И, хотя с Мариной Алёнка всегда могла поделиться чем-то сокровенным, даже ей она не могла рассказать всего, что стало открываться последнее время. Жизнь приоткрывала свои загадки постепенно, мягко, чтобы с одной стороны, сильно не шокировать, и в то же время подтвердить очевидные уже неслучайности, которые из маленьких откровений, как мозаика из крошечных отдельных кусочков, начинали складываться в единую большую картину, охватывающую не одну жизнь. А увидеть и понять эту картину полностью можно только с большой высоты, если будет на то воля Художника...
Алёна знала, что её любимый племяш не совсем обычный ребёнок. Ей было невыносимо трудно переносить его боль, которую она ощущала как свою. Щедро одарённой от природы тонкой чувствительностью девушке частенько приходилось самой мучиться от своей восприимчивости.
Ещё навещая Никиту с Мариной в онкодиспансере, Алёна старалась сохранить прохладные энергии, чтобы хоть немного помочь ему. Увидев её на пороге палаты, Никитка радостно раскидывал руки, а потом показывал на шею, вращая ладонью, как бы забирая больную энергию и стряхивая вниз, как делала это его юная тётя, призывая её взяться за дело.
Алёна была рада, что такая простая чистка помогает хоть немного. Каждый раз после неё Никита тихонечко засыпал, незаметно для самого себя, без хрипа и метаний по кровати. Но проделывать эту незамысловатую процедуру становилось всё труднее. Энергии в самой больнице были настолько горячими, что у девушки горели ладони и лицо, казалось, что на щеках можно печь пирожки - так они пылали.
Алёна приловчилась остужать руки под краном с холодной водой, прохладными ладонями слегка успокаивала пылающие огненными рубинами щёки и шла заниматься с Никитой.
Как-то раз она привычно присела на краешек его кровати, заглянула в любимое такое родное лицо, спрашивая, по обыкновению, без слов: "Ну, как ты ?". Никитка не ответил - он улыбался во весь рот с закрытыми глазами. Всё его существо озарилось этой необыкновенной блаженной улыбкой. Чуткое Алёнкино сердце, настроенное на волну родной души, расслышало тот неуловимый посыл: "Я сделал всё что мог, теперь могу уходить спокойно".
Предчувствуя расставание, Алёна смотрела на любимого мальчишку, так же как и на Мишеля, стараясь запомнить каждое его движение, сияние глаз, неземную улыбку... Нездешний... Совершенно неприспособленный к жизни в этом мире... Он ждал возвращения Домой как освобождения и воспринимал эту болезнь как благо, как свою союзницу.
От Алёны не ускользнули и те огромные внутренние изменения, которые произошли в Марине. Будто спала с глаз серая пыльная пелена, всё, что раньше волновало и служило поводом для стольких переживаний, теперь казалось ничего не значащими мелочами. А простые маленькие вещи, которым раньше и значения-то не предавали, вдруг вышли на первый план и оказались столь ценными.
Зима пролетела быстро в напряжённом круговороте тягучих угнетающих дней, каждый из которых надо было выдержать. Собрать все силы и выдержать ещё один день и ещё... И ещё...
Потихоньку зазвенел капелями первых оттепелей сиреневый апрель, под настроение, устраивавший каток на асфальтовых дорожках, щедро посыпая их мелкими колючими ледяными шариками. В воздухе витали первые ароматы весны, природа готовилась к пробуждению.
Как-то Алёна пришла подменить Марину, ходившую с чёрными кругами под глазами от безсонных ночей, чтобы та могла хоть немного поспать. Ричка, соскучилась, радовалась и прыгала как щенок, увесистый такой могучий щеночек. Однажды в порыве чувств она положила свои изящные мощные лапочки на плечи своей подружке обнимая от всей души, и чуть не уложила ту на пол.
- Э, да у вас вес примерно одинаковый, - смеялся Максимка наблюдая сию занятную картину. - Ричи, ты уж сильно не наваливайся, береги тётю !!
Лишь переступая порог детской Ричи обретала невозмутимый благородный вид, вела себя в высшей степени сдержанно и достойно. Даже не требовала к себе особого внимания, просто была рядом, наполняя пространство своим теплом и спокойствием.
