Зато в аэропорту не оказалось ни паспортного, ни таможенного контроля, что немало удивило Бежецкого, не ожидавшего подобной безалаберности от столицы иного государства, пусть не такого мощного, как Россия, но тем не менее… Хотя, может быть, когонибудь и проверяли, но полковник Седых, сунув чтото в руку сразу же заулыбавшемуся во все тридцать два зуба смуглому усатому военному в мышиного цвета мундире с огромными звездами на погонах (ейбогу, встреть его гденибудь на улице,
Саша принял бы его за главнокомандующего афганской армией – фельдмаршала или даже генералиссимуса), провел поручика и господина Калистратова, оказавшегося главой российской миссии Красного Креста, без задержки. «Генералиссимус», кстати, оказался всего лишь «маджором» – майором афганской пограничной службы. – Увы, пробки, – развел руками полковник. – Автомобилей тут не так уж и много – с моей родной Москвой или вашим, Саша, Петербургом не сравнить. Зато обилие гужевого транспорта, пешеходов, узость улиц и ужасно бестолковая застройка. На самых широких улицах едва разминутся два легковых автомобиля, тротуаров нет вообще, а понятие о правилах дорожного движения здесь отсутствует как таковое. В большинство же улочек, особенно старой или, как здесь говорят, «азиатской» части города, не проехать никак – только пешком. Восток, одним словом. – На проспекте ЗияШаха поставили регулировщика, – заметил Геронтий Фомич не без яда – вообще, как понял Александр, этот господин находился в оппозиции ко всему на свете. – И ходят слухи, что поставят светофор. Веничка Лисицын хвастался, что это он лично посвятил наследника в тонкости европейского уличного движения. – Которого из наследников? – поинтересовался Иннокентий Порфирьевич, вытягивая шею и пытаясь разглядеть за морем голов автомобиль, прибывший за ним, – водитель кудато запропастился. – Махмуда или Ибрагима? – Клянется, что Ибрагима.