Делай!
— Посуду помой. И с собакой погуляй. И надо ванну помыть, уже полторы недели стоит – никто так и не притронулся к ней. Про домашку, конечно же, не забудь. И ещё, кстати, надо в магазин сходить: купи молока, а то Стасик не любит чай без молока.
*
Лиза наконец осталась в своей комнате одна. В своей комнате, которая никогда не была её спасением. Спрятаться в ней было невозможно, потому что папа, по наставлению мамы, снял дверь как только Лизе исполнилось шесть и у неё появился младший брат.
Стаса мама вначале держала при себе, но в какой-то момент он стал ей надоедать своим плачем и постоянным требованием груди. Поэтому до поры до времени мама переложила Стаса на невероятно хрупкие плечи Лизы.
*
— Зайдём в магазин по дороге? — Лиза неуверенно спросила у брата разрешение, словно если бы он отказал, то никакого магазина и не было бы.
Стас безразлично пожал плечами, будто ему всё равно, и продолжил перепрыгивать трещинки на тротуаре, которых было предостаточно. Он пытался и Лизу уговорить не наступать на трещины, таинственно приговаривая, что тогда с ней ничего не случится. Но Лизе было не до этого.
«Пятёрочка» недалеко от дома была закрыта. Лиза удивлённо смотрела на объявление о том, что магазин закрыли на девяносто дней за несоблюдение санитарных норм.
*
Лиза шла в своих мыслях, когда её испугала собака, пронзительно залаявшая в окне первого этажа. Лиза встрепенулась, подняла глаза на окно, где бесновался маленький чёрный пинчер. Лиза ещё успела подумать: интересно, как он не падает с подоконника, — как над ближайшем подъездом увидела светящуюся в только-только начинающихся сумерках вывеску «Магазин». Это был соседний от её многоэтажки дом, и магазина здесь Лиза никогда не видела.
— Пошли зайдём, — Лиза мягко направила упирающегося брата в магазинчик, который ютился где-то с торца дома, создав свой собственный вход, не зависящий от основного подъезда.
*
— Здравствуйте, можно мне молока? – Лиза выпустила руку брата, но зорко следила за его хаотичными движениями по магазинчику.
— Какое? – продавщица даже внимания не обращала на Стаса, который внимательно вчитывался названия конфет.
— Это, — ткнула Лиза в прозрачный прилавок с молочкой. – Три и два жирности.
Продавщица вытащила из холодильника молока и поставила бутылку перед Лизой.
— Пятьдесят три рубля.
Лиза хотела зажмуриться от неловкости сложившейся ситуации: мама дала только пятьдесят рублей, потому что молоко в «Пятёрочке» стоит морок девять с копейками. Лиза никак не ожидала, что придётся заходить в другой магазин.
— П-простите, а можно я позже занесу три рубля. У меня только пятьдесят, — Лиза вытащила чистую, новенькую купюру из кармана и неуверенно протянула продавщице.
*
— Что здесь происходит? – из подсобки вышла статная, высокая, слишком ухоженная для этого места женщина. По услужливому взгляду и напрягшимся плечам продавщицы, Лиза поняла, что это хозяйка магазина.
— Да вот, — залепетала продавщица. – Платить за молоко девочка не хочет.
— Это правда? – женщина подозрительно осмотрела Лизу, перевела взгляд на Стаса, который продолжал держать деньги в руках и заворожённо рассматривать женщину.
— У меня только пятьдесят рублей, больше мне не дали, — Лиза испуганной ланью подошла к прилавку. – А молоко стоит пятьдесят три, я попросила позже занести три рубля. Можно?
— И всего-то? – беззлобно бросила хозяйка. Лиза удивлённо подняла на неё взгляд и увидела яркую, располагающую улыбку. На переднем зубе женщины виднелся след от помады. Лиза слегка расслабилась. – Конечно можешь потом занести. Ничего страшного.
*
— Девочка, постой, — Лиза вздрогнула, понимая, что позвали именно её. – Слушай, у меня тут есть колечко. Дочери оно больше не понадобится. Ты не заберёшь?
— О, даже конфетка есть, — улыбнулась женщина, рассматривая то, что достала из кармана. — Бери, не робей.
— У меня ничего нет взамен, — загрустила Лиза, ощупывая свои тоненькие пальчики, которыми надо бы играть хоть на каком-нибудь музыкальном инструменте, но мама не позволяла записываться в музыкалку. Она говорила, что тогда у Лизы будет меньше времени на дом, на брата, на учёбу и на обязательства, которые часто придумывала мама.
— Да мне и не надо, — пожала плечами женщина. – Колечко простенькое. Так, бижутерия.
Женщина наконец наклонила ладонь, показывая драгоценность.
— Бери, дарю, — легко улыбнулась хозяйка. – И давай, беги брата спасай, а то к нему уже баба Рита прицепилась. Сейчас ещё конфет просроченных ему даст. Конфетку, съешь сама. Никому не давай. А то вон какая худенькая.
*
Ключ скрежетнул в замке. Стукнувшись о стену, открылась дверь и в коридоре возникла шуршащая мама: она несла пакеты и с продуктами, и с вещами из фирменных магазинов. Лиза ещё успела удивиться, как у неё хватает денег на это всё, когда мама недовольно гаркнула:
— Лиза! Чего смотришь? Быстро помоги! Не видишь, у меня уже руки отваливаются.
