задержал хищный взгляд на моих губах и провел кончиком языка по своим. Я хотела отстраниться, но пальцы Лео требовательно зарылись в мои волосы, удерживая меня. Поцелуй. Жадный голодный поцелуй, обжигающий лицо. Стон. Он крепче обнял меня, наш поцелуй превратился в яростную борьбу языков и губ. Он отстранился и прошептал: – Мы обязательно вернемся домой, Роза. Обещаю.