"Рахиль - явление физическое". Ну вот я наконец добралась до лекций Мамардашвили о Прусте. Спустя почти 20 лет с тех пор, как про них узнала. Послушала оба курса, в записи самого Мамардашвили.
Едва ли не главное впечатление от прослушанного - вещное, воплощенное чувство онтологического отчаяния: Мамардашвили не раз за время лекции дает понять, что он прекрасно понимает, как тяжело достать в СССР Пруста. Он читает лекции о романе, который его слушатели если и прочитают, то маленькими, буквально крошечными, страничками. Кроме того, он читает лекции в Тбилисском университете и отдельно оговаривается, что этот самый Пруст, о котором идет речь, доступен грузинам только на французском или русском, то есть, не родном для его студентов, языке, да и этого не найти. Читает он лекции на русском, чему, по моему наблюдению, был не рад и чем тяготился, однако по каким-то причинам на грузинском он о Прусте в Тбилиси не говорил.
И новый выстрел - когда, поясняя Пруста, которого большинство его студентов прочитать не могли, он ссылается на запрещенного Пастернака.
Вообще, меня эти лекции заставили вернуться к давно мучившему меня вопросу: а каково реальное место философа Мамардашвили в современной культуре? Я встречала лично и в СМИ множество людей, ссылавшихся на знакомство с Мамардашвили, на преемственность ему как на безусловный аргумент. Часто это были не очень однозначные люди, вроде Александра Шмелева, который помог организовать с родней и друзьями родни ложную экспертную оценку письменных показаний девочки из дела Дмитриева (а когда выяснилось, что она дважды давала показания суду лично, забыли пояснить свою оценку). В определенных слоях гражданско-политической атмосферы у нас есть круг людей, которые считают Мераба Мамардашвили не просто выдающимся философом, но и - мировым признанным гением. Например, кружок МШПИ-МШГП таков (Шмелев оттуда). Примечательно, что друживший с Мамардашвили Юрий Сенокосов попал в юридический скандал, дочери Мамардашвили пришлось обращаться к юристам, чтобы вернуть права на сочинения отца, а Юрий Петрович, будучи редактором, хотел добиться для себя статуса соавтора. Теперь мы имеем два фонда Мамардашвили: Юрий Сенокосов называет себя душеприказчиком философа и говорит, что за свой счет издавал его труды, а дочь и сестра советского гения утверждают, что первые издания, т.е. выполненные Сенокосовым, были полны ошибок, а сам Сенокосов не передал наследникам все вывезенные из Грузии материалы.
Это, конечно, кружок объявивших себя последователями Мамардашвили не красит. Но там, поверьте, Мамардашвили поминают к месту и не к месту, как отца родного. И так интенсивно, что мне казалось, будто ничего другого они и не читали.
Если честно, я до конца не поняла значение Мамардашвили для философии и культуры, мне не хватает знаний. Но их достаточно, чтобы предположить, что на самом деле Мераб Мамардашвили
мог казаться столь огромной величиной исключительно на безрыбье и в условиях фактически закрытой науки и культуры. И что богом его сделала советская кухонно-табуреточная интеллигенция, жившая в условиях острого дефицита современной гуманитарной мысли
Я, например, слушая сейчас его лекции о Прусте, отмечаю, что мне не просто знакомы абсолютно все имена и художественные произведения, на которые он ссылается - я все это обстоятельно читала, всех до единого поэтов, писателей, философов, на которых он ссылается, от Нерваля до Барбюса. И порой мне в ходе лекций казалось, что упоминает их Мамардашвили не вполне по делу. И я, что еще страннее, не могу отделаться от ощущения, что все или почти все соображения Мамардашвили о Прусте я тоже читала. А я, все же, не интеллектуал - всего лишь отличница филфака. Я слушаю Мамардашвили, уже владея контекстом, и пытаюсь представить, какое ошеломляющее впечатление производил он на своих советских коллег и, тем более, студентов, когда рассказывал им про то, что они не имели возможности прочитать, и сравнивал это с тем, о чем они вообще не слышали, потому что эти книги было тяжело достать в СССР, да и языков почти никто не знал. Именно поэтому особенное впечатление, по словам современников, Мамардашвили производил в формате посиделок для узкого круга. Множество сохранившихся от него лекций были прочитаны для небольшого числа слушателей, часто это был формат философских "квартирников". Представьте советского человека, который видел живого согражданина, выучившего несколько языков и читавшего Пруста с Нервалем - конечно, все падали к ногам Мамардашвили. К тому же, у советской интеллигенции было какое-то нездоровое, самоуничижительное отношение к Грузии, на грузинскую культуру и грузинскую аристократию российский тогдашний интеллигент смотрел с придыханием. Грузинская интеллигенция в ответ снисходительно рассказывала русской, какие у нее давние традиции и как она высока. Мамардашвили был представителем именно этой грузинской интеллигенции. И московско-ленинградское его окружение всплескивало руками и открыто говорило, что только в Грузии мог родиться такой интеллектуал.
