Глава 27. Не та мать, которая родила, а та, которая воспитала.
Жизнь в свекровском доме на Невском, конечно, радостной не была. Саше, конечно, было хорошо, что родная мама рядом, которая и обед шикарный сварит, и погладит ему одежду, и за ребенком присмотрит, и квартиру уберет. Хотя чаще убирал Геннадий Петрович. Несмотря на то, что в начале их семейной жизни чуть больше 30-ти лет назад жена вырывала у него тряпку из рук, он всё-таки ее убедил, что негоже, мол, ему сидеть весь вечер перед телеком и потому он взял на себя уборку.
Правда, со временем они стали привлекать к уборке детей, особенно Вику. Но поскольку дети выросли и создали свои семьи, пришлось Геннадию Петровичу вновь взять в руки веник и швабру. А теперь после того, что случилось с Варей, им пришлось перевезти молодую семью к себе и ухаживать за малышом.
Но что это?! Варя всё время лежала носом к стенке, вечно у нее глаза были на мокром месте, особенно после того как мама уехала. К новорожденному Игорю почти не подходила. Естественно, Людмиле Ильиничне это очень не нравилось.
- Ты что, не рада, что стала мамой? - спрашивала она ее.
- Ну почему? Рада. - безразлично отвечала она.
- А чего ж ты ревёшь всё время?
- Грустно, что мама уехала.
- Но ведь ты же взрослая женщина, сама уже мама. Пора бы и повзрослеть. Вот смотри, ты Игоря только родила, а фактически я мать потому что смотрю за ним. Ты ведешь себя как суррогатная мать, которая родила ребенка чужим людям.
- Людмила Ильинична, я чувствую себя нехорошим человеком, что не кормлю Игоря, - сказала Варя и давай плакать вновь.
- Ну, ОК, молоко у тебя пропало из-за мастита. Но неужели так трудно взять малыша на руки? Что ты вообще за мать такая? Только истерики закатываешь и даже по дому ничего не делаешь. Да тебя сейчас вообще нельзя отпускать жить отдельно.
И действительно ребята окончательно съехали из квартиры Ивана Сергеевича. Наверняка он уже пустил туда новых квартирантов, которые ему платят значительно лучше чем они - он же Варе ее сдал чисто по дружбе. Эх, если бы мама была где-нибудь в Питере, да хоть в области. Помогала бы Варе с ребенком, они бы прекрасно ладили между собой, да и Сашу бы она не обижала. Из-за этих мыслей Варе становилось еще горше. А особенно из-за того, что она забросила научную работу. Всё ж забудет, как потом навёрстывать?
"Может у нее и правда послеродовая депрессия", - подумала Людмила Ильинична. Она ж, всё-таки, медик и много знала. - "Ну что ж, пусть Варя валяется носом к стенке - лишь бы не натворила чего-нибудь нехорошего. Врачу ее показать, что ли?" А Варя чувствовала себя приживалкой в этой шикарной квартире на Невском. Саше, мол, хорошо, он у себя дома, а она? Пришла в чужой дом и пытается соответствовать, но все равно ее тут терпят. Саша целыми днями на работе. С Геннадием Петровичем они были более или менее дружны, но он тоже на работе. А свою тоску поведать некому. Мама далеко, у Маши и у парочки близких подруг своя жизнь. Вику загружать тоже не хочется - она хоть и приходит домой после двух, но проверяет тетради и готовится к урокам. "Как же хорошо было раньше, - думала с тоской Варя. - Но нет, надо пережить это всё, деваться некуда. Спасибо, что Людмила Ильинична хоть за Игорем смотрит хорошо".
Надо отдать должное, к врачу Людмила Ильинична все-таки повела Варю. У нее действительно диагностировали послеродовую депрессию и выписали препараты. И действительно Варе стало лучше. Она даже порывалась помогать Людмиле Ильиничне, но та ее отстраняла. Она-де старше и опытнее и у нее лучше получается.
Как-то раз Варя пошла во двор с маленьким Игорем, а когда вернулась, услышала еще на лестничной клетке как свекровь с кем-то говорила по телефону: "Ты представляешь какая дрянь эта Варя? Валяется весь день на кровати, ни хрена не делает по дому, даже к ребенку не подходит... И ведь слова ей не скажи: чуть что - сразу в слёзы. Ишь неженка какая... Я ее водила к врачу и ей выписали препараты... Да мы в блокадном Ленинграде.... Да наши родители во время войны... Да я двоих вырастила и не пикнула... А щас что делается - что за молодежь такая изнеженная... Да какая же она мать? Я мать ребенку, а не она... Не та мать, которая родила, а та, которая воспитала... Мне под 60, а я как конь скаковой кручусь с ее ребенком и еще по дому много чего делаю, а эта неженка..."
Ах вон оно что! Свекровь, оказывается, притворялась милой и нежной, а на самом деле она ее ненавидит и жалуется какой-то своей подруге - Светлане Фёдоровне, что ли? У той тоже, с ее слов, ужасная невестка. Ишь, свекрухи, нашли общий язык. Но куда идти? Неужели перебираться к маме в Красноярск? Но ведь это не выход. Придется терпеть пока Игорь не подрастет. Да и Сашка, блин, привык к маминым обедам и вряд ли согласится жить без них.
Варя дождалась когда свекровь закончит говорить по телефону и выждала еще немного времени на лестничной клетке, чтобы та не догадалась, что она всё слышала. Потом молча открыла дверь ключом и завезла коляску в квартиру. Увидев в очередной раз невестку в слезах, Людмила Ильинична ничего ей не сказала - мол, пусть поплачет, это полезно. Но когда Варя успокоилась, та осторожно решила с ней поговорить.
- Варя, скажи, неужели тебе плохо в моем доме?
- Да нет, нормально.
- А чего ты всё время зарёванная ходишь?
- Я злюсь на себя. Я плохая жена и мать, я у вас Сашу увела.
- Ну что ты, Варя. Вот уж и впрямь дурочка какая-то.
- Ну вот, вы говорите, что я дура.
- Ты умная в своих науках, а в жизни ты дура дурой. Цени, что у тебя есть муж и сын - ведь это такое счастье. Сколько женщин, кандидатов и докторов наук, живут одни или с кошками? То-то же.
- Людмила Ильинична, я Сашу люблю. И Игоря тоже.
- Ты большая эгоистка, что не думаешь ни о муже, ни о сыне. И мать твоя эгоистка - не хочет тебе помочь. Даже к Ивану Сергеевичу, который уже который год сохнет по ней, никак не соизволит переехать. Ты вся в неё. Вроде ты прошла лечение, а опять психуешь. Придется тебе давать более сильные препараты. Завтра же пойдем к врачу.
- Пойдём.
- Вот пока не пройдешь более сильное лечение, я не дам тебе Игоря. Не та мать, которая родила, а та, которая воспитала.
- Но ему только 3 месяца, как это вы его воспитали?
- Я с ним с первого же дня после роддома. Его отдали мне на руки, а тебя положили в бокс.
- Но ведь это же не моя вина, что я в роддоме подхватила какую-то инфекцию.
- Но факты - вещь упрямая. Завтра же я тебя поведу к врачу и без разговоров. И не реви - я тебе добра желаю.
Продолжение следует
