Продолжение историй о том, как Екатерина II сочиняла оперы - в том числе и для Большого театра.
В частности, там поставили оперу “Федул с детьми” - но это была далеко не единственная литературная работа императрицы.
Екатерина любила писать либретто для комических опер со сказочными сюжетами. Некоторые сюжеты она вообще сочинила сама - это, например, сказки “Февей”, “Горе-богатырь Косометович”, “Сказка о царевиче Хлоре”.
Детали своих сказок императрица затем любила выдавать за действительность – в переписке со знаменитыми французскими философами-просветителями того времени. Например, в сказке о царевиче Хлоре тот попадал в крепостную семью, и там ему накрывали богатый стол - с курицей, рыбой и многим другим:
“Хозяйка с невесткою поставили на стол чашу с простоквашею, с яичницею, блюдо блинов горячих и яиц всмятку, ветчину добрую; положили на стол ситный хлеб, принесли соты и огурцы свежие да клюкву с медом…”
А затем Екатерина изображала это как уже реальность в переписке с Дидро - и сообщала ему:
“Русские крестьяне едят каждый день курицу, а некоторые даже предпочитают индейку”.
Екатерина II любила сочинять сказки – и любила шутить над этим. Вот что она писала в своем эссэ, опубликованном в 1783 году в одном из столичных журналов:
“Открывается поле для меня и моих товарищей, зараженных болячкою бумагу марать пером обмакнутым в чернила”.
Ставя во главу угла шутки и веселье, императрица явно искала новые формы для своей литературной идентификации. В какой-то момент она опубликовала в журнале “Собеседник” этакий эстетический манифест, в котором писала:
“Веселое всего лучше; улыбательное же предпочесть плачевным действиям”.
По мнению некоторых историков, так утвердившаяся при Екатерине придворная идеология felicitas сделалась обязательным компонентом литературы. В другой заметке в “Собеседнике” императрица шутливо называла свои литературные увлечение “галиматьей” –вот примерно так же она в своих письмах описывала и оперу “Федул”.
После смерти Екатерины II эта опера надолго исчезла из репертуара Большого театра, однако в конце XIX века “Федула” опять вернули в Большой любители творчества императрицы. Но значительно больше в царской семье любили оперу об Иване Сусанине, которую Николай I объявил символом любви русского народа к самодержавию.
По указанию Николая, все представления этой оперы должны были завершаться исполнением гимна “Боже, царя храни” – это стало обязательным ритуалом. Когда 16 апреля 1866 года на Александра II было совершено неудавшееся покушение, на показе оперы о Сусанине на следующий день данный ритуал выглядел особенно впечатляюще – вот как вспоминали об этом зрители, находившиеся в в зале:
“Публика требовала гимна, который и был пропет раз двадцать. В конце вынесли на сцену портрет государя, и далее уже нельзя описать, что была за кутерьма”.
Опера об Иване Сусанин была выбрана и для особой постановки в 1896 году – по случаю коронации Николая II.
В театральном архиве сохранилась программка как раз того торжественного показа - в ней был напечатан не только список действующих лиц, но и меню праздничного обеда, устроенного от имени нового царя:
“Черепаховый суп, холодное из рябчиков по-суворовски, цыплята на вертелах...”
Эта опера сохранила привилегированное положение в Большом и значительно позже коронации Николая II – она стала приносить неслыханные сборы, когда партию Сусанина стал исполнять такой знаменитый бас как Федор Шаляпин. Шаляпина переманили в Большой за огромные гонорары.
Послушать Шаляпина любил и Николай II, когда он приезжал в Москву.
В антрактах Николай приглашал певца в свою ложу и, говорят, с интересом рассматривал у него приклеенный нос.
Продолжение театральных историй - в следующей публикации о легендах Большого.