Глава 9
Катя
На заросшей мхом и травой крышке огородного погреба сейчас было тепло. Солнечное пятно лежало на этой крышке и нагрело её так, что сидеть теперь приятно. Притащив сюда чашку чая и книгу, я погрузилась в чтение. Ещё немного, и меня ждёт Москва, и неизвестно, найду ли я там время вот так спокойно почитать. Солнечные лучи падали теперь мне на плечи, пахло травой, чаем и средством от комаров.
– Привет.
Я подняла голову и прищурилась – в лучах июньского светила напротив меня стоял Костя в папиной рубашке и штанах. Штанины и рукава были ему коротковаты, и выглядело это комично. Ну что поделать, если его собственный прикид мама безжалостно постирала.
– Что читаешь?
Обложка книжки была ему недоступна – завернута в цветную бумагу. Тоже мамина работа. Книги надо позаворачивать во что попало и тем сберечь на века.
Уважаемые читатели, этот текст был написан как фанфик-кроссовер по сериалам «Не родись красивой» и «Сын моего отца» (отсюда только кое-какие идеи) Как обычно наши герои – из сериала «Не родись красивой» и новые, как обычно – с другой историей, характерами и в другом возрасте. Основное отличие, о котором стоит знать заранее - владельцы «Зималетто» – Ждановы. Александр здесь тоже Жданов, сын Павла и Маргариты, брат Андрея. (Тем, кто не видел оба сериала – не пугайтесь, текст построен так, что его можно читать и ничего ни о ком не зная) Жанр – мелодрама и немного нетипичного для автора детектива. Приятного чтения!
Костя смотрел на меня, и я вдруг смутилась. Поэтому, быстро перевернув страницу, начала читать вслух:
– Некоторые доклады произвели на меня сильное впечатление. Группа учёных с Аляски выяснила, как стимуляция различных областей мозга влияет на способность к восприятию знаний, а другая, из Новой Зеландии, определила участки коры мозга, ответственные за восприятие стимулов. Были и другие работы. Например, П.Т. Целлерман сделал доклад о том, как зависит скорость, с которой крысы проходят лабиринт, от формы углов в нём… Или сообщение некоего Верфеля о влиянии уровня разумности на время реагирования у макак-резусов. Время, деньги и энергия, потраченные впустую. Да, прав был Барт, превознося Немура и Штрауса за то, что они посвятили себя важному и неизвестному делу, в то время как другие занимались простенькими темами с гарантированным успехом…
Отбарабанив это, я выдохнула и вдохнула. Костя сел рядом на крышку погреба и вдруг сказал:
– Если бы только Немур был способен относиться ко мне как к человеку!
Я уставилась в книгу. Следующая фраза была именно эта.
– «Цветы для Элджернона», – задумчиво проговорил Костя, – очень глубокая трагичная книга.
Подняв на него глаза, я почувствовала, что мозг вот-вот задымится от невозможности осознать, что сейчас произошло. Он таращился куда-то вдаль – в сторону забора и леса за ним.
– Ты вспомнил своё имя?
– Нет, – он дёрнул плечом и убил комара у себя на шее.
– А что там дальше в книге?
– Но вот председатель объявил доклад от университета Бекмана, и мы заняли свои места на возвышении рядом с президиумом – я и Барт, а между нами – Элджернон в клетке…
– Стоп. Погоди. Я сейчас. Сиди тут и никуда не уходи.
Я подскочила, сунула ему в руки свою чашку с остатками чая и понеслась в дом. Да, вроде бы о чём-то таком я слышала – что при амнезии человек может забыть себя и родных, но не растерять прежние навыки. Может, это Костин навык – знать книгу наизусть? Выглядит странно, но, может, он фанат Киза и прочёл его раз сто… А если нет – значит, у него то, что называется фотографической памятью. И он помнит всё, что когда-либо читал. Такого я в жизни не наблюдала, неужели столкнулась? Надо проверить его на другой книге. Какой-нибудь нудятине из школьной программы, которую нормальный молодой мужчина не мог перечитывать сто раз.
