ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПАМФЛЕТ.
"Десятилетие бандитизма, два десятилетия бандитского капитализма, ни одного нелипового героя труда, золотая сотня (по которой "плачет" электрический стул), ложь, фанфаронство, цинизм, скрытый геноцид, явная ненависть к старикам, "случайно" ушедшим на пенсию в 60 и 55, эта-же ненависть, вымещенная на новых стариках в 2019 году и "выплеснутая" им, старикам, в лицо отказом в пенсионе... Ох, бх(р)атцы, критики ещё много... ". - Владимир Ильич присел на стульчик, услужливо пододвинутый Троцким с помощью окровавленного ледоруба.
"Вот чует моё сердце, Владимир Ильич, не за горами политика военного коммунизма" - Лев Давидович рассматривал свой ледоруб.
Вожди находились на трибуне Мавзолея, а в чёрном небе висела Луна, как цветомузыка, то белая, то жёлтая, то голубая. Красная Площадь лежала в искусственном тумане, видны были только головы. Головы кивали, мычали, отрицательно вертелись, глаза, казалось, были живы и осмысленны, хотя на шАбаше должны были присутствовать, всего лишь, фантомы. Сценарий шАбаша этого не предполагал. Ладно, пусть будут материализованы, надолго ли?
И глаза у голов, и туман мерцали цветомузыкой.
" Эх, батенька мой, Иудушка, вы милый Головлёв, военный коммунизм... Никому не войти в реку дважды. Если уж кому-то что-то хочется повторить, так вот тебе "на гора" и фарс и трагедия, пах(р)дон, "в одном флаконе", я имею в виду современную Россию".
Лев Давидович ударил себя в череп ледорубом, рассёк его, крови не было, он спокойно повернулся к соседу по трибуне : "Владимир Ильич, мы с вами давно уже трупы, политические трупы, и вот они, - он кивнул на туман, - нас с вами давно похоронили, но вы сами убедитесь, и кому как ни вам это увидеть, ведь вы даже не закопаны... не за-ко-па-ны, - Троцкий нажимал на слова. - И вы поймёте, что наш с вами военный коммунизм лучшее, не побоюсь этого слова - изобретение тысячелетия", - он бросил ледоруб и попытался соединить половинки своего черепа.
Соединил, водрузил обратно на глаза треснувшее пенсне на цепочке, и закончил утвердительно: "Они думают, что их Искусственный Интеллект лучшее изобретение всех времён, что он решит все проблемы человечества. Ха-ха-ха. Они думают, что призвали Христа на землю... А этот самый ИИ ещё больше загоняет их в тупик, и ещё ближе пододвигает их к нашему с вами лучшему изобретению".
Вождь удивился : "Голубчик, это вы уже будучи Наркомом научились так стратегически и тактически мыслить?"
Наркомвоендел пожал щуплыми плечами. Он перешёл на просторечие, демонстрируя феноменальные способности политических фантомов : "Надысь, буквально в прошлом годе, пикантная вещь, Владимир Ильич, хи-хи-хи, всё эротическое искусство этот ИИ определил под запрет. Так, знаете, дельцы от порнографии приняли всё это благовежество под своё лоно. Человечество успешно регрессирует. Попробуй разбери ноне. Порнографию теперь смело можно называть искусством. А искусство порнографией. Впрочем, ни то определение, ни другое - шибко неблаговидны... Этот, их ИИ, до загробной жизни пока не добрался, а то и нам досталось бы на орехи".
"А нам-то за что, батенька?" - Владимир Ильич искренне удивился.
"Как за что? Благие дела - прямёхонькая дорога в ад. Это мы, люди, только подсмеивались над этим. А машине-то всё нипочём... Прощевайте, Владимир Ильич. До следующего шАбаша".
"Лев Давидович, Лев Давидович, постойте. Нарком, я с вами, пусть закапывают" - вождь сделал губы трубочкой и дунул в сторону тумана на площади. Туман рассеялся. Вождь с досадой всплеснул руками - опять двадцать пять, и сегодня не получится.
Люди были живые. Но руки у них были связаны. Связаны люди были и между собой. На верёвке у каждого висела бирка с буквами "ИИ".
Машина начала добирать и до загробной жизни.