- Едут! - загомонила детвора на улице, и Людмила Ивановна выскочила из дома, словно только и дожидалась сигнала. А она и в самом деле дожидалась. И принарядилась с утра в зеленую плиссированную юбку и розовую блузку. Она даже губы подкрасила оранжевой помадой! Виданное ли дело: старший сын Витечка — надежда и гордость семьи — мебельный гарнитур купил! И вот теперь завозил в дом. И не какой-нибудь там отечественный, а югославский: стенка из трех шкафов, два кресла и диван.
Никогда не было у нее такого богатства. Всю жизнь она тянулась из последних сил, работая много и тяжело. Муж пил горькую, и надежды на него было мало. Двое мальчишек росли медленно, чтобы помогать, но из одежды вырастали очень быстро.
Людмила Ивановна сажала капусту и продавала ее, разгружала вагоны, мыла посуду в заводской столовой, да еще на сестру впахивала, а у той три огорода — и все обработать надо. А куда деваться, если специальности у нее никакой. А жить и детей кормить надо.
И вот дождалась! Старшенький, любимый сын, ее надежда и опора, наконец-то вырос. Уж он-то мамку в обиду не даст, уж он-то знает, как матери тяжело жилось. Зато теперь она попанствует.
Людмила Ивановна горделиво прохаживалась по двору. Все ли соседи видят, как она мебель завозит? Вон Верка за забором торчит, и стерва Ильинична делает вид, что падалку под жерделой собирает, а сама глазами так и зыркает. А вот и старшая сестрица - Прокурорша — пожаловала. Ну что? Утерла тебе нос младшенькая? Ты, Валька, думала, что ты одна такая умная да хозяйственная? Накось выкуси! Людмила Ивановна мысленно скрутила дулю и ткнула ее под нос старшей сестрице. Ну, конечно, вы ж богатеи! Людка у вас дура да раба бесплатная.
А вот теперь позавидуйте, какую мебель сынок купил для матери! Вот какого сына вырастила — всем на зависть! Не сын, а сокровище!
С тех пор, как Витек устроился водителем к директору оптовой базы, у него появились деньги. Он приоделся и тут же закрутил роман с продавщицей из центрального универмага Алкой. Алка — шалаvа известная, отец ее — Юрка — тот еще прохиндей. Заведует ремонтной мастерской, деньгами разве что печку не топит, а ничего с дочурой поделать не может. Она чуть не с двенадцати лет по мужикам таскается. Уж сколько раз Юрке ворота дегтем мазали — замаялся отмывать. Он уж всякому рад — хоть кривому, хоть косому — лишь бы дочуру замуж взял. Так не берут. Кому ж такая прославленная жена нужна?
Батя, хоть и крепко зашибает, а в минуту просветления сказал Витьку свое веское отцовское слово: гулять с шалавой — гуляй, а жениться — даже не думай! Не позорь семью! - и опять ушел в запой.
Но Людмила Ивановна все равно переживала, как бы хитрая шалаvа не окрутила ее сыночка. Зато теперь ее сердце успокоилось. Сын остепенился, мебель купил, живи да радуйся! За такого хозяйственного красавца любая замуж не то, что пойдет — побежит.
И совсем успокоившись, Людмила Ивановна пошла в дом, куда младший сын Олежка с двумя одноклассниками заносил диван. Мальчишки пыхтели и негромко матерились — диван никак не хотел протискиваться в узенькую дверь. Но наконец сила и молодость победили. Установив диван к стене, мальчишки с хохотом завалились на него. Но Людмила Ивановна прогнала их. Нечего обивку портить! Она бережно погладила бежевую в красных вилюшечках обивку и счастливо улыбнулась. В комнате сразу стало непривычно тесно и очень красиво.
В комнату зашел Витек, по-хозяйски осмотрел шкафы — не поцарапаны ли — подергал дверцы и довольный уселся в кресло.
- Ну что, мамуль, рада? Как тебе мебелишка?
Людмила Ивановна утерла набежавшие слезы и улыбнулась счастливой улыбкой.
В шкаф со стеклянными дверцами Людмила Ивановна поставила самую красивую посуду — шесть бокалов для шампанского из дымчатого стекла, шесть стаканов для воды с золотым ободком и две тарелки из немецкого сервиза «Мадонна».
Больше украсить новый шкаф было нечем. Людмила Ивановна пригорюнилась было, но тут же воспрянула духом. Теперь, когда Витечка встал на ноги, все наладится: и сервиз красивый купят, и ковер, чтобы над новым диваном повесить . Вот уж нарядно станет! Прокурорша — так Людмила Ивановна за глаза называла старшую сестру за крутой нрав и стремление командовать младшей сестрой — обзавидуется.
А на следующий день, пока Людмила Ивановна барыней на новом диване отдыхала, приехал Витек да не один, а с шалаvой Алкой. Людмила Ивановна ахнула, сдернула с дивана старенькое тканевое покрывало, которым еще вчера накрыла дорогую обивку, чтоб не попортилась. И, чертыхаясь, бросилась встречать дорогую гостью, чтоб ее лешак замотал! Еще утром ничто не предвещало беды. Витек, как это часто случалось по воскресеньям, ушел на работу. А к обеду — на тебе! - прикатил с Алкой, да не на служебной машине, а на небесно-голубой «Волге».
