— Я знаю, Фрейя, что через час ты будешь висеть в этой камере на цепях, а рядом с тобой будет корчиться от боли герцог Гуннар. И вы оба будете очень много говорить, будете много вспоминать каждый в отдельности и помогать друг другу восстановить в памяти забытое.
— Что? Герцог Гуннар... — не смогла поверить услышанному Фрейя. — Да кто же посмеет...
— Дражко... — строго сказала Рогнельда, но продолжить не осмелилась. Она тоже поняла, что вместе с княжеством, вместе с мужем летит над пропастью. И невозможно повернуть назад. Невозможно остановиться, иначе погибнешь.
— Я уже решился и отдал приказ. Можешь, Фрейя, успокоиться. Герцог не бросит тебя умирать в одиночестве. Вы умрете вместе под пытками. И будете стараться умереть быстрее, чтобы меньше мук перенести. Наш кат умеет продлить жизнь своим жертвам. Правда ведь, Ероха?
— Правда, княже... — страшно заулыбался кат всем своим лунообразным азиатским лицом.
Только тут Дражко заметил, что он говорит по-датски, Фрейя и Рогнельда тоже говорят по-датски, а толмач переводит весь разговор палачу и кузнецу. Потому палач и ответил. Но теперь это уже не имело значения, потому что Дражко решился.
— О, моя бедная дочь... — Фрейя в слезах упала на колени перед Рогнельдой. — Не убивайте мою дочь! Княгиня, это же твоя сестра...
Рогнельда посмотрела на Дражко, понимая, что в данной ситуации не она решает, а он.
— Мне было бы проще принести твою дочь сюда, — сказал Дражко. — Наш Ероха умеет разговаривать и с маленькими детьми. Даже с грудными, чтобы развязать язык матери. Правда ведь, Ероха?
— Правда, княже...
Маленькие поросячьи глазки палача даже заблестели от предвкушения представляемой пытки.
Дражко содрогнулся. Он предпочел бы десять раз умереть, чем один раз попасть в руки Ерохи.
— И потому я предлагаю тебе сразу, сейчас и здесь все рассказать, чтобы не пришлось отдавать Ерохе твою дочь.
— А что с ней теперь будет? — Фрейя взвыла, запустив пальцы в густые белокурые волосы.
— Если мать пожалеет дочь, княгиня Рогнельда возьмет, я думаю,
сестру на воспитание... — даже для Дражко неожиданно твердо сказала Рогнельда.
— Я все скажу... — Фрейя, вся в слезах, упала на земляной пол. — Я все скажу, княгиня...
Ее маленькие кулаки застучали по сырому земляному полу, не издавая звуков.
Дражко прошел вперед и склонился над женщиной. С другой стороны тяжеловесной походкой, враскачку, к ней же придвинулся Ероха, поигрывая в руке многохвостой плеткой.
Фрейя вся задрожала, переводя взгляд с князя-воеводы на ката и обратно.
— Вот и рассказывай... У нас к тебе много вопросов...
— Спрашивай, князь...