Пост прошёл. Ещё два дня – и мы обнимем и облобызаем друг друга, радостно встретив великий христианский праздник.
Город наш (вернее – две наши станицы), видимо, готовится к праздникам. Казачки старательно мажут свои домики и заборы (очень похожие на те, какие делают из карт дети) жёлтой глинкой, составляющей, вместе бубликами, водой и углём, немаловажный предмет нашей уличной торговли; здесь моют окна, полы, чистят мебель, платья и прочее. Торговцы предвкушают уже удовольствие предпраздничного времени – усиленного очищения карманов любезных сограждан, и лица у наших Кит Китычей теперь самые благодушные, гостеприимные… ″Пожалуйте, мол, с нашим почтением″. Жалованье выдали раньше двадцатого, и большинство кредиток из кошельков многочисленного служащего люда нашего административного города отчасти уже перекочевало в просторные кассы торговцев.
На Московской усиленное движение. Хозяйки – старые и молодые, красивые и некрасивые, богатые и бедные – с озабоченными лицами шныряют из одного магазина в другой; кульки с яствами и питиями то и дело выносятся из лавок на извозчичьи дрожки, на собственные дроги, бланкарды и прочее. Базар загромождён мёртвыми телами – свиней, барашков, телят, кур, индеек, гусей и других пернатых… Точно Мамаево побоище! Бедные домашние птицы! Птицы-номады, эти разные господа бекасы, дупеля, гуси, утки, несомненно, находятся под покровительством закона, и до Петра и Павла их никто не смеет беспокоить…
А их более цивилизованных собратьев, ведущих оседлый образ жизни, когда угодно, режь и кушай на здоровье… Общество покровительства животных тоже не распространяет, кажется, свою деятельность на разную домашнюю съедобную публику… И так – базар загромождён мёртвыми телами, большей частью, юных созданий, погибших как раз в лучшее время года – на рубеже весны и лета.
И все эти трупы поглотятся черкасскими желудками за несколько дней праздников!
На здоровье! Запить есть чем, – вина у нас достаточно, хотя, к сожалению, и не вполне натурального; но, что же делать, это всегда так бывает, что ″сапожник не имеет сапог″, а мы – хорошего вина и икры…
К празднику мы почти готовы. Покаялись во грехах, отговелись, истребили изрядно всяких судаков, осетров и прочей водяной братии, почистились, принарядились… Мне очень нравится эта предпраздничная суета и генеральная чистка. Как бы было хорошо, если бы к праздникам чинились и чистились не одни только жилища обывателей, но и достояние города, например, улицы, тротуары и прочее.
И так – впереди Пасха и лето, позади – пост и зима. Что сулит нам лето – урожай, войну, горе или радость, – этого сам Аллах, я думаю, не ведает. На политическом горизонте довольно смутно, но зато виды на урожай в нашем уголке вполне благоприятные. После хороших дождей и тёплой погоды природа быстро оживилась, деревья развились и цветут, дышится легко, свободно. За городом – ещё лучше. Широкая долина под горой – займище – представляет теперь настоящее море, и воды гордого Дона совершенно слились с грязной водицей Аксая и Тузлова. Любуясь этой зеркальной водной поверхностью, на которой лишь кое-где виднеются островки и верхушки деревьев, я невольно думаю: как бы хорошо было, если бы так навсегда осталось, и Новочеркасск сделался бы таким образом приморским городом!.. Но, увы! Не пройдёт и месяца, и картина совершенно изменится: вода уйдёт в Азовское море, а мы снова увидим печальную, монотонную равнину, совершенно не культивированную, не приносящую ничего хорошего. Во многих странах разлитие рек приносит громадную пользу, а у нас они причиняют только убытки…
Пост и зиму мы, обитатели Платовограда, провели, кажется, довольно весело. Мясоед был очень длинный, и тем, у кого в кармане водился лишний рубль, есть чем вспомнить его. Театры с их бенефисами, целая серия балов в клубах и частных домах, масса свадеб… Впрочем, закованных узами Гименея оказалось очень много только в простом, не интеллигентном обществе. В нашем же, более привилегированном классе, к сожалению, браков было очень мало.
И странно: барышень у нас целая армия и между ними очень много действительно хорошеньких, симпатичных и не бедных; кавалеров тоже целые легионы, а свадеб почти нет. Что сей сон означает, – вопрос остаётся открытым, и пусть его решат заинтересованные лица. Вообще барышни наши, кажется, недовольны минувшим сезоном, вернее – результатами его. Ведь ″годы уходят, все лучшие годы″; молодость и красота безвозвратно исчезают, появляются предательские морщинки – а его всё нет; тихое пристанище всё ещё не найдено. Ещё несколько лет – и придётся запеть: ″Весна моих промчалась дней!″…
Совершенно тоже самое можно сказать относительно наших кавалеров, которые по этой части отличаются замечательной нерешительностью. Надо действовать смелей. Ведь ″известно: женщин никогда любовь не сердит, господа!″ и особенно теперь, в такое поэтическое время года.
В Александровском саду (спасибо великое покойному атаману Хомутову за устройство его!) масса гуляющих, особенно по вечерам и в сумерки, то есть в ту пору, ″Которой муж со страхом ждёт и с трепетом любовник ожидает…″
Впрочем, наши Улиссы могут быть совершенно покойны за своих Пенелоп, так как наши Жуаны и Парисы предпочитают, кажется, платочки и не желают рисковать заниматься адюльтерами. Город маленький и шалить опасно, – сейчас все узнают…
Откровенный наблюдатель
газета ″Донская речь″ № 48 от 21 апреля 1888 года.
Навигатор ← Черкасский округ