Алка — черные волосы уложены в замысловатую прическу, на хищной мордочке боевой окрас индейца, вышедшего на тропу войны, брючный костюм из какой-то легкой ткани того и гляди лопнет на толстых ляжках — вела себя по-хозяйски. Обошла комнату, ощупала шкафы, попрыгала на диване толстым задом. Людмила Ивановна еле стерпела такое издевательство над диваном, но промолчала, только поджала губы. Но Алка осмотром мебели осталась довольна и, улыбаясь, произнесла загадочную фразу:
- Вот и ладно! Машина есть, мебель есть, живем!
Людмила Ивановна ничего не поняла, но сердцем почувствовала беду. А Витек, улыбаясь, приобнял мать за плечи и сказал слова, от которых Людмила Ивановна окаменела:
- Ну, все, мамуль, женюсь! Вот моя ненаглядная невеста, принимай! В смысле, знакомься!
Ненаглядная невеста фальшиво улыбнулась и фальшиво воскликнула:
- Мамочка! Мы ведь подружимся!
- Какая я тебе мамочка? - хотела крикнуть Людмила Ивановна, но только вздохнула и пошла накрывать на стол.
За столом радостно оживленный Витек взахлеб рассказывал матери, какой же молодец Аллочкин отец, не тесть, а чистое золото! Выделил молодым хату Аллочкиной бабушки и отдал будущему зятю на вечное пользование свою «Волгу». Витек сиял, как новый рубль.
- Представляешь, мамуль, «Волгу»! Она хоть и старенькая, но бегает как зверь! Ее подшаманить …
Витек еще долго и возбужденно рассказывал, какая прекрасная машина ему досталась и как будут завидовать его друзья.
Мать ни словечка не вымолвила, только сжала тонкие бесцветные губы в злую ниточку. А Витек продолжал радостно разглагольствовать:
Мы уже все решили. За две недели сделаем ремонт, сыграем свадьбу и будем жить. Да, мебель я заберу.
- Не дам! - решительно заявила Людмила Ивановна.
- Не понял!
- Чего ты не понял? - закричала мать. Голос тонкий, слезами набухший. Того и гляди разрыдается. - Не дам мебель — и все! Не будет такого позора! Мало того, что в приймы идешь тещиному коту кланяться , да трусы ее на веревках развешивать! Как кота зову? Васькой? Будешь теперь его Василием Кузьмичом величать! С поклоном! - мать привстала на стуле и шутовски согнулась, показывая, как Витек теперь будет кланяться в приймах.
Витек залился багровым румянцем, но молчал. Только голову угнул. А мать уже не могла остановиться:
- Но этого стыда тебе, поганцу, мало! Так ты еще и мебель забираешь. Да над нами вся улица смеяться будет. Ивановна сына замуж отдала с приданым! Как девку! Не будет этого! Да отец, когда протрезвеет, убьет тебя за такой позор!
У Людмилы Ивановны сердце разрывалось от обиды. Продался паршивец за машину. Стыд-то какой! Но еще больше, чем непутевого сына, ей было жалко новую мебель, особенно диван в красных вилюшечах. Такой красивый! Вот и закончилась ее счастливая жизнь. Как говорится, не были богатыми - нечего и начинать. И теперь на ее диване будет прыгать эта шалаvа Алка.
Ненаглядная невеста попыталась было что-то поперечное сказать, но Людмила Ивановна и рта ей раскрыть не дала:
- А ты вообще молчи! Давно ли тебе ворота дегтем мазали, а теперь ты — невеста! Закройся! Сказала — не дам! Значит, не дам! Только через мой труп!
...Мебель Виктор вывез на следующий день. Но не всю. Одно кресло пришлось оставить. Людмила Ивановна как села в него, так и просидела, не вставая все время, пока приглашенные мужики выносили шкафы и диван. А перед креслом потоптались в надежде, что хозяйка сама догадается встать. Только хозяйка вцепилась в подлокотники мертвой хваткой — и ни с места.
Свадьбу сыграли через месяц, очень скромную, в узком семейном кругу. Тесть — прохиндей Юрка - рассудил правильно: меньше народу, меньше риска встретить бывшего кавалера дочуры и нарваться на скандал. Когда там их сортировать, проще сократить список гостей до заголовка.
Витек до свадьбы каждый день приезжал на родную улицу и нарочито медленно ехал, чтобы все соседи могли разглядеть, кто за рулем «Волги». К родителям однако не заходил, побаивался. Батя как раз вышел из запоя и, как рассказывали, очень гневался.
Людмила Ивановна с мужем на свадьбу денег не дали, и на торжество в узком семейном кругу - не пришли.
Витек же через несколько лет с Алкой развелся и тут же женился на другой. К тому времени Людмила Ивановна с сыном помирилась и вторую жену Витька встретила с распростертыми объятиями.
Впрочем, это уже другая история.
(C)
Большая благодарность писателю Александру Оленцову за историческую справку о приймаках.