оглавление канала
Сказать, что мы замерли в обалдении от такого рассказа, значит не сказать ничего. Несколько минут в кузне стояла мертвая тишина, только всхлипы Митяя, да потрескиванье дров в печи, нарушали это безмолвие.
Первый в себя пришел Михалыч. Весьма цветисто он выдал:
- Ежкина кочерыжка!!!! Это что ж такое делается, а?!
По понятным причинам, вопрос остался без ответа. Павел хмурился, а я задала Митяю давно волновавший меня вопрос.
- Слушай, Митяй, ты, перед тем как я ушла и фельдшерского пункта, сказал мне вдогонку, что там, в конюшне был Игнат Астахов. Давай ка, дружок, настала пора поведать нам, КАК все было на самом деле.
Пацан всхлипывать перестал и опять с испугом на меня взглянул. Потом обвел всех присутствовавших взглядом и затосковал. Михалыч не выдержал первым:
- Митяй, ты того … Не томи, в общем. Теперь то уж чего тебе бояться. Ты почитай, два раза от смерти то ушел. Не шути, сынок, с ней, носастой. Не искушай судьбу.
Даже я, была поражена спокойствием и мудростью, прозвучавшими в словах старого егеря. А, мне казалось, что я его знаю лучше всех. Митяй тяжело вздохнул, вытер ладонью нос, еще раз шмыгнул и начал говорить:
- Ну, в общем, я пораньше вчера пришел в конюшню. С вечера не успел дочистить там все. Эразм разбаловался, и никак не хотел из стойла выходить. Ну вот. Стал я к конюшне то подходить, слышу, лошади храпят, вроде как беспокоятся. Я ближе то подошел, слышу, голоса. Вроде как двое разговаривают. О чем не понятно. Я замком то греметь поначалу не стал. В щель заглянул. Свет то я выключаю весь, кроме одной лампочки. У нас кобыла одна, Звездочка, вы ее помните, каурая, со звездой на лбу, так вот, она как в темноте остается, храпеть начинает, фыркать. В общем, темноты боится, и других лошадей будоражит. Поэтому я ей одну лампочку то оставляю включенной. – Он слегка смутился под нашими недоуменными взглядами. Первый раз слышала, чтобы лошади темноты боялись. Но, я сделала знак Михалычу, чтобы молчал, и опять уставилась на парня. – Ну. Вот, я в щель то заглянул, а там Игнат с каким-то мужиком стоят и тихо так разговаривают. А у Игната то в руке, какой-то баул кожаный. Эразм то, если вы помните, он раньше под Игнатом ходил. Вот, я и смекнул, что он, Игнат, то есть, мог у него чего в стойле то под досками и спрятать. А сейчас и пришел, чтобы ЭТО забрать.
Я его остановила.
- Постой, Митяй. Ты нас совсем запутал. Ты же сказал, что конюшня на замок была закрыта. И ты замок тот не открыл. Значит, замок был закрыт, а как тогда, те двое внутри то оказались?
Парень обижено насупился.
- И ничего я вас не путаю. Ворота то закрыты были. А сзади конюшни есть два прохода. Я в них навоз вывожу. За конюшней там кучи такие лежат. Так эти то двери никогда и не закрываются. От кого их закрывать то? Они небольшие, лошадь через них не проведешь, а сбрую кто воровать то станет?
Мы с мужиками переглянулись. А Павел подбодрил пацана.
- Ну, понятно. Дальше рассказывай.
Митяй тяжело вздохнул.
- Так уж почти все и рассказал. Я пока в щель то подглядывал, уж больно было интересно, чего Игнашка опять задумал. Как сзади меня по голове кто-то хрясь! И я в отключке. Очнулся уж в фельдшерском пункте. – Закончил он незамысловато свое горькое повествование и опять оглядел нас испуганным взглядом.
Мы все дружно помолчали, повздыхали, переваривая все услышанное. Я уставилась на Павла.
- Ну, и чего дальше делать?
Паша, как всегда, когда что-то его тревожило или заставляло поразмышлять серьезно, запустил пятерню в бороду и принялся ее теребить.
- А, чего тут сделаешь? Бежать к фельдшерскому пункту, чтобы злодея ловить, сейчас бесполезно. Не думаю, что нас там сидят и дожидаются. То, что Игнат в наших краях объявился, так это не спроста. Думаю, сережки из дома Марии Афанасьевны – это его работа. Может, из-за них он и пришел сюда, хоть и понимает, как это опасно.
Я задумчиво покачала головой.
- Не думаю, Паша. Во-первых, о сережках тех знать никто не знал. Я вон, даже тебе только недавно рассказала и Михалычу. А, во-вторых, если бы сережки были у Игната, то его бы уже и духу тут не было. Думаю, про сережки то он прознал, но найти не может. Потому и крутится здесь. Похоже, опять надо к Пирееву ехать. Мы ведь так и так завтра в район собрались, вон, героя этого, - Я кивнула в сторону замершего сусликом Митяя. – В больницу надо, чтобы рентген сделали, да и вообще, подлечили.
Митяй тоненьким голоском заскулил.
- Викторовна, я в больницу не хочу. Они там сразу уколы начнут колоть.
Я усмехнулась.
- Уколов, значит, боишься? А не боишься, что потом воробьям фигушки будешь показывать? Голова – это серьезно. А приложили тебя нешуточно. Так что, надо все как следует обследовать. Шутки с этим плохие.
Михалыч с Павлом, не сговариваясь хмыкнули и посмотрели на меня выразительно. Михалыч даже не удержался и пробурчал:
- Уж кто бы говорил… - Но, под моим суровым взглядом поперхнулся и отодвинулся на дальний край лавки. Всякий знает – береженного, Бог бережет.