На кончике моего языка ощущался вкус осени. Воздух был прохладным, и резкий ветер пронизывал мой свитер и колол кожу. Только левую руку согревала горячая чашка какао.
Мой желудок урчал, пока я шла по мощеным улицам Местре, Италия. Единственный другой звук - электрический гул колес женщины, проезжавшей мимо меня на велосипеде.
Тогда, в последний день, держа в руках пакет с двумя круассанами с шоколадной начинкой, я поняла, как сильно я буду скучать по Италии. Как сильно я буду скучать по возвращению домой.
Я не ожидала, что освоюсь в этой стране так легко, как новорожденный, который впервые оказался на руках у матери. Это было не просто естественно, удобно и легко - это всегда должно было быть правильно.
Моя кровь должна была просочиться сквозь трещины на улице. Мои уши были сформированы, чтобы влюбиться в естественную музыку этих итальянских кварталов. Мое сердце было создано для того, чтобы биться в этом городе.
Вместе с ее сердцем.
Я прожил у нее три недели и должен был уехать менее чем через двадцать четыре часа. Снова на расстоянии.
Но, возможно, именно этого я пока не понимаю. Может быть, я еще не до конца осознал тот факт, что страна и город никогда не имели значения.
Мои пальцы были созданы для того, чтобы скользить между ее пальцами. Моя грудь была вырезана, чтобы держать ее голову. Мое тело было вылеплено, чтобы вписаться в нее.
Мой дом.
Не место, а человек.
Может быть, это была вовсе не Италия. Может быть, это будет не Нью-Йорк, не Амстердам, не Испания, не Перу. Потому что я не просто поселился в Венеции, Италия. Я поселился в ней.
Где бы она ни была, это именно то место, куда я впишусь.