Принцип «все решает исследование» жестко ограничивает круг вопросов, на которые наука берётся ответить. Ученые интересуются только тем, что можно проверить исследованием, и таким образом находят то, что называется наукой.
Ричард Фейнман
Можем ли мы рассчитывать на то, что история когда-нибудь станет настоящей наукой? И перестанет, наконец, быть музейным собранием то ли фактов, то ли баек, которые каждый желающий превращает в свою собственную экспозицию, способную вызвать взрыв эмоций, но не готовую сдвинуть науку хоть на шаг.
Все эти разговоры о том, что история учит тому, что ничему не учит... Где бы мы были сейчас, если бы физики или химики говорили то же самое про свои науки? Каких успехов добилась т. н. историческая наука за те тысячелетия, которые она существует?
Растерявшись и разуверившись в своих силах историки (академики и лауреаты), пытаясь хоть как-то оправдать свою неспособность создать науку, всё чаще и чаще заверяют нас в том, что в истории, в отличие от физики и химии не возможны эксперименты.
А какие эксперименты возможны были в астрономии? Ни Венера, ни Марс, ни тем более звезды и галактики нашим экспериментальным планам не подвластны. Меж тем, астрономия вполне себе наука, причём весьма точная, и астрономы никогда не жаловались на свою неспособность поставить эксперимент.
Наблюдений за историческим процессом у историков никак не меньше, чем у астрономов наблюдений за небом. И если не хватило им ума для создания науки, то виноваты в этом сами историки, а вовсе не предмет науки. У астрономов, кстати, тоже не сразу ум прорезался. Рождение сверхновой, замеченное Тихо Браге — это конец XVI века, а признание того факта, что метеориты падают с неба — это уже конец XVIII века (наука уже вовсю процветала). А до этого никакой астрономии, как науки, по сути не было.
Может быть историки ждут вспышку сверхновой? (С метеоритами-то закавыка вышла, метеориты падали всегда, но признать этот факт человечество упорно отказывалось, это противоречило их представлению о небе, ибо на небе не бывает камней, небо — это другое).
Ровно то же самое происходит ныне с историей - «метеоритов» полным полно, но признать их существование нельзя, ведь история это не физика, в ней не может быть физических законов. Это - другое!
И тем не менее историческая наука родилась. Авторская версия родившейся науки называется Теоретической историей. Науке этой 30 лет и она активно развивается. Но с её признанием очень большие проблемы, историческое сообщество вместо того, чтобы провести добросовестную экспертизу новой науки, попросту уклоняется от этой обязанности. А потому единственный способ, - попытаться провести экспертизу новой науки самому автору. Это не очень хорошая идея, но других вариантов нет.
1.
Первый и может быть главный критерий: наука базируется на открытиях. Нет открытий - нет науки. Тут же другой критерий — открывать нужно не единичное явление, а то, что повторяется, иначе как же это можно проверить и узнать, что это явление, а не какая-то случайная фантазия (исторического лица или же историка)? Нет повторов — нет науки! Единичные явления (чудеса) науку не интересуют. Ещё один критерий: явление должно быть ясным и очевидным, и должно быть выражено краткой и однозначной формулой.
Открытие изолированных Имперских циклов, сделанное в 1989 году удовлетворяет всем этим критериям.
Формула открытия такова: в XX веке кардинальная смена властных элит в России происходила с периодичностью в 36 лет. Это очень простое и ясное открытие... Даты эти были известны всем: 1881 — 1917 — 1953 — 1989... Даже несколько неудобно было называть эту череду дат своим открытием. Причем, что очень важно, достаточно хорошо просматривалась некая дополнительная симметрия: 1917-ый и 1989-ый (иногда говорят: 1991-ый) годы принесли кардинальное изменение власти, по сути дела, обрушение (катастрофу) старой модели. Изменения 1881-го и 1953-го годов также были кардинальными, но маскировались неким внешним сохранением традиции.
По однозначности и ясности открытой формулы никаких сомнений не было, точность поражала: в 1881, 1917 и 1953 годах революционные события происходили примерно в одно и то же время (13 марта, 12 марта, 5 марта). Это было беспрецедентно, это было уникально. Величайшее открытие!
Впрочем, торопиться было рано, поскольку не очень-то хорошо исполнялся критерий по повторам. Четыре перелома налицо: 1881, 1917, 1953, 1989... Но никакого продолжения вглубь веков не было: где мощная смена власти в 1845-м году, в 1809-м годах и т. д. ? Может быть именно эта «краткость» революционного ряда (четыре точки) смутила тех, кто увидел эту зависимость раньше меня, если таковые были.
