Елена поняла, что Степан не хотел большого шума и потому стучал в окно негромко. Вид у него был виноватый и в то же время отчаянный. Но Елена также отчаянно замотала головой, что нет, она не откроет ни за что! Да и соседка Самолётиха, конечно, поди чай, всё видит, как всегда. И даже не в этом дело.
- Иди, Степан, уходи, не пущу и сама не выйду. Неуж ещё не понял. Хорошо, дочку покажу. Иди сюда, Любушка! Погляди в окошечко.
-Доченька, милая, пойдём с папкой, как я буду без вас! Еленушка, радость моя, последний раз спрашиваю и уговариваю, - пойдёмте, миленькие мои, со мной. Чай, я вам родной, не чужой. Голубка моя, не ошибись. Чует моё сердце, зря мы так делаем. Надо сойтись и жить вместе. А ребёночка твоего буду любить как своего, поверь! Раз твой, значит и мой! Елена, что она плачет, Любушка наша! Ко мне, наверное, чай, хочет!
Елена отняла ребёнка от окошка и сердито замахала Степану рукой, чтобы тот уходил. Степан, прижав лицо к окну, жадно глядел на них со слезами на глазах: " Прощайте, мои кровинушки! Прощайте, мои любимые! Простите, что не уберёг вас возле себя. Эээх! Елена, если не поживётся, дай знать. Я буду вас ждать..." И он, согнувшись, как под тяжелейшей ношей, побрёл к своему фургону.
Казаков сразу понял по следам у окошка, что Поляков опять был здесь. Войдя сердито в избу, он еле себя сдерживал. Но, увидев спокойный и честный взгляд жены, промолчал, всё поняв и так. Любушка же подбежала к нему и, показывая пальчиком на окошко, пролепетала: " Там па-па! Там!"
- Да ты что, доченька! Здесь твой папка, здесь! Ну-ка, иди ко мне! Всё, тот дядя ушёл, больше не придёт. Я твой теперь папа! Только холодный пока я, иди играй! Ну-ка, Анисимовна, давай-ка по стопочке ещё раз! Да не бойся! Голова болит? Сейчас поправим, убери слёзы из глаз! Всё у нас хорошо! Не бойся, не запью. Лишь бы ты рядом была, моя любимая. Как я без вас, пропаду! Понервничал, опять раны открылись. Где-то у меня стрептоцид ещё оставался...
* * * * * * *
В конце марта, в ясный солнечный день Елена легко совсем родила здоровую крепкую, темноволосую девочку. Назвали её Катериной, просто потому, что Елена любила это имя, а Алексей Иванович был не против. Девочек у него в роду было мало, против женского рода он тоже был не против. Лишь бы в семье был лад, да нервы не сдавали. После войны, госпиталей, лекарств разных, после Степана, - нервы расшатались вовсе. Он изо всех сил старался быть спокойным в семье.
Но с первых же дней ребёнок почему-то начал слабеть и таять на глазах. Родители не могли понять причину. Патронажная сестра, пришедшая проведать ребёнка, испуганно посмотрела на родителей. Казаков и сам уже заподозревал неладное и определил причину, не веря в неё.
Спустя всего неделю после родов, Катенька умерла. Акушерка плохо завязала пуповину... Умирая, ребёнок заглядывал в глаза родителей с такой болью, словно ему был год... Этот взгляд они не могли забыть всю жизнь...
После похорон Алексей Иванович сорвался и запил. У Елены, слабой ещё совсем после родов и после такого удара, не было сил бороться и противиться с этой напастью. Она тихонько собралась с Любушкой и уехала тайком к матери в деревню. На похороны ни мать, ни братовьёв, да и никого не приглашали. Елена и Казаков не хотели никого видеть, похоронив ребёнка тихо и скромно. Родню и близких ждали лишь через месяц...
Мать не отходила от Елены. Та пластом лежала на кровати возле входной двери и сама, тая как свечка, всё заливалась слезами. Анастасия Фёдоровна уже стала сердиться: " Доченька, подумай о Любашке. Чай, ей тоже мамка нужна. Прекращай слёзы лить. Молодая, ещё родишь. А про Казакова своего забудь давай. Хотя, чай, любой бы на его месте запил...Вставай, вставай давай. Прогуляйся с Любушкой до сестры, что ли."
Александра была радёшенька увидеть сестрёнку. Егорка сразу начал раздевать Любушку и показывать ей свои нехитрые игрушки. Но потом, вспомнив что-то, сердито оттолкнул её от себя: " Ты мне кАку сделала, я тебя не люблю! Иди на горшок давай!" Сёстры расхохотались, вспомнив Любушкин конфуз по осени. А та, надув губки и ничего не поняв, нашлась что ответить Егорке: " Сам иди! Ты что, Горка!" Она уже при каждом удобном случае говорила чётко, как большая: " Ты что, мама? Ты что, баба?", и так далее, смотря, к кому обращалась. А букву "Р" выговаривала хорошо почти сразу. Недаром Казаков с ней постоянно занимался.
Сёстры опять расхохотались, удивляясь смышлёности ещё совсем небольшой девочки. Егорка же рос без отца. Александра, выйдя замуж за цыгана Николая, - недолго пожила с ним. Сейчас она думала, как уехать из колхоза и завербоваться куда-либо. Стала звать с собой и Елену. Но та отмалчивалась. Куда без паспортов, а выхлопотать их нелегко... Хотя Казаков всё мог и у самого паспорт был. Как он там? Елене впервые после смерти дочурки стало жалко его. О Степане она почему-то не думала. Горе не оттолкнуло её от мужа, просто он оказался ещё слабее её. Но мужчин можно понять, а его особенно...
- "Ленк, а Ленк! Мне ведь на вечернюю дойку надо! Останешься или пойдёшь? Тогда я Егорку к братке Фёдору уведу. Или вместе зайдём туда? Чай, брата тоже надо попроведать! И Надюшка нам будет рада! Вот все обрадуются!" Но Елена решила идти домой к матери. На сегодня хватит с гостями.
Дома у ворот её ждал Алексей Иванович. Похудевший тоже и смирный, с горестными складками возле губ, с опущенными вниз руками и с поседевшей наполовину головой, - он казался совсем постаревшим... Сердце у Елены дрогнуло...
* * * * * * * * *
Слово -ЧАЙ- в Ульяновской обл., где происходят события в 50-е годы прошлого столетия, часто произносится в разговорной речи вместо слов - ПОДИ, ЗНАМО, ВЕДЬ, НАВЕРНО, КОЛИ и т.д., часто и вместе с ними.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ, СЛЕДИТЕ ЗА ПУБЛИКАЦИЯМИ, ЧИТАЙТЕ ВСЕ РАССКАЗЫ СТЕПАНОВНЫ, они основаны на реальных событиях.
Поддержите доброй реакцией, пальчиком вверх. Учту все замечания.
Здоровья вам, добрые люди, и светлой радости в семейной жизни. Всегда вам рада...