Нияз Ахмадуллин для «Миллиард.Татар»
О судьбе первого секретаря Татарского обкома КПСС и единственного татарина - секретаря ЦК Гумера Исмагилова, о его «татарской смекалке», управленческой жесткости и отношениях с Фикрятом Табеевым, Борисом Ельциным и Михаилом Горбачевым читайте и смотрите в очередном выпуске биографического видеопроекта журналиста Нияза Ахмадуллина.
Неудачная «вербовка»
Московский Кремль. Март 1990 года. Кабинет главы Советского Союза, Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева. В просторном кабинете за журнальным столиком расположились двое. Один из них – хозяин кабинета – Михаил Горбачев (через пару недель он будет избран президентом Советского Союза), а напротив – его собеседник – секретарь ЦК КПСС Гумер Усманов. Усманов - бывший лидер Татарстана, в 1982-1989 годах - первый секретарь Татарского обкома КПСС.
О состоявшемся между ними разговоре мне рассказал впоследствии сам Гумер Исмагилович.
Пьют кофе, неспешно беседуют. Вдруг Горбачев говорит: «Мы с Раисой Максимовной всю жизнь думали о том, как сломать систему, существующую в стране».
Усманов непонимающе спрашивает: «Что значит сломать?»
- Ты что, Гумер - притворяешься? (Горбачев со всеми на «ты», это его фирменная манера). Не представляешь, что такое сломать? Уйти от системы управления.
– От партии что ли?
– Вот, правильно понял.
Речь шла об отмене статьи советской Конституции о руководящей роли КПСС.
«Это разговор стал для меня неожиданным, - рассказывал мне Усманов. - Я говорю: «Михаил Сергеевич, вы меня проверяете? Я же многократно проверенный. Мы с вами в разных ситуациях бывали, в разных застольях вместе участвовали. Вы индюшат, я чак-чак привозил. Ну, сидели же до этого, было же»! – эмоционально восклицает Усманов. А они действительно нередко вместе пересекались, когда Горбачев возглавлял Ставропольский край, а Усманов – Татарстан. Горбачев между тем продолжал настаивать, но Усманов, припертый к стенке, решительно отказался:
- Я, Михаил Сергеевич, в таких делах участвовать не буду. А Горбачев как взорвется, я такой брани, - признался Усманов, - до этого случая не слышал. Потом говорит: «Иди, успокойся, потом зайдешь».
Усманов некоторое время посидел в коридоре, потом опять зашел к Генеральному секретарю и опять отказался. В ответ получил очередную порцию ругани.
О том, чем закончился этот разговор, мы еще расскажем. А сейчас перенесемся вперед.
Спустя годы…
Итак, май 2010 года. Бывший руководитель Татарстана Усманов назначил мне встречу. Я поднимаюсь к нему по лестнице некогда престижного обкомовского дома в Казани. Лифт работает, но я решил подняться пешком, чтобы собраться с мыслями, еще раз продумать вопросы. Некогда в таких домах селилась только высшая элита. Однако сейчас этот дом по сравнению с элитным жильем, выглядел, мягко говоря, неконкурентно. Мне достаточно трудно было представить себе, что бывший всесильный руководитель Татарстана, кстати, единственный татарин, ставший секретарем ЦК КПСС за всю историю Советского Союза, живет столь неожиданно скромно. Но это оказалось действительно так.
Дверь открыл сам Гумер Исмагилович, седой, белоснежный старик с несколько лукавой, но очень приветливой улыбкой. Поздоровались, немного пошутили. Показал квартиру - большая, просторная, с одной стороны открывается панорама Казанки. Рабочий кабинет - с другой стороны. Добротная мебель, но все из 80-90-х годов.
В кабинете Гумер Исмагилович прежде всего подвел к огромному книжному шкафу, в котором за стеклом стояли фотографии, в основном семейные.
«Вот это – моя жена Дамира», - сказал Гумер Исмагилович, и глаза его увлажнились, стали какими-то прозрачными. Было видно, что с трудом сдерживается.