Что должна делать наука в такой странной ситуации? Ни в коем случае не отбрасывать сделанное открытие — это раз, ни в коем случае не пытаться сразу же найти объяснение данному открытию — это два. Именно это, как правило, делают те, кто далёк от настоящей науки. Одни отбрасывают, другие пытаются объяснить открытие, и не объяснив, опять же отбрасывают. А нужно было всего-то навсего продолжать поиски, продолжать размышления.
Для меня к тому времени (1989 год) существование 12-летней периодичности уже не было новостью, знаки 12-летия оказались настоящим клондайком для исследователя. Но тут ведь никаких знаков не было. Был один единственный знак - Змея. И это сводило все мои знания по 12-летним знакам к нулю. И тем не менее 12-летняя периодичность внутри властных 36-летий была. И это стало вторым открытием. Первое показывало (обозначало) границы 36-летий, второе показывало внутреннюю структуру этих 36-летий.
Не требовалось никаких специальных исторических познаний, чтобы увидеть эту структуру.
1905-ый, 1941-ый, 1977-ый (а потом и 2013-ый)... Разве эти годы не открыли России время для внешней конфронтации? Война с Японией и чуть позже с Центральным блоком (Первая мировая). Через 36 лет со всей Европой под руководством Гитлера. Ещё через 36 лет война в Афганистане. Ещё через 36 лет Крым и Сирия...
1893-ий, 1929-ый, 1965-ый, 2001-ый... Разве не открыли эти даты время для грандиозных экономических реформ? Настолько грандиозных, что они даже получили свои персональные имена: «реформа Витте» (1895), «Большой скачок» (1929), «Косыгинская реформа» (1965). И это тоже случайное совпадение? Нет, чёткая последовательность событий вполне видна. Что мешает историкам признать это открытие? Или, на худой конец, переоткрыть самим? Тысячи историков, преподавателей истории в школе или просто любителей этого предмета... И все, позевывая, проходят мимо. Вот уж воистину: «мы ленивы и не любопытны».
Что касается первых 12-летий указанных 36-летних фаз, то было очевидно, что они уходили на создание устойчивой структуры новой власти. С 1917 по 1929 год устанавливалась власть Сталина и его команды, с 1953 по 1965 год утверждались правила всевластия Политбюро ЦК КПСС, а с 1989 по 2001 год противоборствующие силы новой России устанавливали баланс своего влияния. И все три властные системы, после сигнальных годов (1929, 1965, 2001) практически не менялись, что само по себе поразительно и безусловно является базовой составляющей полученной исторической формулы.
Этих двух открытий, слившихся в единую формулу, в принципе, было совершенно достаточно для того, чтобы утверждать наличие такого явления как исторические ритмы.
При этом, никакого оскорбления историческому сообществу данное открытие не наносило. О существовании исторических ритмов, так или иначе, говорили многие исследователи, например автор книги «Циклы американской истории» Артур Шлезингер... Были и более удачливые авторы. Но все они, по какой-то не очень ясной причине, остановились, испугались собственной смелости, смутились и прекратили поиски.
Я не остановился, продолжал искать и рассуждать. Возможно, помогло то, что формально я не входил в сообщество историков, не был связан никакой догмой, не был ничем обязан никакому авторитету. Продолжив искать, я довольно быстро был вознагражден за своё упорство. Не прошло и года (1990), как был открыт т. н. Петровский цикл. По глобальной ритмической канве этот цикл был сдвинут ровно на 12-лет от Российского цикла XX века. Этот сдвиг позже станет поводом для новых открытий. А пока это была некая странность, некая «заноза», без чего не бывает научного пути.
Итак, канва XX века, опрокинутая в прошлое, должна была дать даты:
1665 — 1701 — 1737 — 1773 — 1809
А открытый мною Петровский цикл выглядел иначе:
1653 — 1689 — 1725 — 1761 — 1797
Открытие этого цикла по сути и есть момент рождения науки под названием Теоретическая история. До этого можно было говорить об обнаруженной закономерности, отныне перед нами был Закон. Дело в том, что фазы России XX века, в определенном смысле, это - одиночное событие (длиной в четыре фазы). Теперь, когда был найден второй цикл, когда появилась возможность провести сравнительные исследования, был открыт путь для широчайших обобщений. Если сравнивать этот момент с открытием Грегора Менделя (генетика), то можно заметить: Грегору не повезло с наперстянкой, она не продлила открытия сделанного на горохе, мне повезло, - сразу за циклом современной России мною был открыт цикл Петровской России.
