— Они говорят, что я сумасшедший. Какая чушь! — старый слепой маг Фаренгар нетвердой поступью шел по деревенскому кладбищу, время от времени запинаясь о выступающие из земли сосновые корни. — Я им докажу, что старый Фаренгар не псих, а гений! Докажу-у-у-у!
На черном, как бездонный колодец, небе сиял полумесяц, своим серебряным светом обнажая в ночи уродливые могильные курганы, покосившиеся надгробия и склепы. Старый маг шел к прогнившей насквозь лачуге верной ему тропой, которую за десятилетия своей темной жизни выучил наизусть. Его засаленная ряса свисала с костлявых плеч, и озорной ветерок так и норовил отнять ее у хозяина. В руках у Фаренгара была огромная стеклянная колба, с вязкой розовой жидкостью внутри, которую он нежно поглаживал. До дверей лачуги оставалось каких-то десять метров, рука старика с клюкой неистово летала из стороны в сторону и наткнулась на поваленное дерево,очутившееся здесь после вчерашнего урагана. Не ожидавший такого поворота старик не успел остановиться и упал оземь. Склянка с магическим зельем, совершая пируэты в воздухе, улетела куда-то далеко, в сторону кладбища…
— Ох… что ж я, старый, натворил!
В паре метров от упавшего старика раздался хлопок разбившейся бутылки, а затем все стихло на некоторое время. Обомлевший от страха старик крепче вжался в поваленный ствол, и тут со стороны кладбища донеслось невнятное шуршание, будто кто-то рылся в земле, а затем отовсюду из земли полезли обезображенные трупы людей. Они стонали, кричали и рвали на себе гниющую плоть. Это место, деревенское кладбище, всегда было зловещим и нелюбимым для местных жителей. Все дело в том, что вокруг деревни было два кладбища — одно для верующих, законопослушных и благочестивых; а второе, то, на котором жил Фаренгар — для грязных отщепенцев, пьяниц, воров, убийц и бунтовщиков. И вот теперь волею судьбы все эти ублюдки и проходимцы ожили и стали метаться по кладбищу в поисках еды и забав, но единственная живая душа, Фаренгар, был для них неприкасаем — все же некую нотку благодарности они к нему испытывали.
Как только бушующая бессмертная толпа поняла, что на кладбище им ловить нечего, все мертвецы разом ринулись в сторону деревни, в которой были изгоями и преступниками. Среди всех этих подлецов и ублюдков, а если точнее — в их главе, шел некогда известный на всю страну цирковой артист по имени Чарли, прославившийся, тем не менее, не своими выступлениями, а тем, что поднял крестьянский бунт и повел его на столицу. Но до стольного града он так и не дошел — будучи преданным своими соратниками, угодил в лапы солдат, которые заживо закопали его на старом кладбище в никому неизвестной деревушке. И пока кровожадные палачи забрасывали его тело мокрой землей, он хохотал и в истерике тыкал им под нос неприличные жесты в знак презрения. На мертвеце был кожаный плащ с длинными полами, из кармана которого развевался истлевший пиратский флаг, украденный артистом, когда тот выступал на каперском фрегате много лет назад.
На горизонте показалась деревня — струйки дыма вились над хлипкими домишками, несколько человек сидели в центре у небольшого костра и о чем-то разговаривали; все остальные — люди, скот — спали крепким сном. Толпа трупов с гоготанием и свистом вывалила на пригорок перед поселением, и все они стали взглядом сверлить своего вожака.
— Хой! — Крикнул Чарльз, и в глазах каждого из зомби загорелись дьявольские огоньки. — Развлекайтесь, парни, это ваша ночь!
С бешеными криками и гортанным воем толпа мертвецов ворвалась в деревню. В свете фонарей мелькали их изуродованные временем и сифилисом лица, костлявыми руками принялись они неистово избивать людей, а с неба на них все так же взирал недовольный месяц, явно расстроенный их скверным поведением.