Максимка воспринимал Ричи как старшую сестру. Он укладывался к ней под бочок прямо в коридоре на Риченькин коврик и рассказывал все свои мальчишечьи новости. Ричи всегда внимательно слушала своего друга, поводя мягкими круглыми ушами и, время от времени приподнимая правую бровь. А Максимка, наоткровенничавшись, так и засыпал, уткнувшись в живое меховое пушистое одеяло, чувствуя себя защищённо и уютно. Марина однажды мимоходом услышала как сынок делится с всеобщей любимицей: "Знаешь, Ричи, как это больно, когда мама на тебя кричит".
Мама старалась как могла уделять внимание младшенькому, но безсонные ночи, изматывающие переживания давали себя знать, и она, конечно, срывалась.
Алёна едва успела усесться поудобнее на Никиткин диванчик, как началась глубокая чистая медитация. В таком состоянии всё осознаёшь, всё видишь и слышишь, но не можешь встать или пошевелить ногой, рукой - энергия идёт мощным потоком и остаётся только принимать и послушно сидеть, говорить тоже не хочется - только слушать эту тишину внутри и наполняться этой силой и глубоким покоем.
Никита давно уже не разговаривал, только мычал и кивал головой. Сейчас он просигналил, показывая головой на маму: "Я хочу, чтобы она с тобой села помедитировать". Алёнка всё поняла и передала просьбу сестре. Та устало опустилась напротив. Марине удалось выполнить пожелание сына лишь на пару минут, она просто проваливалась в сон. Маму уложили на подушку и укутали тёплым одеялом.
- Поспи, моя хорошая, - шептала Алёна - отдохни, не волнуйся, я подежурю.
Ночь была тяжёлая, Алёнка горела вместе с Никитой как в аду. Племяш спал совсем плохо, задыхался, метался в жару. Алёна протирала ему лицо, шею и плечи влажной прохладной салфеткой, давала пить воду, накладывала на лоб холодный компресс, Никита ворочался, компресс падал, простыни намокали, но высыхали почти сразу же - такой жар шёл от измученного болезнью тела.
Утром Алёне надо было возвращаться домой, она еле стояла на ногах от усталости, но Максимка убежал в школу, Борис - на работу, Марине надо было готовить завтрак и растирания Никите, а Риченька осталась негуляная.
- Пойду, выведу её на минутку, - прошептала внезапно севшим голосом Алёна.
Ричи вытанцовывала перед дверью в предвкушении прогулки как делают все её четвероногие собратья, для которых прогулка - это самая замечательная часть дня, ну, может, разве что, сравнимая с тем заветным моментом, когда в миске появляется еда.
Разделить радость прогулки со своей подружкой Алёна не могла при всём желании - она только и думала, как бы ей добраться до дома. Ричи же была намерена не на шутку порезвиться и уже побежала попробовать на прочность льдинки, застывшие с утра в круглых лужицах под окнами дома.
Алёнка так и не научилась давать команды собакам, да и голос у неё, надо сказать был совсем некомандирский - мягкий, прозрачный, певучий - таким только сказки рассказывать да песни петь. Однако всегда как-то удавалось поладить и договориться без команд, вот и сейчас, когда Ричи, почуяв волю вольную, собралась было припустить вовсю, чтобы набегаться вдоволь за весь день заключения в четырёх тесных стенах...
- Риченька, солнышко моё, милая моя девочка, я понимаю как ты хочешь играть, но, пожалуйста, пойдём домой, я так устала, с ног падаю, не подведи, нет сил бегать за тобой, Максимка придёт вечером, нагуляешься с ним, - тихо, почти беззвучно произнесла Алёнка.
Ричи остановилась, внимательно посмотрела на свою подружку, подошла, чтобы ей надели поводок, легонько вздохнула, мол: "Бывает, я всё понимаю"... и пошла домой.
- Ричи - настоящий Друг, - пробормотала Алёна, сдавая слегка разочарованную кавказюшу Марине, заглянула в детскую - Никитка спал, свернувшись калачиком в огромном одеяле в самом углу дивана после мучительной ночи.
Алёна не могла вспомнить, как она добралась до дома. Всё было как в тумане, голова гудела, ноги и руки были неимоверно тяжёлыми и словно чужими. А потом - горячий душ и родной диванчик - спать..спать.. После того дежурства Алёна проспала не вставая почти двое суток.
А ещё через день позвонила Марина и сказала, что Никита ушёл...
P.s. Эта история основана на реальных событиях
~ ~ . . ~ ~
ЧТО ЕЩЁ МОЖНО ПОЧИТАТЬ на КАНАЛЕ