И сразу несколько фундаментальных выводов:
1.Стало ясно, что цикл идёт именно 144 года (по циклу современной России это было тогда не ясно).
2.Была в целом продемонстрирована и доказана изолированность таких циклов.
3.Делая сравнительный анализ, можно было описывать все четыре фазы цикла в чистом виде (как элемент), убирая (отсеивая) специфические особенности каждой эпохи (два века разницы — это серьёзно).
4.Впервые удалось заглянуть в наше будущее, пусть в варианте аналогии двухвековой давности. Время Екатерины Великой (1762-1796) — сначала неуверенное и зыбкое, но после подавления Пугачёвского бунта всё более и более блестящее, с выходом на лидирующее положение в мире (формально в Европе, но в то время это и был мир)...
5.Наконец, самое главное: стало ясно, что таких циклов в мировой истории явно больше двух и можно открывать на них охоту. Наука вступила в стадию конвейера.
Собственно этой охотой (бросив многие срочные, очень важные и выгодные дела) я и занимался с 1993 по 1998 годы, издав в 1998 году книгу «Поиски Империи». Там были описаны двадцать т. н. Имперских циклов. Некоторые из них кристально точны и доказаны со 100% точностью. Некоторые даны приблизительно, без достаточной доказательной базы. По крайней мере четыре цикла в книге были даны в ошибочных датах.
Это очень важный момент, на котором стоит слегка задержаться. Само по себе великое открытие изолированных высокоэнергетических циклов длиной в 144 года (четыре фазы, с тремя периодами каждая) от этих ошибок никак не пострадало. Ошибки стали следствием методических (технология) огрехов, а вовсе не самой теории. Наука едина, технологий много. Просто при поиске и описании этих четырех циклов были неверно применены методы поиска. В своё оправдание можно сказать, что циклы древние и поправка в 12 лет для таких древних циклов была вполне простительна. Главное в другом: наука, в отличие от догматических учений, старательно ищет ошибки в своих построениях и с большим удовлетворением признает их. Для меня же дополнительный бонус в том, что я сам нашел эти ошибки и сам их исправил, не дожидаясь пока это сделают другие. Для науки способность искать ошибки и находить их — это очень важный критерий. Догматики в своих ошибках упорствуют, ибо нет у них критериев для их исправления.
Грандиозное открытие Имперских циклов очень быстро обрастало сопутствующими открытиями. Так, например, очень быстро стало ясно, что Имперские циклы очень жестко связаны с религиозными постижениями человечества. Более того, некоторые циклы были обнаружены в основном именно по этой самой связи. По сути дела и здесь был открыт достаточно жесткий и однозначный закон. Формально он был вторичным (открыт только благодаря открытию Империи), но по факту может быть и первичный. До сих пор не ясно Империя ли рождает религиозные прозрения или необходимость этих прозрений рождает Имперские взрывы.
Ещё одно важное открытие, вытекающее из открытия Империй — это мыльные пузыри Тоталитарных двойников. В отличие от Империй, которые работают в долгую (по сути именно они формируют путь человечества, прорубают просеки, мостят дороги), Двойники ничего не формируют, они поднимают много шума, отвлекая человечество от преждевременного внимания к Империям (осторожно, идёт строительство!).
Они настолько своеобразны и карикатурно грандиозны, что неопытный историк именно их считает главными фигурами:
Александр Македонский (336-323)
Наполеон (1799-1815)
Гитлер (1933-1945)
Тамерлан (1370-1405)
Чингисхан (1206-1227)
Если Империя в историческом процессе - это дождевая туча, источник плодотворной влаги, без которой земля высохнет и всё живое умрёт, то Двойник — это грозовые разряды. Шуму много, ослепительные вспышки, гром гремит, земля трясется, страху-то страху... Можно придумать ещё какую-нибудь аналогию, но суть открытия неизменна и грандиозна: Двойник и Империя связаны очень жесткой связью. И это ещё одна научная формула, которой так не хватало исторической науке. Мыльный пузырь (мгновенное рождение, завоевание полумира и столь же мгновенная смерть) всегда признак того, что где-то недалеко притаилась Империя - тихая, скромная, но неодолимая сила .
2.
