Ярослав Мудрый прожил долгую жизнь и правил Киевом сорок лет – с 1016 по 1054 гг. За это время он снискал славу крупнейшего государственного деятеля и полководца, сплотил разрозненную Русь в единое целое, основал многие города и при нем были построены в Киеве и Новгороде величественные храмы Святой Софии.
«София», как мы знаем, переводится как «мудрость». Так что прозвище «Мудрый» Ярослав получил заслужено. Хотя и не своими сверстниками, а много позже.
Он был третьим сыном князя Владимира от Рогнеды Полоцкой. Отец посадил юного князя править в Ростове. С его именем связывают основание в 1010 г. города на Волге – Ярославль. В 1011 г отец выделяет сыну княжение в Новгороде. Это можно рассматривать, как повышение, так как все киевские князья были князьями Новгорода.
С его именем также связывают появление первого свода законов – «Русская правда». Подчеркнём слово «Русская». Ну а слово «Правда» и подчеркивать не нужно, именно русские большевики стали преемниками Ярослава в законотворчестве.
И вообще вся биография Ярослава Мудрого это пример для подражания всех государственных деятелей Древнейшей Руси до москальского периода.
Но вот попалась мне в руки книга Олеся Бузины – «Докиевская Русь».
Он тогда работал с группой товарищей над созданием цикла фильмов «Следами пращуров». И записывали интервью с двумя удивительными исследователями, работавшими тогда в заповеднике «София Киевская» - докторами исторических наук Надеждой Никитенко и Вячеславом Корниенко. Оба выдвинули смелую гипотезу, что Софийский собор построен не Ярославом, а создан при его отце Владимире и старшем брате Святополке.
Вячеслав Корниенко показал на одно из граффити на стене собора, где была надпись, сделанная чьей-то рукой в 1019 г., а Софию, по официальной версии, Ярослав заложил в 1037 г. Как мог появиться этот текст на стене за восемнадцать лет до начала возведения храма?
Надежда Никитенко указала на ещё одну странность. В башне Софии Киевской имеется фреска, изображающая несколько сцен из жизни Константинополя – в том числе императора Василия Болгаробойца на ипподроме в окружении свиты и своей сестры Анны, ставшей женой Владимира.
Ярослав был сыном Владимира от полоцкой княжны Рогнеды, с которой отец разошелся ради брака с византийской принцессой. У той статус был повыше. Общеизвестно, что у Ярослава были натянутые отношения с папаней – правя Новгородом, сын даже отказался платить дань Киеву. Так зачем же Ярославу было заказывать портрет женщины, которая стала причиной расставания его матери с супругом? Логичнее предположить, что подлинной заказчицей фрески была сама Анна, вместе с которой приехали в Киев греческие мастера. Тоскуя по пышной столице Византии, Анна и попросила запечатлеть на память несколько картин из жизни города своего детства. Ярослав никогда не был в Константинополе. Его такой сюжет не должен был интересовать.
Мозаики Софии идентичны по манере исполнения остаткам разрушенной Десятинной церкви – первого каменного христианского храма Руси. Значит, их делали те же люди – греческие мастера в правление Владимира и Анны – истинной крестительницы Руси.
И главное! Уже построенный собор Святой Софии иностранцы видели в Киеве задолго до того, как город захватил в результате междоусобной войны Ярослав. Немецкий хронист Титмар Мерзебургский упомянул его уже в 1017 г. как действующую резиденцию митрополита Руси. Князь Владимир умер в 1015 г. И сразу после его смерти началась война сыновей за власть. Им некогда было думать о каком-то строительстве.
При князе Владимире митрополитами были греки, присланные из Византии патриархом Константинополя. Ярослав, взойдя на трон, поставил митрополитом своего человека – Иллариона. Вот тот в благодарность насочинял благостную биографию благодетеля Ярослава. А заодно и «Слово о законе и благодати» - первую христианскую книгу. Ярослава он называл завершителем дела отца: Недоконченное тобою он докончил, как Соломон – предпринятое Давидом…»
Титмар писал, что в 1017 г. София горела. Это был именно период войны между сыновьями Владимира, в которой победил Ярослав, и захватил киевский трон, но жить там не остался. А историю пишут победители. Так и появилась у льстивых летописцев цифра 1037 г. – год постройки Софии, приуроченной к победе Ярослава над печенегами. А потом все умерли. И никто не спорил с хрестоматийным утверждением, так как других дел хватало.
Но путь на киевский престол был тернист и долог. Ярослав не был законным наследником своего отца. Куда больше прав на престол имел его старший брат Святополк. Оба брата родились от разных жен. Святополк от гречанки, забранной из монастыря. А Ярослав – от полоцкой княжны Рогнеды, отца и братьев которой Владимир убил при взятии Полоцка.
Хоть историки и называют Ярослава объединителем Руси, но начал он как раз с того, что отложился от столицы, и перестал платить ежегодную дань Киеву в размере 2 000 гривен, что составляло 400 кг серебра.
О дани Киеву, которую были обязаны платить русские города, следует сказать отдельно. Две трети от всех доходов должны были отдавать Киеву. Две трети это, примерно 66,6%. Очень знаменательное число.
