Гилберт Честертон когда-то говорил, что христианское воспитание начинается даже не с того момента, когда родители учат ребенка молиться или водят его в храм, а с того момента, когда мама учит ребенка благодарить за вкусно испеченный пирог. Как сказала моя четвертая дочь, «Я смотрю на твою семью, папа, и понимаю, что ничего в этом интересного нет, просто дети всегда копируют своих родителей». Вот и всё воспитание.
Я могу это подтвердить на примере определения образовательно-профессионального моих детей. Моя старшая дочь – историк, потому что с ее подростковым возрастом совпал мой период интереса к истории, в основном русской истории. И она – специалист по русской истории XIX века. Потом у меня был ренессанс моих увлечений физикой, вторая моя дочь – физик. Потом я увлекся психологией. Моя третья дочь – психолог. И так далее. Мне кажется, что в тех семьях, где родители и дети живут в любви, доверии, взаимном уважении и авторитете, этот принцип срабатывает. Я никогда своих детей специально не воспитывал. И уже тем более за какие-то их религиозные выборы и прочее не то, что не наказывал, но старался никак это не определять. И поэтому они очень разные и достаточно свободные.
Есть уклад жизни семьи, и для детей дошкольного и младшего школьного возраста это главная, на мой взгляд, воспитывающая история. Наша семья ходит в храм, и поэтому ребенок особо не думает и не выбирает. В нашей семье все постятся. И поэтому дети тоже на автомате приучаются к посту. Мы идем в храм по воскресеньям. А еще мы занимаемся огородом, еще мы ходим в походы, и это в ряду – я намеренно подчеркиваю, что это не какое-то специальное воспитание, это некий образ жизни родителей, который непосредственно воспринимается детьми. Наша семья читает каждый день вечерние молитвы. И дети естественным образом с того момента, как они уже ползают, это видят. Мы читаем молитвы – дети ползают. Родители по очереди читают молитвы, одну молитву папа, другую – мама, соответственно, ребенок тоже что-то хочет прочитать. Ему дается в какой-то момент прочитать три раза «Господи, помилуй», а потом, может быть, «Отче наш», а потом что-нибудь еще. А дальше появляется следующий ребенок, и он тоже что-то хочет прочитать. Потом мама с папой ничего уже не читают, а читают дети по очереди, и каждый следующий так или иначе включается. А с возраста, условно говоря, подросткового здесь всё меньше уклада, всё больше свободного выбора самого ребенка – если он не хочет, он не читает. Если ребенку, скажем, 13–14 лет, если он вдруг не хочет с нами молиться, то у него есть такая опция. И дальше что с ним происходит – это вопрос его выбора. То есть его никто не принуждает. Но ребенок должен в некотором смысле доказать свое право на свободу. Кого-то в десять лет можно отпустить гулять во двор одного, потому что он достаточно ответственно будет гулять, никуда не уйдет со двора. Свобода подразумевает некоторую ответственность. Ее потихоньку дают, ребенок ей распоряжается. Он действительно не будет читать с нами молитвы вечером, если он достаточно взрослый, чтобы сказать: «Я не хочу». Ему может быть 13 лет, а другому может быть 20 лет, и он скажет: «Я не хочу». А я скажу: «Ну-ка, цыц! Встаешь и читаешь». И он встает и читает. Это странная история с такой взрослостью.
Я все-таки считаю, что какое-то близкое, доверительное общение, способность разговаривать – это основа. Если этого нет, то вообще ничего нет. Именно в вопросах духовного или религиозного воспитания, мне кажется, в подростковом возрасте крайне опасно актуализировать позицию ребенка. Например, нельзя ему задавать вопрос: «Ты что, в Бога не веришь?», если вдруг есть хотя бы минимальная вероятность, что он скажет: «Да, не верю». Такая актуализация своего отношения может быть очень благотворна для верующего подростка, когда он скажет: «Да, я православный!» Но при этом в пику родителям – все-таки переходный возраст. И на фоне отторжения он может заявить в том числе, что он не православный, что он не верит. Хотя на самом деле это не так – он вполне себе верующий. Просто если вы сейчас честно взгляните на себя – здесь никого нет – насколько глубоко вы верите, не сомневаетесь? Вы для себя на эти вопросы ответили, как-то это упаковали: с чем-то смирились, что-то отложили на потом, что-то показалось вам неважным. А для ребенка это всё впервые. Ему нужны честные ответы на все вопросы. И поэтому для него это период таких сомнений. Пусть он сомневается, путь он варит, упаковывает, и поэтому я считаю, что многие вещи нужно спускать на тормозах. Не хочешь ты сейчас это делать – не делай. Разбирайся сам с собой, вопросы будут – задавай.
Протоиерей Максим Первозванский
На сайте: https://monastery.ru/semya/lyubit-nelzya-nakazyvat-/
Не пропустите новые материалы – подписывайтесь на наш канал.
Сайт / ВКонтакте / Инстаграмм / Ютуб / Фейсбук / Телеграмм