Мертвецы громили дома людей, резали скот, били посуду и вытаскивали из погребов бочки с пивом и вином, и только артист бездействовал. Костлявая фигура в плаще восседала на огромной поваленной бочке с вином и бросала подозрительные взгляды на перепуганных селян. Пока его люди буянили, а сонные крестьяне, схватив топоры и вилы, пытались их угомонить, покойный Чарльз искал среди людей своего давнего обидчика — того, кто был причиной его смерти.
Много лет назад, когда бунт из мимолетной искры разгорелся в настоящую гражданскую войну, агенты королевы подкупили двух его самых близких соратников — Рене и Антуана. Холодной сентябрьской ночью заговорщики с отрядом солдат напали на небольшую группу повстанцев, с которой Чарльз ехал на передовую. Когда закипел бой, бывшему артисту удалось повалить Антуана на землю и раскроить ему череп, но все же силы были неравны, и он оказался в плену. Теперь, после смерти и воскрешения, он жаждал отомстить уцелевшему Рене, который все эти года приходил к нему на могилу и насмехался над его пропащей судьбой.
А тем временем обезумевшая толпа мертвецов принялась нападать на людей: одних они заставляли танцевать и водить с ними хороводы, других до смерти пугали своими страшными гримасами и криками, а особо злобные из трупов принялись насиловать женщин своими нетленными чреслами. До смерти перепуганные жители деревни пытались скрыться от преследования, побросав жен, дома, имущество, но разгульные мертвецы настигали их и заставляли вернуться назад в деревню. Некоторые смельчаки все еще пытались победить зомби — били их топорами, кололи вилами, поджигали. Но трупы дохли и тут же оживали вновь, только чтобы рассмеяться в лицо бедным селянам.
Вдруг среди всей этой вакханалии зоркий взгляд Чарльза выцепил сгорбившуюся фигуру Рене, который стоял на крыльце своего горящего дома и со слезами на глазах молил остановить побоище. Со злобным оскалом артист спрыгнул со своего трона и неспешной походкой, насвистывая незатейливый мотивчик себе под нос, направился в сторону старого предателя. Еще при жизни Рене был славным малым — как и сам Чарльз, он был веселым и беззаботным, любил выпить и хорошенько подраться, но в отличие от своего друга, Рене оказался подлецом и предателем, за что рано или поздно должен был поплатиться.
Над горизонтом начинало подниматься солнце. Опьяневшие и притихшие мертвецы добивали селян, которые не успели попрятаться по лесам и болотам, группа вооруженных людей все еще дралась где-то на задворках публичного дома, а артист тем временем поравнялся с лежащим на пороге Рене.
— Ну что, предатель? — хриплым, скрипучим голосом спросил мертвый повстанец. — Как тебе на вкус счастливая старость, которой ты лишил меня и тысячи восставших крестьян, желавших лучшей жизни?!
И не успел старик ответить или хоть как-то начать умолять о пощаде, ему на голову обрушился тяжелый сапог Чарльза, и его длинная, но погрязшая во грехе и изменах жизнь оборвалась.
Всю ночь зомби бушевали в деревне, кричали свое излюбленное “Хой!”, матерились, пили и насиловали селян, но когда над пожелтевшими лугами и нивами взошло яркое солнце, истлевшие, изуродованные тела стали превращаться в прах, согласно кивая головой и улыбаясь рассвету. К полудню в деревню стал стягиваться народ, прибыл патруль солдат. Ближе к вечеру на деревенской площади казнили старого мага Фаренгара, а его дом на старом кладбище, вместе с самим кладбищем, предали огню. Мало-помалу жители деревни успокоились, легли спать в обнимку с топорами, но только лишь улыбчивое солнце упало за линию горизонта, как из подвала одного из заброшенных домов донеслось приглушенное “Хой!”, и взъерошенные вороны упорхнули с крыш окрестных домов.