- Она была у меня замечательным человеком, - произнес Усманов, немного успокоившись. - Без 23 дней мы прожили с ней 50 лет. Очень хорошо пела, замечательно танцевала. Вспоминаю один случай, когда во Франции меня однажды даже чуть не побили из-за нее. Мы сидели в летнем кафе. Она начала танцевать и растанцевалась, не остановить. Я ждал, ждал, потом подошел, за руку ее взял: говорю, ну хватит тебе. А в это время окружающие чуть ли не с кулаками начали на меня наступать… Разнимать меня и толпу бросился гид: «Вы что делаете, это же его жена!»
Я слушал его и вспоминал, что мне приходилось про него слышать и читать до этого. Тот Усманов, которого я знал заочно, был совсем, совершенно другим.
Усмановский стиль
О его жесткости и строгости ходили легенды. Рассказывали, что после одного из совещаний руководителя, по которому гневно проехался Усманов, увезла скорая. Случился сердечный приступ.
Среди журналистов рассказывали про такой случай. Выпускающий редактор одной из республиканских газет перепутал в прогнозе погоды плюс на минус. Погода от этого само собой не переменилась, лето не стало зимой, зима – летом. Но ошибка не прошла незамеченной. Первый секретарь обкома Усманов лично звонил главному редактору и требовал уволить провинившегося. С трудом тогда отстояли сотрудника, отделались выговором. Такова была цена ошибки в советские годы…
Круто обходился Усманов и с заподозренными в нелояльности.
Так из-за этого поплатились своими карьерами секретарь обкома партии Раис Беляев, комсомольский вожак, секретарь Казанского горкома комсомола Шамиль Агеев…
Но это только одна сторона Усманова. Палитра личности была гораздо богаче. И об этом я тоже знал. Было немало и тех, кто очень высоко ценил его деловые качества, феноменальную работоспособность и память, очень уважительно говорил о нем как об отзывчивом человеке, всегда готовом помочь и поддержать.
Все это при разговоре с Усмановым пронеслось у меня тогда в голове буквально вихрем. Каким же он был на самом деле? Разным, конечно. Разным и очень ярким. Мальчишка из самых низов прошел путь от тракториста, комбайнера до одного из руководителей Советского Союза. Это, согласитесь, достойно уважения.
На высших постах в руководстве Татарстана (Предсовмина и первым секретарем обкома) Усманов проработал более 23 лет: с 1966 по 1989 год и, конечно, внес огромный вклад в развитие республики.
Отцовская школа
Он родился в 1932 году в Чистополе. Был восьмым, предпоследним ребенком в многодетной семье. Жизнь прошлась по ним жестоко: первого сына отняла гражданская война, одной из сестер не стало в трехлетнем возрасте – опрокинула на себя кипящий самовар. Умерли от болезней две сестры – одной было полтора, другой – два года. Оставшиеся крепко держались друг за друга.
Отец Гумера работал на судоремонтном заводе, мама смотрела за домом, детьми. Жили за счет зарплаты отца и натурального хозяйства – держали пару овец и коз. «На питательном козьем молоке я и вырос», - рассказывал позднее Усманов. Соседи любили к ним заглядывать на душистый чай. Мама была гостеприимной и всегда ставила самовар. А чай был свой, фирменный, малиновый. Собирали листья дикой малины, складывали в мешок – через несколько дней они чернели (как мы говорим сейчас – ферментировались), затем их сушили и измельчали. Такой чай да с козьим молоком – ну как не понравится гостям?
Вскоре молодой Гумер увлекся техникой, рядом с домом располагался гараж техникума, здесь и крутился целый день, постигая азы ремонтного дела. После семилетки с отличием закончил сельскохозяйственный техникум. А тогда отличников направляли на учебу в Казанский сельхозинститут. Но тут вмешался отец. «Люди растут только на работе», - категорично заявил он, и Гумер не посмел ослушаться.
