В горах Полярного Урала я сломала руку, о чем подробно писала в предыдущей статье. Суть в том, что у меня было много свободного времени, потому что в восхождении на гору со сломанной кистью особо и не поучаствуешь. Однако помимо невероятной красоты и отдыха дополнительным бонусом было соседство с оленеводами, которые обосновались в километре от лагеря туристов. Об этом - подробнее.
Погода в горах Полярного Урала невероятно изменчива, поэтому мы ждали всего: бури, снега, шквального ветра, но никак не 40-градусного тепла. Жара обескураживала и удивляла, однако придавала настоящей радости жизни в базовом лагере. В один из таких невероятно жарких дней мы отправились к кочевникам-оленеводам, которые жили совсем близко от нас. Говоря откровенно, идти туда было боязно. Наверное потому что я предвкушала столкновение разных культур, разных миров.
Сначала мы увидели чумы из оленьей шкуры, потом ненку в клетчатом платье, потом стадо оленей. Спросили разрешение пофотографировать, получили кивок-разрешение. А потом стало по-настоящему неловко: мы фотографировали людей, оленей и чумы, как в Эрмитаже. Некоторые туристы заспешили домой: «Они вам что обезьянки?». Но природное любопытство обуздать сложно. Однако после короткое общения и фотосессии мы все же ушли.
Но через день я отправилась туда вновь в составе группы «краеведов-любителей», как мы шутили. На этот раз нас было всего четыре человека, мы настроились на долгую и обстоятельную беседу с представителями загадочного народа. Сначала поздоровались с Иваном - юрким небольшого роста оленеводом. Он встретил нас без удивления, как будто знал, что придем. Мы узнали, что здесь живут несколько семей - они вместе пасут стадо по очереди: один отсыпается, другой заступает на дежурство и так далее.
Иван рассказал, что накануне они с братом крепко выпили и потеряли стадо, поэтому он собрался на поиски оленей. Олени - источник существования оленеводов. Самое интересное, что простой казалось бы вопрос, мол, а сколько у вас оленей, приводит их в ступор. Дело в том, что олени- это эквивалент денег, поэтому вопрос об их количество - это почти тоже самое, что заглянуть в кошелек чужому человеку. В общем, некорректный. Иван немного с нами пообщался и ушел за стадом. А мы пошли в гости к его брату Семену Лаптандер, который живет вместе с женой Анастасией, тремя милыми дочурками и годовалым сыном.
Семен - молодой мужчина. Он смуглый,круглолицый, стеснительный, немногословный. А еще немного прихрамывает. Смущенно рассказывает, что отморозил ногу, стараясь не вдаваться в подробности. Но брат Иван его давно «выдал»: Семен отморозил ногу, потому что сильно напился. Вообще, проблема пьянства коренных народов Севера , к сожалению, процветает. И все это на фоне бедности.
Из рассказа мужчины мы узнали, что за сезон семья выручает не больше 100 тысяч рублей. Это очень мало, принимая во внимание постоянно растущую семью. Но Семен все же мечтает накопить на квартиру в Салехарде за 900 тысяч рублей. Отметим, что он и его жена с детьми имеют квартиру в одном из оленеводческих поселков. Не вечно же жить кочевой жизнью? Но, мне кажется, что кочевая жизнь - это единственное, что они знают, любят и ценят.
Основная выручка трех семей, которые живут рядом в чумах, - продажа пантов. Это молодые рога оленей, которые срезают каждую весну (на следующий год они отрастают вновь). Из свежего панта пьют кровь. Один знакомый уверял, что это вкусно и полезно. А еще из них делают лекарства, настойки, бальзамы - все, что душе угодно.
Жизнь Ивана и его семьи небогатая, но и она не лишена примет городского комфорта. У него есть сенсорный телефон, у Насти - швейная машинка: молодая мама обшивает свое семейство и других женщин. Я долго любовалась ее клетчатым платьем, которое девушка сшила сама. Еще есть генератор, который дает электричество. Есть и телевизор, но он пылится без дела - для его работы нужны мощные спутниковые тарелки, которые семье не по карману. Внутри же чума почти все так же, как было бы 100 лет назад - по середине печь, по краям лежанки, укрытые шкурами оленей. Тепло и эклектично. Для меня. Для оленеводов - это просто жизнь, где мы - странные пришельцы на пару часов. Мы уйдем, а его чум продолжит кочевать с пастбища на пастбище еще много и много лет.