оглавление канала
Время шло. Митяя выписали из больницы. Мы его встретили, как родного. Даже устроили на заимке что-то вроде маленького праздника. Павел привез Марию Афанасьевну из деревни. Я, конечно, расстаралась. Напекла, наготовила, как на армию голодных. Митяй все восторгался, и со слезой в голосе пытался нас благодарить.
Дни потекли, как неспешная река. Ничего особенного не происходила. Но, я все время была настороже, как будто, ожидая чего-то. Мой внутренний голос периодически шептал мне ехидно: «Отдохни, пока можешь ..» И я подсознательно ожидала, вот-вот, что-то должно произойти. Даже Павел как-то заметил:
- Ты какая-то напряженная, как струна на твоей гитаре. Думаю, все уже плохое позади. Вор уже давно с сережками этими далеко. Он же не идиот, и должен был понимать, какой куш сорвал. Что ему тут делать? Ты только зря себя изводишь. Вон, милиция здесь чуть не каждый день. Скоро уже поджигателей найдут. Успокойся. Ты свое дело сделала.
Я опять соглашалась, рассеяно кивала головой и отвечала не впопад на его вопросы. А в голове билась мысль. Ничего еще не кончилось. Все только начинается. Но, время шло, а ничего не происходило.
Мне приходилось метаться между конторой, строительством конюшни, оформлением документов по строительству лосиной фермы, и еще кучей разных забот. Домой я приезжала поздно, вымотанная окончательно. Айра дома появлялась редко. Шла самая пора волчих свадеб. И я надеялась, что моя серая подруга, наконец, нашла свое счастье. И как -то за всеми хлопотами тревога стала отходить на второй план, запрятываться в самые дальние уголки сознания.
Рано утром я стояла в кабинете директора и, не поднимая глаз, рисовала пальцем узоры в пыли на столе начальства. Леонид Егорович, нервно перебирал бумажки на столе, и хмуро на меня поглядывал. Неизвестно по какой причине, он связывал все неприятности последнего времени с моей скромной особой. Собственно, мне это было совершенно безразлично. Но, нервировать пожилого человека не хотелось. И в конторе я сидела серой мышкой, и реже старалась показываться на глаза начальству. От греха, как говорится, подальше. Но, сегодня он меня вызвал сам. С тяжелым вздохом, который можно было растолковать: «Нравится, не нравится, а другого нет и взять негде», он проговорил:
- Ольга Викторовна, сегодня на станцию прибывает вагон с кормами. Управление расстаралось и помогло погорельцам. – Опять кривая ухмылка и суровый взгляд в мою сторону, будто это я все корма слопала в одного. – Так вы уж, голубушка, возьмите мой УАЗик и поезжайте на станцию в район. Проследите за отгрузкой и заодно, сопроводите грузовики с кормами сюда, к нам. А то, неровен час, заплутают.
При первых его словах, я вытянулась, как новобранец на плацу во время принятия присяги. И, с преувеличенным вниманием, следила за директором, и в нужных местах усиленно кивала головой так, что аж в глазах рябило. По завершении речи, я исхитрилась почти по-гусарски щелкнуть каблуками, еще раз кивнула головой и вышла из кабинета. Внутренний голос опять язвительно высказался: «А нечего было лезть, куда не просят. Не пришлось бы сейчас изображать исправного служаку. Сидела бы на своей заимке, да песни с Айрой распевала». Я на него шикнула, и он заткнулся.
Я отвела Матильду к Митяю в гараж, который до завершения строительства заменял конюшню. И попросила его до вечера пристроить лошадь. Нечего ей на улице, на морозе целый день запряженной стоять.
Митяй шмыгнул носом, испуганно покосился на Матильду, которая стояла и презрительно фыркала.
- Это … , Викторовна, я ж не против. – Замямлил он. – Только, ты ее сама расседлай и в стойло поставь. А то, у меня работы полно. Некогда, в общем, мне. – Придумал он неловкое объяснение.
Я, деликатно пряча улыбку, сделала вид, что прониклась его большой занятостью, и стала расседлывать мою красотку. Матильда же о деликатности и слыхом не слыхивала. Поэтому, она просто громко фыркнула и затрясла головой. Что заставило Митяя шарахнуться от нее в самый угол бывшего гаража. Что лошадь тоже не оставила без внимания, комментируя свое отношение к его поведению радостным ржанием.
Тут, за моей спиной раздался сладкий голос:
- Интересная у тебя лошадь, Викторовна. Прям, будто, как человек. И характер, под стать хозяйке.
Я резко обернулась. За моей спиной стоял Федор, главный строитель конюшни и раздвинув губы в улыбке, смотрел на меня. Но, глаза его при этом, оставались пустыми и равнодушными. Он, было, протянул руку, чтобы погладить Матильду. Лошадь захрапела, подалась назад и вдруг взвилась на дыбы, колотя воздух перед собой копытами. Федор, не ожидавший такого «ласкового» приема, отшатнулся назад, зацепился за какую-то железяку ногой и упал, громко выругавшись. А я кинулась успокаивать Матильду.
- Тихо, девочка, тихо! Ты чего это, разошлась. Не хочешь здесь оставаться? Так я тебя и не неволю. Поедем к Воронку. Он потеснится.
При упоминании Воронка, Матильда начала успокаиваться, и позволила опять затянуть подпругу на седле. Федор, встал, отряхиваясь от снега, злобно зыркнул в нашу сторону и пошел прочь, бормоча ругательства. Я вскочила в седло, крикнув в глубину гаража, где затаился конюх:
- Митяй, я лошадь не буду тут ставить! Расслабься! Не нравится ей компания! – Сдавила бока Матилды, и та, радостным галопом, понеслась в сторону кузницы.