Отказавшись от учебы в вузе, Усманов уехал в Высокогорский район республики, преподавателем в училище механизации. Здесь он вошел в историю, едва не став Героем Социалистического Труда. Работники училища приняли участие в очередной битве за урожай, и бригада Усманова перевыполнила обязательства: убрала вместо тысячи - 1031 гектаров. За такое достижение в те времена полагалось звание Героя Соцтруда. Райком партии дал команду: готовить документы на награждение Усманова. Но выяснилось, что бригада не уложилась в сроки - уборку надо было закончить за двадцать пять дней, а тут помешали дожди.
Усманова тогда решили выдвинуть в секретари райкома комсомола. Узнав об этом, он буквально сбежал из района, взял направление из военкомата и сдал экзамены для поступления в артиллерийское училище. Но артиллеристом стать не дали. От партии не скроешься, за ним приехали из райкома партии, привезли в Высокогорский район и тут же избрали первым секретарем райкома комсомола.
Вот так, не без сопротивления поначалу со стороны самого Усманова (он помнил отцовский наказ), началась его стремительная партийно-государственная карьера.
Вскоре он возвращается в Чистополь, поближе к родителям. Заочно заканчивает сельхозинститут. Его приглашают работать лектором в горком партии. Затем назначают секретарем горкома, а в 1962-м он избирается первым секретарем Чистопольского горкома партии. Ему 30 лет. Затем Усманов возглавил мощное, объединявшее 7 районов республики Челнинское сельскохозяйственное управление.
Один интересный нюанс, позволяющий нам немного понять образ мыслей Усманова, его отношение к жизни и, наверное, логику его последующих решений. Когда молодой Гумер начал стремительно продвигаться по служебной лестнице, отец ему как-то высказал:
- Син зур акчага кызыкма, яхшы гына урыныңда эшлә, алга чапма. Узеңә килә торсын, китә торсын, кирәгенә җитә торсын, бүтән бер нәрсә дә кирәкми, дөньяда шуннан да бәхетле кеше юк» («Не гонись за большими деньгами, добросовестно работай на своем месте. Деньги приходят и уходят, пусть их хватает на необходимое. А большего и не надо. В этом - счастье»).
Отец, кстати (это еще один штрих к портрету семьи!), на склоне лет собрал детей и сообщил им, что свой дом они с матерью в наследство оставлять не будут. «Все вы состоялись. Не нуждаетесь», – сказал тогда отец. И объявил о решении подарить дом городу. Так и сделали, никто не возражал. И в родительском доме расположилось Чистопольское художественное училище.
Самый молодой премьер
В общем, следуя этому отцовскому наказу, Усманов и старался поступать. Сам вперед не бежал, но жизнь толкала в спину. После отставки Хрущева в стране расформировали сельскохозяйственные и промышленные управления, не стало исключением и Челнинское. И в 1965 году его назначают первым секретарем Буинского райкома партии, в котором он трудился полтора года. За это время район взял первые места по многим экономическим показателям.
Первый секретарь Татарского обкома Фикрят Табеев, видимо, давно приметивший способного и энергичного молодого руководителя, стал частенько приезжать в район. Первый же год стал испытанием. В 1965 году в республике установилась засуха. Пшеница стояла ростом не выше карандаша. Но, несмотря на это, буинцы смогли выполнить план по хлебозаготовкам, даже дали 7 тысяч тонн зерна сверх плана.
Вроде бы работать и работать. Но у Табеева на Усманова были другие планы. Молод и в то же время уже имеет большой хозяйственный опыт, энергичен, удачлив, обладает даром убеждения, умеет организовать работу, ну и, наверное, были и другие соображения – и уже на следующий, 1966 год, Табеев предлагает Усманову возглавить правительство республики. Табеев, сам избранный первым секретарем совсем молодым – в возрасте 32 лет, не побоялся сделать ставку на столь же молодого 34-летнего Усманова.
Усманов поначалу решительно отказывается. Но собирается бюро обкома, и его рекомендуют на должность. Хочешь не хочешь – нужно ехать в Москву, на утверждение в ЦК партии, и не к кому-нибудь, а, по существу, ко второму человеку в стране, второму секретарю ЦК КПСС, «серому кардиналу» партии Михаилу Андреевичу Суслову. Человек жесткий, сухой. Многие в партии его попросту побаивались.
