На самом деле звали её Леонтина Денисовна, жила она в небольшой деревушке Клочевое у трассы от Киева до Ковеля, недалеко от города Коростень. Древний Искоростень, ославленный еще летописцами княгини Ольги.
Знали её как целительницу травками и настойками далеко за пределами Житомирской области. Помогала она многим, платы никакой не требовала, довольствовалась тем, что добровольно оставляли благодарные пациенты. К нам в часть она иногда приезжала на подводе, влекомой старенькой лошадкой, забирала остатки еды и сухари, для своего хозяйства. Свинки, коровки, утки, куры. Наши командиры иногда отпускали к ней на день двух бойцов, помочь дров наколоть, сено закинуть на сеновал, вскопать огород и т.п. Своих детей бабе Лёне бог не дал, жила она вдвоем со своей матерью, древней старушкой, по виду лет ста; а потому к нам, молоденьким солдатикам, относилась очень ласково. Как к родным внукам. Уж, если посадит за стол, то оттуда тебя можно вытащить только подъемным краном. Мне с сослуживцами нередко приходилось помогать бабе Лёне по хозяйству. Меня она по-доброму называла «Кацапеня малэ» — Маленький кацапчик, но и по имени, конечно.
Когда я дослуживал третьи полгода, бабушка Лёня, очередной раз, приехав к нам за объедками, заметила на окраине нашей территории большую поляну клевера, не меньше полгектара. Клевер уродился высоким, сочным — излюбленный корм любого скота и домашней птицы, сытная травка семейства бобовых. Сколько добра попусту пропадает! И взялись мы с Ромкой покосить для неё этот клевер. «Конюшину» по-украински. Я косарь был тот еще, а Роман — крепкий деревенский мужичок, призывавшийся откуда-то из Ивано-Франковской области. Он, к своим двадцати годам уже хорошо умел косить сено, метать стога, забивать и разделывать скот, а так же плести корзины и делать ручки для топоров и прочего инструмента. Рукастый неленивый парень. В две косы мы быстро скосили клевер и Ромка ловко сметал несколько стожков стройной «карпатской свечкой». В назначенный день бабушка Лёня приехала на нашу «точку» на своей подводе. Мы сложили сено на телегу — получилась большая скирда — укрыли брезентом и сами залезли под брезент — начал накрапывать мелкий холодный дождик. БабЛёня в плаще правила кобылкой.
До деревни доехали за полчаса, закинули сенцо, отвели лошадку на конюшню, занесли какие-то мешки и поленья под навесы и окончательно промокли. Дождь усилился, стемнело и мы сильно продрогли. Одежда на нас — простое ХБ образца 80-ых годов. Подменная одежда, конечно, чистая лежала сложенной на табуретке у кровати в казарме.
Входим в избу. Я бывал там и раньше, но к печке особо не присматривался. Сейчас большая русская печь дышала густым теплом. Леонтина Денисовна заставила нас раздеться до трусов и лезть на печь, там было расстелено пару овчинных тулупов шерстью кверху. Какое блаженство было двум продрогшим солдатикам закутаться в эти теплые тулупы. Между тем бабушка Лёня развесила нашу одежонку вокруг и суетилась рядом, между столом и хайлом печки. Я заметил, прислоненный к стене ухват. Позвала нас снизу: — Хлопцi, выпейте по трошки горилки, щоб не простынуть!
Мы жахнули по полстакана самогона, не слезая с печки, отдали обратно кружки. Мир вокруг порозовел и наполнился смыслом. Наконец была команда слезать и одеваться. Сели за стол. Баба Лёня ухватом вытащила из пода огромный казанок с борщом. Томленые овощи с телятиной, слабо разбавленные бульоном. В борще не ложка стояла, там могла стоять лопата. Мне начало казаться, что нас перенесло в 18 век. Печь! Ухват! Казанок! Запах горячих дров и вареного мяса. Сметану хозяйка отламывала ложкой из крынки, чеснок благоухал невыносимо!
Естественно горилка самого высшего качества стояла, потея боками тут же. Рядом большущая сковорода с яичницей и салом кусками в три пальца. Всё красиво посыпано зеленью и молотым перцем. Мы с Романом ели за взвод. К тому времени дождь перестал и почти уже родная бабушка собирала нам в дорогу банки с домашней тушенкой, соленым салом, пакеты с вареными яйцами, ароматными и кислыми бочковыми огурцами и квашенной капустой. Заправка из перцев, об остроту которой можно было порезаться. Несколько бутылок, вы сами знаете чего.
Через лес, к нам на точку идти чуть меньше часа, вокруг по проселку — больше двух, но какой дурак попрется в темный мокрый лес ночью, если есть дорога? Пели песни, травили анекдоты, громко смеялись. Лисы из лесу тявкали нам в унисон. В расположении начал волноваться дежурный прапорщик, потому что мобильные телефоны тогда были только в фантастических рассказах. Наконец мы прибыли. Так причаливает пароход с тремя тысячами пассажиров. Торжественно, как корону Российской Империи мы внесли на кухню нашу «добычу». Пароход причалил еще раз! Мы с другом ушли спать после 15 минут застолья, остальные пировали до утра. БабЛёня еще долго вспоминала, как почти ползимы она кормила сеном коровок и как далеко было слышно нас дураков от трассы, в тот поздний вечер. Только у неё я пивал невыносимо вкусный чай на травках с медом и густыми домашними сливками. Пекла она и оладушки, толщиной в два пальца и нежные как пух. Сколько лет прошло, её, наверное, давно в живых нет, но бабушку Лёню буду помнить всю оставшуюся жизнь.
Всем добра и счастья! Берегите себя! Мойте руки! И подписывайтесь на мой канал.