По всем данным, климатический кризис уже разразился. Ужасные тепловые купола на тихоокеанском Северо-Западе, утечка нефти из трубопровода посреди океана, из-за чего в Мексиканском заливе полыхал пожар, и катастрофическое обрушение флоридского кондоминиума, случившееся несколько недель назад, — одних этих фактов достаточно, чтобы увидеть, что мир меняется, отвечая нам на изменения, которые осуществили мы.
Удивляться этому не приходится. Десятилетия учёные бьют тревогу в связи с антропогенным изменением климата. Более 30 лет назад учёный из NASA Джеймс Хансен (James Hansen) известил конгресс США о том, что «парниковый эффект уже наступил». А задолго до этого, ещё в XIX веке, Сванте Аррениус и другие учёные подсчитали, что, если количество углекислого газа в атмосфере станет вдвое больше, чем в 1895 году, то средняя глобальная температура увеличится на 5—6 градусов Цельсия. По мнению Питера Калмуса (Peter Kalmus), климатолога из Лаборатории реактивного движения NASA (NASA’s Jet Propulsion Laboratory), «эти расчёты были недалеки от истины». Аррениус ошибся лишь в оценке темпов роста антропогенных выбросов парниковых газов, добавил Калмус: «Всего лишь около 125 лет понадобилось для такого увеличения доли углекислого газа, какое, по его расчётам, должно было произойти за 3000 лет. Он явно не ожидал, что в реальности темпы роста выбросов от сжигаемого ископаемого топлива будут гораздо более высокими».
В прогнозе Аррениуса отражена масса нынешних проблем, с которыми имеют дело модели изменения климата. Чтобы понять, на какой стадии изменения климата мы находимся, необходимо проделать немалый путь — нужно выяснить объём выброшенных в атмосферу парниковых газов, потом влияние, оказанное ими на рост глобальной температуры, и, наконец, сделать последний шаг, который не сделал даже Аррениус, — нужно понять, как эти изменения глобальной температуры скажутся на нынешнем климате. Этот последний шаг самый трудный: мы знаем долю углерода в нашей сегодняшней атмосфере (примерно 420 единиц на миллион), но мы не знаем, как точно предсказать все последствия роста температуры под воздействием добавленного нами углерода.
«Научное сообщество хорошо подсчитало, когда температура поднимется на 1,2 градуса по Цельсию, и мы уже на подходе к этому пункту, — отметил Калмус. — Но далеко не так хорошо рассчитано, как будет ухудшаться климат по достижении отметки 1,2 градуса по Цельсию».
Действительно, многие до боли очевидные проявления климатического кризиса — от тепловых куполов до лесных пожаров и стремительно таящих ледников, — кажутся гораздо более страшными — или существенно иными — по сравнению с теми, что были предсказаны. Вот почему этим летом, когда, похоже, невозможно не видеть за климатическими новостями какой-то катастрофы, я поинтересовалась у нескольких климатологов, где, по их мнению, та точка на кривой изменения климата, в которой мы, испытывая ощущение постоянно надвигающейся трагедии, находимся в настоящее время. Их ответы звучат не очень-то ободряюще.
«Это уже хуже, чем я предполагал. Из-за тепловых куполов на тихоокеанском Северо-Западе у меня такое чувство, что мы уже сейчас там, где должны были оказаться через десять лет или даже позже, — сказал Калмус. — Я думаю, что многие из моих коллег чувствуют, вероятно, то же самое».
По словам Лиз ван Сустерен (Lise Van Susteren), эксперта по климатической депрессии и влиянию изменения климата на психическое здоровье, во многих отношениях климатический кризис «превратился ныне из абстрактной тревоги в очень конкретную. Это не 36-часовой шторм. Это не результат наводнения. Нас жарит, как на сковородке».
Согласно ван Сустерен, это нарастание климатического кризиса — которое, в свою очередь, усиливается растущим обсуждением климатических тем — означает, что всё больше и больше людей лишает покоя экзистенциальная угроза, порождённая климатическим кризисом. Действительно, его влияние на психическое здоровье в затронутых им сообществах обширно и разнообразно: тревожность, ощущение горя, «претравматическое стрессовое расстройство» (термин ван Сустерен) и целый ряд других проявлений психического дискомфорта. И, тем не менее, антикризисная деятельность всё ещё имеет ограниченный характер.
Дженнифер Аткинсон, профессор экологических гуманитарных наук из Вашингтонского университета (University of Washington), согласна с ван Сустерен. «Это уже не смутная обеспокоенность тем, что случится в будущем, это осознание того, что наш мир рушится прямо у нас на глазах. И каждый день список наших потерь растёт, — сказала Аткинсон. — Вдобавок это отчаяние и возмущение, вызываемые тем, что страдания и потери можно было предотвратить».
Экстремальная неопределённость, воцарившаяся в сфере исследования климатического кризиса, — об этой неопределённости красноречиво свидетельствует то, что даже лучшие прогнозы не могут объяснить худшие из наблюдаемых климатических эффектов, — породила свой собственный весьма неприятный эффект. «По-моему, — считает Сьюзен Клейтон (Susan Clayton), профессор психологии и экологических исследований Колледжа Вустера (College of Wooster), Огайо, — тот факт, что события разворачиваются быстрее и иначе, чем мы ожидали, способствует усилению специфического состояния смятения и интеллектуальной неустойчивости», ведущего к таким расстройствам, как климатическая депрессия.
Проявления изменения климата, говорит Калмус, — «сложные, нелинейные процессы», и, в первую очередь, именно этим их характером отчасти объясняются неудачи при их прогнозировании. Поскольку учёным необходимо учитывать сотни переменных, научные прогнозы нередко далеки от идеальных. Например, модели таяния ледового покрова рисуют для Арктики настолько оптимистичную картину, что её несоответствие реальной нынешней ситуации в таких регионах, как Гренландия и Антарктида, бросается в глаза. Дело в том, что создатели эти моделей не приняли во внимание ряд процессов, способных ускорять таяние льдов (например, вода может подтачивать ледники снизу, заставляя их быстрее сползать в океан). «В данном случае моделирование оказалось чрезмерно консервативным, игнорирующим некоторые важные процессы, происходящие в реальном мире», — сказал Майкл Манн, известный климатолог и директор Центра системного исследования Земли (Earth System Science Center) Университета Пенсильвании (Pennsylvania State University).
Другими словами, даже наблюдая за уже происходящими климатическими эффектами, мы всё ещё не можем разобраться с тем, как они умножают и усиливают друг друга. «Нам очень много нужно узнать об особенностях климатического коллапса и о том, как он повлияет на цивилизацию, — добавил Калмус. — Я думаю, что в этой сфере исследований всё ещё очень много неизвестного».
Во всяком случае, по сравнению с тем, что можно видеть уже сейчас.
Автор: София Андраде (Sofia Andrade), Slate.
Перевод: Александр Горлов, XX2 ВЕК.