оглавление канала
Поздно вечером, когда небо уже приобрело тот глубокий бархатный цвет, переходя от синего к черному, мы сидели в кузнице у Павла. Почему-то, мы не пошли в дом. Кузница, где витал загадочный дух сказки и неуловимый запах другого чудесного мира, я чувствовала себя под защитой, не берусь сказать, кого именно. Как будто, старые Боги простерли над этим местом свою длань, защищая нас глупых от всех возможных бед. Энергия этого места томила и будоражила одновременно.
Я кинулась приготовить маломальский ужин. Все были уставшими и, конечно, голодными. Но, тут скрипнула дверь, и в образовавшейся щели показалась голова Егорки, за ним маячило лицо в очках нашего зоотехника. Они протиснулись один за другим в кузницу. Егор держал в руках большой чугунок, укутанный в старую тряпицу. Алексей шмыгал носом у него за спиной. Глядя на них, я не смогла бы сразу понять, кто из них старше. Я бы сделала ставку на Егора. Его жизненный опыт явно превышал опыт Лешки.
- Бать, мы тут с Лехой вам картошки с мясом потушили. – Потом он обратился ко мне. – Теть Оль, мы твой борщ то съели. А, я ж знаю, вы после работы голодные придете.
И он, слегка смущаясь, протянул мне чугунок, от которого исходил ароматный запах томленого в печи мяса. Я приняла из его рук вкусное варево и с чувством поцеловала его в макушку.
- Егор, ты настоящий мужчина и хозяин.
Пацан расцвел улыбкой от моей похвалы, а его отец – от гордости за сына.
Мы сели ужинать. Михалыч начал бурчать, что «под такую закусь не худо бы и сто граммов выпить». Я начала хмуриться, готовясь поставить ворчуна на место, но тут, Павел жестом фокусника извлек из деревянного короба, который стоял рядом со столом бутылку, в которой искрилась янтарная жидкость. Михалыч от восторга ахнул.
- Е-мое … Это же рябиновая настойка Афанасьевны!!! Вот старая кочерыжка!!! А всем говорит, что не продает ее! – Негодование его не знало границ.
Павел усмехнулся.
- Так она и не продает. Это подарок. – Он хитро на меня глянул. – На нашу помолвку с Ольгой.
Все посмотрели на меня, а я как маленькая девочка, покраснела и опустила глаза. При этом, сердясь на Павла. Мне казалось, что он выбрал не самое подходящее время объявить об этом. Михалыч хлопнул ладонями по ляжкам и засиял тульским самоваром.
- Вот это дело!!! Я ж тебе, Викторовна, сразу сказал!!! У нас тут не мужики- орлы!!! – Радостно щебетал он, поглядывая то на меня, то на Павла. Но больше всего, на вожделенную бутылку.
В общем, ужин прошел в теплой дружественной обстановке, как сказал бы диктор с телевиденья. Егор с Лехой скоро ушли в дом. Егорка упросил отца, чтобы Алексей пожил немного у них. Павел особо и не собирался возражать. Шепнул мне тихонько на ухо:
- Может Егор то ума у Лехи наберется и озоровать поменьше будет.
Я, чуть не рассмеявшись, так же прошептала в ответ:
- Еще надо посмотреть, кто и у кого ума наберется …
Мы остались втроем. Я вопросительно уставилась на Михалыча, рука которого, незаметно для всех (как он думал) тянулась к бутылке с настойкой.
- Ну, следопыт юный, рассказывай. Кого выследил, чего увидал. В общем, все по порядку с того момента, как ты Алексея в лесу одного оставил, практически, на съедение волкам.
Михалыч сначала нахмурился от моего упрека, потом, с грустью взглянув на бутылку, посерьезнел лицом и торжественно начал:
- Ну, в общем так. По следу вначале я быстро пошел. След то вдоль Хворобы все шел. По дороге два капкана снял. Добрые капканы. Я их у кума оставил. Они их в хвое вываривали. – Я его перебила, чувствуя, что о капканах мы можем слушать долго.
- Михалыч, ты по делу давай. Про капканы – потом.
Он с удивлением поглядел на меня.