Открытие Имперских циклов подарило уверенность — науке быть! Имперские циклы давали объяснение может быть самым грандиозным поворотам (те самые «минуты роковые») в истории человечества, но формально эти циклы покрывали мизерную часть государственного времени. Даже в таком сверхимперском государстве, как Россия, чистое время Империи близко к половине. А во Франции или Испании время Империи равно нулю.
И тут я подобрался к ещё одному чрезвычайно важному критерию научности. Наука не может останавливаться на полпути, объяснив какое-то явление, она обязана объяснить все случаи не вошедшие в это явление, создать т. н. Полноту знания. Дмитрий Менделеев (и его последователи) не могли отойти в сторону до тех пор, пока не нашли в своем Периодическом законе (таблице) место всем найденным элементам. (А ведь в какой-то момент казалось, что ни лантаноидам, ни инертным газами нет места в менделеевской таблице).
Необходимы были новые открытия, благодаря которым можно было бы заполнить огромные пустоты, оставшиеся после открытия Имперских циклов. И, прямо скажем, задача оказалась не так уж проста.
Помощь пришла откуда не ждали - от общих представлений о 4-х летнем и 12-летнем ритмах. Имеет ли право учёный на общие рассуждения? В начале пути, наверное, — нет! Но если наука уже набрала ход, если уже ясно, что наука состоялась, если открылась некая логика данной науки, то рассуждения очень даже возможны и желательны. В конце концов научный эксперимент бывает разным: естественным и искусственным. В данном случае естественный эксперимент — это Имперские циклы, которые выпуклы, осязаемы и достаточно легко доказуемы (по крайней мере некоторые), они кажутся нам явлением природы. Те циклы, которые ничем особенным себя не проявили, требовали некого искусственного «эксперимента»...
Здесь самое время сделать очень важное методологическое отступление по поводу знаменитой отговорки историков по поводу невозможности исторических экспериментов. Дело в том, что понятие эксперимента историками слишком заужено и даже унижено. Эксперимент — это некая схема, некая последовательность действий, воспроизводя которые мы ждём определенного результата. И если результат положительный (при низкой изначальной вероятности), то эксперимент удался. Если нет, то тогда надо ставить другой эксперимент... Наука — это сложный путь!
Итак, надо было разработать схему и поставить эксперимент. И полем для этого экспериментов должна была стать история различных, не самых энергичных стран, ритмика которых почти не заметна, почти не поднимается над фоном. А если вдруг и поднимается, то только в моменты Тоталитарного безумия.
Итак, схема... Она была выстроена на базе неких представлений о симметрии. Само собой, что первоначальная схема была чуть проще, чем она есть теперь. Но ведь наука не всегда создается одномоментно.
Итак, схема. Она проста на словах, но не так уж проста на деле. И эта схема также безусловно является научной формулой.
Империя. Через годы Политических решений (1917 ±12n) периоды идут в последовательности: Политика — Экономика — Идеология.
Запад. Через годы Экономических решений (1921 ±12n) периоды идут в последовательности: Экономика — Идеология — Политика.
Восток. Через годы Идеологических решений (1925±12n) периоды идут в последовательности Идеология — Политика — Экономика.
При этом во всех трёх ритмах в первом периоде формируется т. н. Элита, во втором - Изгои, а в третьем - Народное тело.
Рассказывать историю утверждения этой схемы здесь не обязательно. Главное, что она была создана и начала проверяться экспериментально.
В частности модель Запада была достаточно подробно проверена на межимперском промежутке русской истории от 1801 до 1873 года. На истории США - достаточно мощном государстве Запада.
Но настоящий триумф ждал «экспериментальный отдел» ТИ при изучении истории Франции... Было открыто то, что можно было открыть без всякой Теоретической истории, самым обыкновенным методом поиска исторических циклов, попытки чего предпринимались многократно разными экспертами.
«Французский метроном» - фундаментальное открытие сквозного 144-летнего ритма, цикл, повторившийся 6 раз (как минимум) и опубликованный мною, где только можно.
Оказалось, что не так уж он и слаб, ритм Запада для научного исследования. Можно и в нем искать и т. н. Харизматиков и т.н. Освобождение... Всё можно найти в толщах истории, если правильно ставить эксперимент!
Что касается ритма Востока, то здесь успехи скромнее. Описаны несколько циклов, найдены цепи из нескольких циклов, в частности в истории России, но пока чего-то близкого открытию Французского метронома, нет. В том числе потому, что условия «эксперимента» на Востоке пока не сформулированы как следует.
3.
