Утром Казаков и Елена собирались ехать домой. Но мать уговорила их остаться ещё на денёк. Оба, и Елена, и Казаков были ещё очень слабы. И Елена не хотела пока ехать, в доме Казакова им обоим было пока тяжело находиться. То, как их крошечный ребёнок перед самым уходом, лёжа среди них, - чудом пытался поворачиваться к ним и заглядывал им обоим в глаза с огромной тоскою, словно уговаривая их сделать что-нибудь, и в то же время, прощаясь с ними, - это у обоих родителей стояло в глазах, словно страшным укором...
Елена, вспоминая эти тяжёлые моменты, не могла удержать слёз. Казаков стал много курить, руки его дрожали. Дом он опять оставил на соседей, да и можно было уже не топить. Шагал салатовый апрель, уже вовсю копались в огородах и начали выгонять скотину на молодую, шёлковую травушку. Утром забежали братовья Елены и сестра Александра, которая стала просить Казакова выхлопотать ей в районном его селе паспорт.
- Хочу завербоваться куда-нибудь и уехать. Вон, все на Каму едут, на Воткинскую ГЭС. Чай, я молодая ещё пропадать здесь. Там хоть, говорят, тоже нелегко, так хоть деньги платят. А здесь за трудодни надоело работать. Не хочу коровам хвосты крутить, надоели они мне.
Мать, слушая её, качала головой. Братья посмеивались: "Ты, Ляксандра, забыла, как с лесозаготовок в войну сбежала, да чуть в тюрьму не попала за это. А там ведь туда же попадёшь, на лесозаготовки. Чай, любая стройка с них начинается. Не всем место повара дают. Сучки рубить захотела?".
- Так мне сколько было-то? Пятнадцать лет! Какие мне лесозаготовки! Чай, тяжело, конечно было вручную лес пилить! А тогда и за колоски сажали, что с поля подбирали да домой тягали. И не вспоминайте то время. Надо ехать на стройку или на целину. Не хочу здесь больше торчать. Там, говорят, и детей можно пристроить в садик.
Садик-то ещё сначала построить надо. Эх, Шурка, сидела бы дома. Тутокась вся родня, чай поможем, если чё. А ты, Ляксандр Иваныч, не привёз, случайно свой фотоаппарат? А то бабы спрашивают. Уж больно ты хорошие фотографии наделал. А то бы погостили ещё, пофотографировали. Али там тоже работа?
Казаков помрачнел ещё больше и вышел на улицу покурить. За ним вышли и братовья угоститься папироской. Елена тоже призадумалась. Деньги Казаков наверняка спустил, и кабы ордена свои тоже не раздарил. Недаром даже братки в деревне про это знали, как он наградами разбрасывается. Интересно, спасла их на этот раз Самолётиха, или нет?
Мужики, попрощавшись, убежали на работу. Казаков, напившись парного молока вместе с Любашкой и Егоркой, пошёл с ними огород посмотреть, да, может и помочь, хотя сил никаких не было. Но, глаза боятся, руки делают... Егорка с Любашкой тоже хотели копать землю, особо Егорка. Алексей Иванович дал ему грабли землю чистить, а Любашке маленькие грабельки самодельные, которыми она, пыхтя, пыталась скрести по старой траве. Звук остановившейся машины у дома привлёк их внимание.
Казаков, бросив лопату, и схватив ребятишек подмышки, выскочил во двор с огорода. Опустив детей, он вышел за ворота. За ним выбежали и дети, с любопытством глядя, кто же к ним приехал? К воротам из машины шёл Степан. Увидев Казакова, он остановился. Потом подхватил Любушку и начал целовать её в щёчки. Та с интересом и немного с испугом глядела на него, уперев ему в грудь ручонки.
- Вот вы все где! Любушка, забыла папку? Не бойся, дай хоть гляну на тебя! Чай, наскучался я. Не косись, Казаков, могу я на своего ребёнка глянуть? Вот в сельпо по делам приехал и сюда решил заглянуть. Сказали, что уехала от тебя Елена, вот, думаю, и попроведую всех. Полное право имею на свою дочь поглядеть.
- Ну, поглядел, давай и назад. Нам сейчас, Степан, не до тебя. Не вовремя ты приехал. У нас своё горе, слышал поди. И не лезь ты к нам, который раз прошу. Елена просто уехала отвлечься сюда. Мне и самому домой неохота. Короче, чего я тут перед тобой распинаюсь, езжай к себе, говорю!
- А когда я был вам вовремя, Алексей Иванович! Третьим лишним давно стал! Сочувствую вашему горю, слышал. Но что сделаешь, - Бог дал, Бог взял. Такое горе, считай, в каждой семье бывает. У матери Елены трое померло в детстве. Из двенадцати-то девять детей осталось. Вот только почему-то после войны они умирают после родов, дети-то малые, и чаще девчонки... Вроде наоборот должно быть. То-ли бабы наши ослабели за войну, вот непонятно...То-ли, девок и так много...Пацанов надо...
Егорка подошёл к Степану и, дёргая его за рукав, лукаво спросил: " Дядя Тёпа, а ты кофет нам пивёз? "
Степан засмеялся и, опустив дочку, вернулся к машине и вынес сумку с гостинцами. Егорка, которому было уже четыре года, - ещё помнил, как дядя Стёпа частенько угощал его, когда раньше приезжал в деревню.
Вышла хозяйка дома с Александрой, боясь, как бы мужики не сцепились. Степан, угостив ребятишек, передал сумку Анастасии Фёдоровне: " Мать, возьми гостинцы. Вот, решил вас навестить и дочку попроведать. Давненько уж всех не видел. Уж простите, если не вовремя. Водичкой-то, чай, напоишь?
-Ты, чай, вроде, и не так давно заезжал, да гостинцев привозил. Не забывашь меня, однако,- спасибо. Ну проходи, попей водички. Чай, и чаю нальём...А ты, Шурка, чего глаза пялишь. Вроде домой собиралась. Ляксей Иваныч, не сердись. Проходите все. Чай, всем места хватит.
* * * * * * * * *
Слово -ЧАЙ- в Ульяновской обл., где в 50-е годы прошлого столетия происходили эти события, - произносится часто в разговорной речи вместо слов - ВЕДЬ, КОЛИ, КАБЫ, ЗНАМО, ПОДИ,- и часто вместе с ними даже.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ, СЛЕДИТЕ ЗА ПУБЛИКАЦИЯМИ, Читайте все РАССКАЗЫ СТЕПАНОВНЫ.
Здоровья вам, добрые люди, и светлой радости в семейной жизни.