Встреча с Сусловым далась Усманову непросто. Переволновался, перенервничал молодой Гумер. Ждать приема пришлось долго, у Суслова шло совещание. А тут ведь дело такое: чем больше ждешь, тем более чувствуешь свою незначительность, волнуешься еще больше… Усманов попытался даже выйти покурить, нервы успокоить. Не дали. «А вдруг сейчас вызовет?» И вот, наконец, пригласил - и Усманов, как приговоренный, пошел на негнущихся ногах.
Он так рассказывал мне об этом: «Захожу. Большой кабинет, на полу толстый слой лака, наступаешь - как будто в бездну вступаешь. Я вспотел. А Суслов вышел навстречу – руку пожал, садитесь, говорит. Как фамилия? Как звать? Где родился? – он намеренно задавал такие вопросы, чтобы я пришел в себя, успокоился. Потом говорит – у моего отца друг был Усман с Ульяновской области. Ну, далеко ваш Буинский район от Ульяновска? Тут же на стене карта висит. Покажи, где? Ну, показал. Рассказал о работе. Посмотрел, послушал – «Садитесь», - говорит, а сам взял трубку и попросил соединить с Табеевым: «Твой малайка-то заговорил! Оформляйте на должность».
И по возвращении в Казань, 6 мая 1966 года, Гумера Усманова назначили председателем Совета министров ТАССР. Он стал самым молодым председателем правительства среди коллег из автономных и союзных республик Советского Союза.
Фикрят Табеев в своих воспоминаниях много позже так отзывался об Усманове: «Гумеру Исмагиловичу в то время было всего 34 года. Я следил за его ростом, давал возможность проявлять инициативу, принимать самостоятельные решения. Он был прекрасным специалистом в вопросах сельского хозяйства. Память у него была исключительная, все новое он схватывал на лету. В своем выборе я не ошибся. Гумер Исмагилович был сильным председателем Совета министров Татарии. И по прошествии многих десятилетий придерживаюсь того же мнения».
Татарская смекалка
А что такое Татарстан в середине 1960-х годов? В республике интенсивно развивалась нефтедобыча. Если в 1966 году добыли 70 млн тонн, то в 1970-м уже 100 млн. Страна требовала нефти – все больше и больше! Союзный центр хотел навязать добычу в 130 млн тонн, что было нереально. Татарстанцев спасла смекалка. В 1970 году намечалось столетие Владимира Ильича Ленина. И Татарстан выдвинул лозунг: «К 100-летию Ленина – 100 млн тонн нефти». Против этого никто возразить не осмелился. Уже много позднее председатель Госплана СССР Николай Байбаков признавал: «Тридцать пять лет вся экономика Советского Союза держалась на татарской нефти».
В 1971 году в республике добыли первый миллиард тонн нефти (больше добывали только крупнейшие нефтяные державы мира). В 1982 году – второй миллиард. 3 миллиард добыли в 2007 году. Пик нефтедобычи пришелся на 1975 год – 103 миллиона, потом она стала падать. При этом в республике накапливались экологические проблемы. В магазинах – дефицит продовольствия. Не было дорог, мостов через крупные и малые реки. Острейшей была жилищная проблема. Не хватало школ, садиков, домов культуры. В нефтяном регионе дома на селе, да и в городах отапливались дровами или кизяком, в лучшем случае – углем. За все эти проблемы Усманову пришлось взяться, засучив рукава. Табеев решал стратегические вопросы, конкретная реализация – во многом прерогатива Усманова.
Итак, дороги. Дорог не было. Никаких. Зимой из Казани в Чистополь добирались трое суток. Расстояние между городами – 130 километров. В республике масса мелких рек. Каждый год деревянные мосты разбирались, чтобы не унесло половодьем. Дорогое и трудозатратное мероприятие. Так, за два десятилетия в республике возвели 658 железобетонных мостов. Люди смогли ездить друг к другу в любое время года. Построили мосты через Волгу, через Вятку, через Каму по телу плотины Нижнекамской ГЭС. Даже начали было стройку моста возле Сорочьих гор, но к концу 1980-х годов экономика в стране остановилась.