Создание теории, базировалось на грандиозном открытии Имперских циклов, но неизбежно, как это всегда и бывает с хорошей наукой, породило целую цепь открытий, в том числе открытие Французского метронома. Но главные открытия теории должны были начаться в тот момент, когда она приступила к поиску т. н. Пересечений.
Тут стоит сделать ещё одно отступление. Дело в том, что точность в науке многократно возрастает при взаимодействии различных элементов. Это вполне объяснимо даже на бытовом уровне. Невозможно, например, оценить силу футбольной команды, если она живёт сама по себе, ни с кем не сражаясь. Другое дело, если известен соперник. Тут точность прогноза многократно возрастает. Подобных примеров множество.
Было очевидно, что точность новорожденной теории будет проверена на пересечении ритмов. И это было сделано! Была создана (2010) Теория войн, написана книга, описавшая ритмическую причину всех обозримых межгосударственных войн. Точность теории повысилась многократно и достигла очень высокого уровня.
Этот момент был очень тревожным и очень значительным. Слабенькие, еле дышащие, полутеоретические ритмические сетки маленьких стран Запада вдруг продемонстрировали свою реальность и значимость. Теория войн — триумф и подтверждение изначальных открытий и последовавших за ним допущений и схематизации. Теория обрела статус очень мощной науки.
***
Наука не может быть национальной. Не бывает физики еврейской и арийской, советской и американской... Но точно то же случится с историей, в тот момент, когда она от накопления информации перейдет к созданию науки. Любая попытка прогнуть факты в угоду какой-то одной стороне, станет невозможной в связи с однозначностью любой исторической характеристики. Нельзя будет произвольно выбирать номера фаз или менять местами периоды — научный закон неумолим.
Постепенно из истории начнут исчезать эмоциональные разночтения, ибо даже мораль в Теоретической истории обретает однозначность. Не бывает плохих химических элементов или плохих элементарных частиц... Точно также необходимо снимать негативную оценку с тех или иных фаз или периодов.
Если кто-то захочет осудить Сталина, должен будет для начала понять с кем он его может сравнивать, а с кем нет. Оказывается, что более-менее допустимо сравнивать его с Петром Первым, причем сравнение это будут не в пользу Петра. При этом памятники Петру у нас на каждом углу, а Сталина мы стыдливо прячем... Никто из лидеров вторых фаз Империи не окажется чем-то лучше Сталина, ни Генрих VIII, ни МехметII, ни Англия времен герцога Веллингтона, когда от беспощадной эксплуатации умирали огромные массы людей.
Осуждению в Теории подвержены только Двойники, но в этом не будет проблемы, тот же Гитлер с его фашизмом и без всякой Теории осуждены всем человечеством.
Каждое государство, благодаря ТИ получит свою формулу, как получили свои формулы кристаллы, химические соединения, химические элементы, гены...
***
Дискомфорт научного мышления, о котором я писал в предыдущих статьях чрезвычайно ощутим и в Теоретической истории. Связано это с тем, что с появлением теории исчезает привычная для нас причинно-следственная связь. Мы готовы воспринимать любое историческое событие как следствие либо чьей-то злой воли или, напротив, чьей-то плодотворной деятельности. Мирную жизнь при Александре Третьем мы приписывает миротворческой деятельности добродушного царя и нам было бы неприятно узнать, что его правление просто попало на Двухимперское перемирие (1881-1905). А как же Николай II? Первая часть его правления также попала на время этого самого Перемирия. И он был бы царем-миротворцем, но в 1905 году началось время войн и пришлось ему входить в историю совсем с другой печатью.
Помнится, что весь Политический период (1989-2001) в России бесконечно велись разговоры об экономической реформе, при этом сама экономика рушилась и рушилась. И кто был виноват в этом крушении? Неуступчивый прокоммунистический парламент? Бестолковый президент? Американские советники? А может быть всё же Историческое время? Оно пришло (время экономики) в 2001 году и всё с реформой получилось очень быстро и эффективно.
Очень трудно убедить в этих простых формулах не только рядового обывателя, но и профессионального историка. Жить по научным формулам, верить в них безоговорочно (только потому, что работают безотказно), отключать дурацкое бытовое сознание, с его примитивным причинно-следственным мышлением... Трудно!
***
Хорошая наука порождает хорошие технологии. Наука не порождающая технологий — это очень сомнительная наука. Какие же технологии порождает ТИ? Думается, их очень много. Но как всегда, в истории науки, рождение и внедрение новых технологий целиком и полностью зависит от распространения науки. Чем быстрее Теоретическая история обретет широкое распространение, тем грандиознее и мощнее будут её технологические достижения.