- Так, а я о чем? – Он прокашлялся, изображая, что запить бы не мешает. При этом, не сводя глаз с вожделенной бутылки. Я с ласковой улыбкой протянула ему кружку с чаем. Он насупился, сделал глоток и продолжил. – Так вот, не доходя до Хворобино, след стал уходить в сторону. Я сразу смекнул, пошли к охотничьей избушке. Путь то неблизкий. Но, больно уж мне любопытно стало, кто у нас такой шустрый выискался. Что не промысловики - это я сразу понял. У тех лыжи другие. – Я опять нахмурила брови, и Михалыч заговорил быстрее. – Я когда до той избушки то добрался, уж ночь темная была. След то и не видать совсем стало. А от домушки то, дымком тянет. А света и не видать. Я чуток там покрутился. Понимаю, нет уж там никого. Внутрь то и заглянул осторожнеько. А там, - Он выдержал эффектную паузу, наслаждаясь нашим повышенным вниманием. Потом на выдохе выпалил. – А там пусто! Нет никого. Но … - Он поднял палец вверх по своей любимой привычке. – Точно, был кто-то и совсем недавно. В печи угли то еще не прогорели. Барахлишко кое-какое по углам лежит и остатки еды на столе. А хлеб даже еще не зачерствел. Ну, я долго то шарить там не стал. Темно. Опять же, а ну, как вернутся? А куда спрашивается делись? А тут одна дорога до ближайшего села. В Хворобино. Вот я к куму то и поехал. До дому то шибко далеко. – Он перевел дух и жалобно посмотрел на Павла.
Конечно, Павел сжалился и налил Михалычу стопку настойки. Тот махнул ее одним глотком, закусил хлебушком и расплылся в довольной улыбке. Я только головой покачала.
- Михалыч, так я чего-то не поняла. Сегодня у конюшни ты мне сказал, что ТАКОЕ расскажешь. Ну, и где это твое ТАКОЕ? Или ты мне опять голову морочишь? – Собралась я гневаться.
Михалыч с видом умиротворенного Будды, промурлыкал:
- Так, сейчас и расскажу. Сидим мы, значит, с кумом, выпи …, едим в общем. – Быстро поправился он под моим суровым взглядом. – Тут к нему сосед за топором пришел. Кум мой ножи, топоры точит, инструмент всякий правит. А кум то его и спрашивает, почто, мол, тебе посередь ночи топор то понадобился? А сосед то замялся и говорит, дык, мясо отрубить надо, брательника, мол, угостить. А сам на меня косится и бочком, бочком, топор хавть, и в двери! А я у кума то и спрашиваю. А чего это брательник то на ночь глядя за мясом пришел? Да, еще и рпзобраться надо, что там у них за мясо? Набраконьерили, небось! Кум так плечами пожал. Почем, мол, я знаю. Ну, а я возьми, да и спроси, а кто у него брательник то? – И Михалыч уставился на нас торжествующим взглядом.
А мы смотрели на старого егеря во все глаза.
- Ну, - Не выдержала я торжественной паузы. – Не томи уже, говори, черт лохматый!
Михалыч расцвел довольной улыбкой из-за такого внимания.
- Я ж, знаю того соседа. Николаем его звать. Я ж сам то Хворобинский. Почитай, сколь годков то в столярном цехе проработал. Пальцы, вона, - Поднял нам свою покалеченную руку без двух пальцев и покрутил у нас перед носом. – Там же, на станке и оттяпало. Это уж я опосля в егеря то пошел. Ну, так вот. Я ж многих деревенских знаю. – Продолжил тянуть резину Михалыч.
Я рявкнула:
- Михалыч!!! С огнем играешь! У меня терпения осталось – кошачьи слезы.
Он выставил руки вперед.
- Чего ты, Викторовна?! Дай же рассказать все по порядку! А нету у него никакого брательника вовсе! У него из родни только один троюродный дядька то и остался!
Вкрадчивым голосом с ласковой улыбкой я прошептала:
- ….И …?
Михалыч недовольным голосом, что я сломала ему всю песню, выдохнул:
- Дак, Астахов Игнат, егерь бывший …
В кузнице повисла тишина. Павел тихонько присвистнул.
- Дела …