"Культуру можно свести к трем функциям: думать, помогать, прощать. Русские умеют делать только третье" - это, например, в интервью о Мамардашвили говорит тот самый Юрий Сенокосов.
Или вот, тоже Юрий Петрович о своем, как он утверждает, учителе: "Он обладал способностью говорить убедительно, хотя для русских в этом и была какая-то экзотика".
В общем, природа советского восторга перед Мерабом Мамардашвили понятна: языков сами не знали, читали мало, так как доступа к книгам не имели, жили под прессом внушения превосходства грузинской интеллигенции (который до сих пор некоторых очаровывает, все эти сказки про старый Тбилиси и пр.),
стекались на квартирники послушать про незнакомые книжки и решили, что это и есть передовая философия
Безусловно, Мамардашвили был грандиозной фигурой. Но может кто-то доступными словами пояснить его место в философии? У него есть значимые ученики? Школа? Насколько он интегрирован в мировую философию? Насколько известен за границей? Точно ли он не является кумиром узкого кружка поздних советских диссидентов, которые и после Советов продолжили ему поклоняться?
Простой же вопрос. Надеюсь, среди моих читателей найдутся люди, которые могут на него осмысленно и со знанием предмета разговора ответить. В Фейсбуке мне френд, Георгий Мацуга, уже написал:
"Посмотрел в Гугл Сколар. Одна из работ Мамардашвили процитирована несколько тысяч раз. Полистал список цитирований, не заметил англоязычных статей, где на неё ссылались бы. Есть опубликованная на английском языке статья Мамардашвили, которая процитирована аж 13 раз. При этом, у англоязычных авторов, процитировавших его, в основном, русские фамилии. В Стенфордской Философской энциклопедии Мамардашвили не упоминается (но там русские философы редко упоминаются, тем не менее, можно найти упоминания Соловьёва, Толстого, Бердяева, Ленина). Похоже, за пределами России и бывшего СССР он не пользуется влиянием как философ".
Мне самой кажется, что я разгадала секрет "феномена" Мамардашвили. Он учился на философском факультете МГУ вместе с Раисой Горбачевой. Его жена Нина - подруга Горбачевой. Дело, конечно, не в том, что его якобы протежировали. Просто, он в перестройку вознесся под небеси вместе с руководителями этой перестройки. И вместе с ними вдруг сделался богом.
Константину Крылову на тот свет передайте: он тоже все гадал, в чем секрет. Вредный был мужик, обижал меня какими-то многостраничными пасквилями. Я в ответ называла его тюфяком... Впервые пожалела, что его нет - вот бы продолжить его разговор о Мамардашвили.
А лекции о Прусте в MP3 и PDF есть на сайте Фонда Мамардашвили, того самого, который открыла дочь, а не Юрий Сенокосов.