Обратно я принеслась с затрёпанным томиком «Войны и мира» и баллончиком антикомариной жидкости.
Кусок из «Войны и мира» Костя изложил не настолько точно, как кусок из Киза, но ошибки его были так ничтожны, что мне оставалось только открыть рот и уставиться на него, как на неведомое чудо. У меня самой отличная память, но чтобы до такой степени…
– А может, это от сотрясения? Твой мозг вдруг актуализировал всю прочитанную за жизнь литературу, – пришла мне в голову новая мысль. – Я про такое тоже читала. А бывает и хлеще. Ударился – полежал в коме – очнулся – заговорил по-китайски, хотя в Китае сроду не был. Ты не скажешь что-нибудь по-китайски?
– Сомневаюсь, – сказал Костя, тем не менее предварительно подумав. – Ничего китайского не всплывает. И вообще ничего… И в коме я не был.
– Надо что-то делать, – решила я.
Он тут уже три дня. И все эти дни мы только переглядываемся, сталкиваясь во дворе и доме, да ещё я подслушиваю разговоры родителей о том, что его пока никто не ищет и вообще чёрт знает, что это было за нападение. Смотреть на Костю приятно, но разве это правильно – просто пялиться на парня, как на красивую картинку, и даже не попытаться ему чем-то помочь?
– Например?
– Пока не знаю.
Теперь он смотрел не в лес, а на меня. И явно с надеждой, которую я не могла обмануть.
– Но, полагаю, память может вернуться из-за какой-нибудь мелочи. Вспомнишь что-то одно, возможно, незначительное, и клубок размотается. Идея!
Схватив «Войну и мир», я снова понеслась в дом и вернулась оттуда уже с маленькой чёрной книгой. Откуда и зачем у нас этот справочник русских имён – я понятия не имела. И мама, видно, не считала его ценной литературой – книжонка не была упакована ни в кальку, ни в кусок обоев, ни в цветную бумагу.
– Читай все имена подряд. Вдруг, когда увидишь своё, ты это почувствуешь.
Костя улыбнулся. От его улыбки я нервно дёрнулась и поспешно отвела глаза.
– Давай попробуем.
– Давай. А потом попробуем ещё что-нибудь. В шахматы поиграем. Вдруг ты умеешь, и это станет толчком?
– Ну да, поиграем в шахматы, карты и попробуем поговорить на суахили.
Справочник ничего не дал. Никакого толчка и никакой догадки. Некоторые имена казались Косте смешными, остальные – просто обычными, не имеющими к нему никакого отношения.
А за шахматами мы просидели до поздней ночи. До того момента, когда мама окончательно разозлилась и пообещала открутить головы всем троим – нам с Костей и папе, наблюдающему за игрой. Шахматист из папы был неважнецкий, зато он выпил за ужином своей наливки и поэтому мнил себя стратегом, приставая к нам с неуместными советами.
– «Лошадью ходи», – проворчала мама, цитируя какую-то шутку, – всё, живо по кроватям, устроили тут.
– С ничьёй уходить? – возмутилась я. – У нас равные силы. И равное количество побед. А кто-то должен в конце концов выиграть весь турнир.
– Кто-то должен выиграть, – повторил за мной Костя.
– Вот и поддался бы девчонке, – посоветовала мама. – И спал бы уже спокойно, тебе только голову и напрягать, после сотрясения-то. Мать твоя этого не видит…
Мы посмотрели на маму одновременно, и она смутилась.
– Всё, оставляйте так, завтра доиграете.
Забираясь в своё логово под крышей, я сделала два вывода – мама уже совсем не видит в Косте бандита и угрозу для меня и – с шахматами надо завязывать. Оно, конечно, дико интересно – получить равного по силам соперника, но никаких воспоминаний у Кости не вызывает. Значит, надо искать что-то другое. Ведь где-то, возможно, его мать считает его пропавшим и очень переживает.