Я стоял в очереди на почте. Здание главпочтамта заполнилось посетителями, близился к концу нескончаемый осенний день. Многолюдная очередь вилась меж квадратных столбов широкой залы общественного здания, беря приступом одно единственное рабочее окошко.
Нетерпение было написано на лицах вновь прибывающих, некоторые с отвращением бросив взгляд на нескончаемую круговерть внутри почты, тут же разворачивались обратно. Видавшая виды пластиковая дверь без конца шумно хлопала, скрывая за собой очередного нервного клиента.
Мной овладела немыслимая апатия, прислонившись к стойке, я принялся перебирать в голове, от кого могло прийти заказное письмо. Но даже это сделать оказалось не просто. Мысли путались, вероятно, от того, что ближе к вечеру у меня появилась тяжесть в ногах, а живот раздулся до неприличных размеров.
Такое ощущение, что органы внутри меня пытались найти себе новое местечко, злобно давились друг о друга, и выражали недовольство, как посетители главпочтамта.
– Надо выпить таблетку, – вяло скомандовал мозг.
– Так за ней в аптеку надо идти, – отпарировал я, и отложил решение вопроса на потом. Авось само пройдет.
Последний год выдался не из легких. Возраст все чаще давал о себе знать, проклятый возраст.
Очередь, наконец, сдвинулась с мертвой точки, одинокая замученная девушка на другой стороне стойки медленно, словно во сне, повернулась ко мне и как в замедленной съемке выдала заветное письмо.
Полчаса стоял за ним, надеюсь оно того стоило.
Это был он. Тот самый случай, о котором все говорят, но никто в него не верит. Один на миллион, который выпадает каждому. Но далеко не каждый сможет понять, что приплыло к нему в руки.
Вот и я, мазнув глазами по невнятному адресу отправителя, буквы словно слились в одно целое, сморщился, будто объелся лимона.
Раз в несколько лет приходит ко мне этот бред. И каждый раз одно и то же. А я все жду как ребенок, подарка под елку, тем более что заголовок в письме всегда один и тот же.
2 грамма счастья
Мой сумасшедший братец Федя. В свое время брат поскользнулся и упал, ударился сильно головой, потерял сознание.
– Очнулся – гипс? – попытаются добавить веселья некоторые.
Если бы. Все бы ничего, но была лютая зима, брат пролежал на мерзлом снегу часа два как минимум.
В полной отключке.
Пока проходящие мимо не поняли, что человек не спит в пьяном угаре, он без сознания.
Вся жизнь будущего ученого пошла под откос. Брат тут же попал в дурдом, так как в трещину у основания черепа, как констатировали медики, вполз подлый холод. И кое-что там подпортил.
К тому же он сразу не обратился к врачам, а провалялся у себя дома недели две.
Спустя несколько месяцев после описываемых событий, передо мной предстал совсем другой Федор. Лысый, измученный, со следами психотропного воздействия на лице, человек. Живые маслины глаз, так яростно сверлившие меня в детстве, потухли навсегда. Я не узнавал его, он перестал улыбаться и шутить, отвечал невпопад, все время о чем-то думал.
В конце концов, наши дорожки разошлись, брат практически прописался в психиатрической клинике, ложась периодически на лечение, так как болезнь не отпускала.
С течением времени в семье установилось твердое убеждение, что Федя болен, он лечится. Круглосуточно. Когда бы я ни спрашивал мать, она неизменно отвечала.
– Боря, ну ты же знаешь… Федечка болен, ему сейчас тяжело. Хотела поехать к нему, позвонила, он разнервничался,… накричал на меня. Не тревожь его попусту, ему и так несладко.
Лет десять назад он вдруг вынырнул из небытия, и прислал мне заказное письмо. В котором сообщил, что работает над одним открытием, и скоро сможет помочь мне.
Затем, спустя два года он опять написал. Подтвердил, что работы близятся к завершению, и скоро мы увидимся. Какие работы?!
Третье письмо было написано, вероятно, в бреду.
Братишка! Рад тебе несказанно, ты был со мной сегодня, я чувствовал тебя! Ты не представляешь, каково это, нет близкого человека рядом, кругом злые лица.… А вчера меня так сильно кинули на кровать, что я ударился. Больно! Хорошо, хоть есть Ерошка, местный дворник, он мне помогает. Письмо согласился отправить. Руки затекли, не могу долго писать, пальцы не гнутся. Ты прости меня, братик! Я обижал тебя в детстве, знаю. Не думай обо мне плохо, я виноват.
Ох ты! Забыл про самое главное написать. Таблетка готова. Сделал три штуки, на большее нет сил. Одну оставил попробовать на себе, две пришлю тебе позже. Напишу, что происходит с человеком, когда он принимает это лекарство.
Ты не поверишь, я сделал это!