Лиза секундной стрелкой метнулась к маме на помощь, понимая, что надо было сразу подойти. Но как только мама появилась на пороге, ком в горле нервно трепыхнулся вверх-вниз. Или это Лиза испуганно, зашуганно сглотнула? В правой руке возникло неясное, негодующее жжение, поднимающиеся к голове, опускающееся по икрам до самых стоп.
— Мам, можно же нормально попросить. Почему ты разговариваешь со мной в приказном тоне? — Лиза собиралась сказать: «Мам, уже бегу. Конечно, давай помогу». Лиза хотела извиниться за промедление, но в горле запершило, недовольно засвербило, и тогда Лиза поняла, что с губ сорвались совершенно другие слова.
Лиза с вытаращенными от ужаса глазами смотрела на маму, которая недоверчиво, недоумённо круглила глаза, словно Лиза начала говорить на китайском.
— Можно, — медленно проговорила мама, высокомерно задирая голову, — но ты ведь не понимаешь по-хорошему.
— А ты разве пробовала? — Лиза уже была сама от себя в ужасе. Она не верила, что говорит эти слова, которые казались правильными, но не уместными. Лиза даже не представляла, что может подумать мама: дочь говорит какие-то храбрые вещи, а в глазах стоит страх, испуг за эти самые слова.
— Бери пакеты с едой и неси их на кухню, — сквозь зубы, зло сощурив глаза проговорила мама. — И убери продукты в холодильник.
Лиза дёрнулась к пакетам, которые мама до сих пор держала, но тут тело сковал дикий паралич, и Лиза просто не могла пошевелиться. Она могла смотреть в глаза мамы, в которых всё больше разгоралось возмущение и гнев, недовольство и ещё большее возмущение.
— Бери пакеты! Живо!
От громкого окрика мамы Лиза вздрогнула и испуганно закрыла глаза, слёзы ужаса и страха потекли по щекам. Но тело отказывалось двигаться. Лиза уже думала, что так и умрёт от разрыва сердца на месте, застигнутая маминым гневом.
Услышав тяжёлый, чуть ли не отчаянный мамин выдох, Лиза всё же осмелилась открыть глаза.
— Хорошо, — устало проговорила мама, губы которой были покрыты слюной, которая летела изо рта от возмущения. — Сегодня твоя взяла. Помоги мне с пакетами… пожалуйста.
Ноги и руки закололо, словно их отлежали. Лиза подхватила пакеты, которые мама просто сбросила с рук. Через водянистую завесу на глазах сложно было двигаться к кухне, но Лиза торопилась уйти от изучающего, раздражённого взгляда мамы. Жар, опутавший до этого Лизу словно кокон, отступал. По конечностям разливался холод разоблачения и тревоги: и что это на Лизу нашло? чего она решила попререкаться сегодня с мамой?
*
— Лиза! — мама возникла сбоку неожиданно, выдернула наушники так резко, что зацепила запутавшуюся в проводке серёжку. Лиза негромко ойкнула и схватилась за ухо, а мама тем временем продолжила: — Ты почему не помогла брату? Теперь ему закрывать двойки, чтобы четверть нормально закончить! Он же просил…
— Не просил, — чуть слышно сипло проговорила Лиза. На глазах выступили слёзы то ли из-за боли в ухе, то ли из-за несправедливости, с которой Лиза, как ей показалось, в последнее время сталкивалась всё чаще.
— Что? — мама подалась к Лизе, выставив вперёд левое ухо, словно не расслышала сказанное, и Лиза должна была громко и вкрадчиво проговорить ответ на это самое ухо. Что Лиза и сделала.
Глубоко вдохнув и забыв про горящую мочку уха, Лиза чётко проговорила:
— Он ни о чём меня не просил. — Лиза хотела замолчать, но в горле снова возник ком, а правую руку закололо, как после удара локтевым нервом об острый угол. Лиза скривилась от неприятного чувства и, не успев заткнуть самой себе рот, продолжила: — И не надо на меня скидывать его неудачи. Он твой сын — я не должна следить за Стасом постоянно. Могу за ним присматривать иногда, но не двадцать четыре на семь. Мне, между прочим, только пятнадцать, а я уже умею готовить, как заправский повар, и следить за ребёнком, словно он мой. Мама, мне всего пятнадцать, я сама ещё ребёнок, можно я тоже немного поживу в детстве, которого ты на протяжении вот уже долгого времени меня лишаешь?
*
— Прости, — всхлипнул Стас, — я не хотел, чтобы мама тебя ругала.
— Ш-ш, знаю. Ничего страшного, всё позади, — улыбнулась Лиза, пытаясь успокоить теперь не только Стаса, но и себя.
— Мир? — грустно улыбнулся Стас, протягивая руку.
— Мир, — усмехнулась Лиза, пожимая потную маленькую ладошку брата.
Лиза глянула на их сцепленные руки, обратила внимание на свой указательный палец, где от колечка почти ничего не осталось. Стас ушёл, а Лиза продолжила рассматривать небольшую полосочку, похожую на стальный пруток, в который превратилось цепное колечко. Казалось, оно ссохлось, испарилось, или сносилось. Всего за день.
Ком, который на протяжении то возникал, то снова пропадал, рассосался. Но Лиза догадывалась, что навсегда он не исчез. И что в любой момент может вновь появиться, чтобы помочь увидеть и сказать правду, и отстоять своё мнение и место в этом мире.