Сегодня пост про беды с башкой.
В моей школе работала психолог, чья дочь выпустилась несколькими годами раньше меня и успела поступить в театральный институт, уйти из него, где-то поработать и поступить в другое место, что-то типа силовой структуры. И психолог, зная, куда я готовлюсь, подробно рассказывала про свою дочь и ее жесть в искусстве на уроках проф. ориентации. Меня готовили к «ломанию», рассказывали историю про парня, который из института ушел прямиком в монастырь, про умирающих Гамлетов… И, в целом, не врали. Помимо красивых и свободных людей на экране, мы сталкиваемся с историями, где эти свободные не справляются с собой и сходят с ума.
На театральных конференциях говорят о чем угодно, кроме психогигиены актера. В интернете есть полторы статьи на русском языке, но они о более сильной эмпатии, так что я даже не знаю на что опираться, кроме своего опыта и новостей в интернете.
Вообще, довольно паршиво постоянно копаться в своих воспоминаниях не для их проработки с психологом, а чтоб хорошенечко так нажать и вспомнить как оно болит. На вступительных меня просили сыграть разговор по телефону с парнем, узнав, что он мне изменил. И, какое совпадение, у меня это было в опыте, я легко влетела в событие и справилась. Но мне было действительно плохо, я не смогла спеть в этом туре, так как не могла успокоиться, тряслась, всхлипывая, и какое-то время мне потребовалось, чтоб прийти в себя. Сейчас мой организм натренирован так, что я могу полчаса орать и рыдать, а как только спект закончится — все сбросить и пойти дальше.
У артистов есть свои приспособления «вхождения» в роль. В начале ты не знаешь, что сработает конкретно с тобой и перебираешь все, что видишь у однокурсников. Правильным кажется, шоб как в жизни, с соплями. Мы играли этюд, где я должна прийти к младшей сестре и сказать ей, что наша мать умерла. Я сидела на лавке в коридоре и слушала самую грустную музыку в мире — не работает. На той же лавке я реально представляла свою маму в гробу и это работало, но приводило меня в ужас, и я считаю, что это шиза и так делать нельзя. Никаких мертвых родственников, даже в фантазии. Но этюд-то играть надо. Я пыталась смотреть грустные видео с бездомными или пострадавшими животными — сердечко болит, но играть это не помогает. Потом, спасибо мастерам и моему «да ну нахй его хоронить каждый раз», я разобралась, но представьте, какое количество актеров пользуется этими способами.
Подтягивать приятные воспоминания — ок. Они же не заставляют меня страдать. В «Как я стал…» была очень сладкая сцена: нас выхватывает луч света, главный герой вслух вспоминает самые романтичные моменты его отношений с моей героиней, а я слушаю, тоже их вспоминаю и слезки такие кап-кап, ну правда, очень красивая сцена про ушедшую любовь. Какое-то время я подкладывала нашу первую совместную поездку на Алтай с молодым человеком, когда мы лежали под звездами и их было так много и они были такими яркими, что дыхание перехватывало от красоты момента и любви (я и так любительница поплакать от любой сильной эмоции, а тут выстрел прям в сердечко). Потом организм привык, и мне уже не приходилось вспоминать, все работало само. Ну вот, звучит довольно глупо, но кто сказал, что будет умно.
Вы всяко в курсе про актеров, которые ехали кукухой после роли, такие подборки очень любят делать развлекательные сайты. Преподносят это как невероятную преданность искусству и необходимую жертву. Это все клиника, не надо так это романтизировать, надо это лечить и правильно работать артисту/с артистом. Месяцами вести дневник Джокера и ассоциировать себя с ним вне съемочного процесса — клиника. Пытаться высечь живую энергию, наговорив оскорблений — плохо. Манипулировать, шантажировать, заставляя сделать то, о чем артист не предупрежден/не хочет — плохо. Режиссеры любят говорить «перепрограммировать» вместо «манипулировать», но артист — живой человек, а не программа, и с ним можно договориться, объяснить задачи.
В лучшем случае, после годика в театре или работы на проектах, где ты не очень-то человек, артисты оказываются у психолога или уходят из профессии, в худшем — кончают с собой, в среднем — помаленьку сходят с ума. Взрослые артисты провинциальных театров, которых я встречала, либо смирились и играют свои шесть спектаклей в месяц по нормативу с довольно отрешенным видом, вывозя на опыте, либо быстро впадают в маразм, говорить с ними не интересно, а опыт перенимать… ну какой? терпеть, молчать и собирать грибы в перерывах между репетицией и спектаклем?
Все идет не туда, когда после сложного спекта нужно как-то по-особенному расслабиться. Выкурить лишнюю сигарету, выпить бутылочку-две пивка, потом «писярик» до выхода на сцену, чтоб поймать кураж, а потом заливать в себя в процессе. Это рашн эдишн. Загнивающий запад пьет антидепрессанты пополам с алкоголем, не справляясь с масштабом роли, а потом не просыпается. Театру не нужны такие жертвы. Хороший артист — адекватный человек, умеющий работать с партнером, режиссером, ролью. Хороший режиссер — адекватный человек, умеющий работать с артистом и чем угодно еще, но здесь мне важно это. Романтизировать профдеформацию — плохо. Абьюзить во имя искусства — плохо. Все по согласию, все по любви и никакого сливочного масла в кадре.