По словам Гумера Усманова, союзные министерства не могли отказать республике. Однако все эти решения были, конечно, не системными. Всего приходилось добиваться индивидуально, убеждать конкретных высокопоставленных чиновников и самим доводить дело до конца. Усманов рассказал такую историю. В середине 1960-х республике выделяли 2,5 миллиона тонн битума. Ничтожно мало. И это в нефтяной республике! О каких дорогах можно было вести речь. Усманов обратился к союзному министру. «Ну, говорит, Гумер, не могу я нефтяной республике отказать в битуме. Дам я вам в два раза больше. Но это не решит вашу проблему. Ну что такое 5 миллионов тонн битума – вокруг обкома заасфальтируете вот и все, вам надо 600 – 700 миллионов тонн битума. Тогда у вас будут дороги». И посоветовал послать людей в Краснодар, там тоже в свое время добывали нефть, все малодебитные скважины отдали местной промышленности. Так и сделали. Изучили краснодарский опыт и вскоре построили асфальтобитумный завод. Ну а свой битум – это уже новые дороги. Вскоре практически в каждом районе республики был свой завод. Одновременно появилась также новая отрасль – добыча щебня. Так в республике начиналось дорожное строительство.
В эти годы занялись газификацией села. Отапливать в нефтяной республике (особенно на ее юго-востоке) дома коровьими лепешками, смешанными с соломой – кизяком – было уже постыдным анахронизмом. К 1982 году в Татарстане практически закончили газификацию городов и сел баллонным газом. И наконец-то взялись за попутный газ, до этого просто сжигаемый и обогревавший небо. Москва поддержала просьбу республики проложить тысячу километров магистральных труб. Разводку по домам решили делать уже за счет сельчан. Так в республике были заложены основы для программы газификации, которую впоследствии в совершенно других экономических условиях продолжил уже Минтимер Шаймиев. Татарстан закончил ее в начале 2000-х годов, став в России первопроходцем и лидером по этому показателю.
Постепенно начали подбираться к решению жилищного вопроса. Шла усиленная ликвидация подвалов и бараков. Создавались мощности строительных организаций, которые затем возьмутся за программу ликвидации ветхого жилья в Татарстане. А пока, в 1970-80-х годах, об этом можно было только мечтать. Своих средств у республики не было. Республика имела в собственности только 2% всех предприятий, расположенных на ее территории. Поэтому возможности масштабной работы появились только в 1990-х годах. Но база, инфраструктура создавались в советский период. Кстати. Еще при Усманове был закончен проект метро в Казани, но работы пришлось приостановить, так как в конце 1980-х годов на митингах высказывались против его строительства.
Оркестр для республики
Усманову республика обязана появлением Дома-музея им. Габдуллы Тукая в Казани и Татарского государственного симфонического оркестра.
К созданию оркестра пришлось подключить влиятельных людей. История была такая. Осенью 1966 года Усманов возвращался в самолете из Альметьевска вместе с министром культуры Булатом Гиззатуллиным.
Министр говорит: «Приближаемся к добыче нефти в 100 млн тонн в год, а концерты проводим только под гармошку. В республике до сих пор нет симфонического оркестра». На следующий день Гумер Исмагилович по телефону рассказал обо всем этом министру культуры СССР Екатерине Фурцевой.
Та согласилась, что такая республика, как ТАССР, должна иметь симфонический оркестр. Уже на следующий день Усманов был у нее в Москве. Поговорили и Фурцева положительно решила этот вопрос. Потом добавила: «Наверное, вам понадобится и хороший дирижер. Я бы предложила Натана Рахлина. Но, боюсь, в Казань он не поедет». На другой же день Усманов направил к прославленному советскому дирижеру, лауреату Сталинской премии нашего министра культуры.
Продолжение ЗДЕСЬ