Батя конечно, рассвирепел. И послал рать, обуздать строптивого сепаратиста.
А в Новгороде в это время кипели страсти. Нанятые Ярославом варяги Эймунда никогда не отличались политкорректностью. Изнывая от безделья (а более без баб) они начали приставать к женам новгородцев, предлагая по старому новгородскому обычаю поединок: кто храбрей в бою, тот и сватает. Но новгородцы (тоже не лаптем щи хлебали) так ответили варягам, что те быстро смекнули, что лучше бы они с Рагнаром Лодброком на запад махнули, где золота много, а защищать его западники не могут. Но тут пришло известие от сестры Ярослава, Предславы, о том, что Владимир умер. От такого радостного известия прекратились всякие ссоры, люди веселились и плакали от счастья.
Вот теперь Ярослав крепко задумался о перспективах своей дальнейшей карьеры.
Владимир намерен был передать престол младшему сыну Борису, которого он в последние годы приблизил к себе и даже доверил ему командование княжеской дружиной, что означало признание его наследником. Старший сын Святополк восстал против такого решения и был заточен в погреба.
Неизвестно, кто заплатил печенегам, но те в 1015 г. вторглись в пределы Руси. У кого-то видимо завалялись лишние 2000 серебряных гривен. Дружина Бориса вынуждена была повернуть навстречу печенегам, которые тут же вернулись в свои степи.
И тут пришло известие о смерти Владимира. На престол вступил, выпущенный из темницы Святополк. Борис не стал бороться за престол с братом, посчитав его право на престол справедливым. Но Ярослав думал иначе.
Он взял новгородцев и варяжскую дружину конунга Эймунда и двинул на Киев. В 1016 г. он разбил Святополка под Любечем и осенью вошел в Киев. Но Святополк нанял печенегов и осадил с ними Киев. Польский король Болеслав Храбрый тоже решил помочь своему зятю и разбил войско Ярослава на берегах Буга. В Киеве он захватил девять сестер Ярослава, его жену Анну и мачеху, но вместо того чтобы передать престол зятю, сам решил воссесть на троне Киева. Возмущенные наглостью поляков, киевляне начали убивать их, и Болеслав решил убраться подобру-поздорову, лишив Святополка военной помощи.
А Ярослав (великий полководец согласно официальной хронике) решил бежать за море. Его мало интересовала судьба сестер и жены, которых отвезли в Польшу. Своя жизнь, как-то показалась дороже, а жен и так хватает, а они и детей наклепают. Новгородцы порубили его лодки, сами собрали деньги и наняли дружину Эймунда. Весной 1019 г. это войско разбило войско Святополка, захватили знамя, а сам Святополк был ранен. Варяги Эймунда спросили князя – убить ли им Святополка, но Ярослав дал ответ, из которого они поняли, что он не хочет, но порицать никого не будет, если прикончат. "Не стану я ни побуждать вас против брата, ни винить, если он будет убит".
Вскоре варяги принесли Ярославу отрезанную голову Святополка – вещественное доказательство выполненной работы. Ярослав щедро рассчитался с варягами. Каждый из них получил по десять гривен. Но кроме денег варягов интересовало и кое-что другое. И получили они это в Киеве, земли которого славились прекрасными славянскими девами. Так что варяги Эймунда внести свою лепту и раздор в головах генетиков в вопросе - от кого же пошла земля русская.
Но и новгородцы не испытывали особой любви к Киеву, помня о том, каким образом крестил Владимир новгородцев. Тогда дядя Владимира - знаменитый Добрыня - крестил Новгород "огнём", а другой воевода князя - Путята - "мечом". Так что и у новгородцев был зуб на "крестителя". Так что кто из них - новгородцы или викинги - сожгли главный храм душегуба и растлителя девиц, ответ однозначен - все.
О приходе Ярослава в Киев в "Повести временных лет" есть короткая фраза: "В лето 6526 (1017), Ярослав иде в Киев, и погоре церкви".
А Ярослав не возражал. Всё зло приписал брату, а единственным строителем Святой Руси объявил себя. И построил храм Святой Софии в Новгороде, чтобы замолить грехи молодости. Самое время теперь, после того, как перебил всех братьев от других матерей, сесть на досуге и почитать книжечку...
В «Повести временных лет» очень уклончиво сказано о смерти Святополка. Якобы он разболелся и умер где-то на чужбине. Но в начале 19 века в Скандинавии обнаружили сагу об Эймунде. В ней он признавался, что убил его брата, как соперника за власть над Русью. Сразу же после нахождения саги в 1834 г. её перевел на русский язык профессор Петербургского университета Сенковский, о чём наши историки ведать не ведают, слыхать не слыхивали.
Зато всё хорошее, что сделал в Киеве Владимир и Святополк они тут же льстиво приписали к Ярославу, сделав его ещё и Мудрым. А Святополка сделали Окаянным. И повесили на него убийство Бориса и Глеба. «Мертвые не кусаются», как говаривали пираты одноногого Джона Сильвера.