Я теперь сидела в маленькой конторе в постоянном шуме, и в постоянном хороводе цифр. За день мы уходили на обед на полчаса, и раз пять на перекур. Все остальное время мы щелкали костяшками на счетах, и сводили сальдо с бульдо. Ошибки были запрещены. Ошибка, это значит, что машину возвращают с весов, ты получаешь триндюлей, и последнюю машину остаёшься отписывать ты, потому что задержка произошла из за тебя. В принципе все справедливо. Но мы же люди, мы имели право на ошибку.
В том маленьком счетном коллективе нас было пятеро. Пятая была для подмены, потому что кто то один должен был работать с обеда, для того, чтобы завершить дневной труд четырёх отписчиц. Никогда машины не улаживались в положенное время. А это был мясокомбинат, здесь все издавна было по звонку. На работу, по звонку, на обед, по звонку, и с работы по звонку. Если не бросить работу по звонку, в 16.00, можно было опоздать на служебный автобус. А мясокомбинат наш находился в такой дыре, что добираться оттуда было очень сложно, поэтому желательно было успеть на служебный автобус.
Поэтому в 16.00 все отписчицы вставали из за столов и уходили, если никого не постигло наказание Натальи Игнатьевны. Но надо отдать ей должное, она была справедливой тёткой, и просто так по мелочи, санкции не вводила. После работы, до восьми вечера оставалась одна, та, которая приходила к 13.00. Вот она завершала все отписки машин, закрывала склады, проверяла пломбы и свет. А после обхода территории она садилась сводить отчёты, их было три, мясо, фасовка, колбаса. И это была самая мерзкая работа.
Почему? А потому, что здесь требовалась сверхвнимательность и скурпулезность, иначе ты эти отчёты будешь сводить всю ночь. Это была таблица. В столбик по вертикали писались организации получатели,в строку по горизонтали-виды продукции, а в клетки между ними, кому какая продукция отгружалась. Кто с этим сталкивался, тот поймёт, кто не сталкивался, и не понимает, тому не надо. Просто поймите, что это было очень сложно. Циферки в строчку и циферки в столбике, должны были совпадать на угол. А они не всегда хотели совпадать и у того, кто их сводил начиналась истерика.
Особенно сложным был колбасный отчёт , конечно сортов колбасы было в разы меньше, чем сейчас, так и компьютеров не было, поэтому у нас от перспективы выйти на работу у с обеда, наступал нервный тик. А ходили мы с обеда по очереди, то есть, раз в пять дней. И раз в пять дней мы шли на работу, как на расстрел. А потом я научилась почти до автоматизма сводить отчёты на угол. Я так натренировалась, что даже не ошибалась, а это волшебная цифра в углу получалась с первого раза.
И тогда я предложила девчонкам мою кандидатуру для того, чтобы ходить с обеда каждый день, и писать отчёты вечно, все радостно согласились. Наталья Игнатьевна одобрила эту идею, и все успокоились. А я получила бонус. Вы думаете, что я пошла работать вечером из-за тишины и покоя? Совсем нет, у меня были свои маленькие выгоды. Отчёты я составляла махом, оставшиеся машины отпускала ещё быстрее, в общем в 18.00 я была полностью свободна и я шла закрывать склады.
А что было на складах мясокомбината в те голодные годы? А все. И это все было сейчас для меня в полном доступе. Я не наглела, я брала помаленьку, потому что все, что я возьму, должно было войти в протез, места там было не очень много. Поэтому я брала обычно кусочек колбасы, или буженины, и кусочек мяса или печени, иногда брала котлеты. Осторожно выносила это в контору, закрывала склады, и утрамбовывала это в протез. Мне же в этом самом протезе надо было дохромать до проходной, и не вызвать подозрений. Я и не вызывала. И такой вынос продлился несколько месяцев, пока я её перешла на другую работу.